— Школа наша на подъеме, — проговорила она, — в последнее время повысилась успеваемость. Да, я подчеркиваю: в последнее. «А как же иначе, с того времени, как ты стала завучем», — усмехнулась Наталья.

— Но, однако, подходя со всей строгостью к делу, нам порученному, и исходя из задач времени, можем ли мы успокоиться на достигнутом? Главное, я подчеркиваю: осознаем ли мы сами, так сказать, учителя и наставники юношества, тот факт: кого мы обязаны готовить? Если подойти повнимательнее к отдельным нашим педагогам, то не трудно будет заметить, что, оказывается, не все понимают дух времени и конкретные, — она нажала на последнее слово, проговорив его как-то скрежещуще, — задачи. У Ивлевой по химии больший, чем у других, процент посредственных оценок и неуспевающих. Мне нет нужды здесь много говорить, какое важное значение приобрела эта наука на нынешнем этапе технической революции. Но соль, товарищи педагоги, даже не в оценке, а есть в нашей школе явление куда вреднее, опаснее троек и двоек. Я говорю о неверной тенденции. Да, смело скажу, извините меня, при всем к вам уважении, что вы, Наталья Ивановна, нацеливаете свой девятый «Б» не совсем туда, куда нужно. Вы все знаете, что наша задача в основном — поставлять учащихся ремесленным училищам. Конечно, мы обязаны думать об индивидуальностях. Но не станем закрывать глаза, что в целой массе ярких личностей не так-то густо, что их несравненно больше в столицах, где выше, видимо, преподавание. Чтобы не поняли, между прочим, мои слова превратно, скажу: лично я высоко чту простой народ, выдвигающий из нашей глубинки известных людей. Правда, их мало, но кое-кто все-таки есть. Наталья Ивановна — опытный педагог. Я ее чту и уважаю! — почти воскликнула Раиса Вильямовна. — Однако мы несем ответственность. Фактически, если опросить девятый «Б», то выяснится, что не менее половины учащихся равнодушны к ремесленным училищам и строят планы пристроиться куда-то в, так сказать, привилегированные вузы.

— Я не согласен с вашим выводом о девятом «Б», — сказал преподаватель физики Земин; под его могучим телом скрипнул стул, а большие, закрученные кверху на концах усы пошевелились. — Как раз заслуга Натальи Ивановны, что она сумела заставить ребят задуматься о главном жизненном деле. Она против шаблона и стандарта.

— Но извини меня, Степан Захарович, я лично не очень верю, что из Сушкина выйдет писатель, а из Корзинкиной — певица. Хотела бы верить, но искусство выше нашей школьной самодеятельности, — бросила Щурова.

— А я вот верю, что из Сушкина может выйти писатель, а из Корзинкиной — певица, — сказала Наталья. — Все зависит от того, какой педагогикой их наставлять. Вы почему-то хотите, Раиса Вильямовна, из Сушкина и Корзинкиной сделать штукатуров, ну а они-то сами хотят совсем другого! Вам хочется, не знаю почему, чтобы Сушкины и Корзинкины непременно шли в штукатуры и слесаря.

В это время тихо, извинившись, в учительскую вошел Быков. Крутояров мгновенно из начальственного превратился в подчиненного, почтительно встал, приглашая секретаря райкома сесть. Быков, входя, слышал последнюю фразу Дичковой, и она заинтересовала его.

— Я настаиваю, чтобы были изменены оценки по литературе и языку за прошлую четверть Сушкину и Корзинкиной.

«Да ведь живьем режет! Все наружу выволокла. И в его присутствии», — Крутояров, однако, улыбнулся, как бы говоря своим видом: «Ничего, ничего, все это пустяки».

Лебедкина, с тактом покашливая, воздела глаза к потолку, сказала не совсем уверенно:

— Мы все знаем, что Раиса Вильямовна, вообще-то, не делит учеников.

Реплика Лебедкиной прозвучала ненужно и беспомощно. Видно было, что Щурова заметно нервничала.

Крутояров покосился на Быкова. «Ай-яй, без предупреждения нагрянул. Как бы не стал подкапываться!»

— Ребят это травмирует, особенно Корзинкину, у них опускаются руки, и они начинают верить, что в мире сильнее несправедливость, — сказала еще Наталья Ивановна.

— У меня нет цели занижать им оценки, — бросила раздраженно Щурова.

— Само собой, — поддакнула, правда не очень уверенно, Лебедкина.

— Смышленые и талантливые ребята, мне говорили о них, — заметил Быков.

Брови Крутоярова как бы сами собой поднялись, — разговор принимал серьезный оборот…

— Конечно, несмотря на большую опытность, Раиса Вильямовна могла ошибиться. За кем из нас нет грехов? — сказал он, как и всегда, особенно деловитым тоном в присутствии начальства. — Надо будет, возможно, пересмотреть оценки?

— Исправлять ошибки всегда надо, — кивнул Быков.

— Что же, пожалуйста, — бросила Щурова, — только не следует возвеличивать Сушкина, Прялкина и Корзинкину. А то, чего доброго, еще вообразят, что без них рухнет мир.

— Не вообразят, — сказала Наталья Ивановна. — Ребята скромные и тихие.

— Посмотрим. Я на школьном поприще не первый год и убеждена, что ученика лучше недооценить, чем наоборот, — веско прибавила Раиса Вильямовна.

— А недооценить — значит лишить его веры в свои силы, — сказал Быков.

— Ваша мысль, безусловно, глубокая, — подтвердил Крутояров, подумав про себя: «Что, ему делать больше нечего?» Однако по выражению его лица нельзя было угадать, что он так думал.

— Нет сомнения, что настраивать всех поголовно на ПТУ — значит принижать учеников, — сказала Наталья Ивановна. — А такая мысль — пихать поголовно целыми классами в технические училища — сидит в головах многих. О каком же гармоничном развитии личности тут можно говорить? От таких «гармоний» попахивает казармой. Недостаток интеллектуального развития — это от скромности, нежели от недостатка способностей и ума. Таланты есть повсюду.

— Верное замечание, — бросил Быков.

— Да, конечно, это так, — согласился Крутояров, хотя он думал иначе.

— Ребята теряют лицо, — заметил Зимин, — тут Наталья Ивановна права.

— Отправлять целыми классами в технические училища — стало быть, стричь всех под одну гребенку, — еще сказал Быков, — тут в корне неверно. Идейка действительно попахивает солдатской казармой. Вы извините, Григорий Максимович, что я вмешиваюсь.

— Вы руководитель района и имеете право во все вмешиваться, — сказал с учтивостью Крутояров, — тем более с вашим авторитетом.

— Но от восхваления начальства своего авторитета не прибавится, — бросила Наталья Ивановна не без сарказма.

Крутояров, вспыхнув, однако воздержался от ответа, заботясь о том, чтобы у секретаря райкома не составилось о нем плохого мнения.

— Исправьте ошибку, — сказал Быков Крутоярову. — А в областном центре я переговорю. Мы такой стадности не допустим. Таланты в народе не иссякли — надо лишь уметь их воспитывать.

— Будет сделано, Владимир Федорович.

Быков вместе с Натальей Ивановной вышел на улицу.

— Я очень верю в этих ребят! — сказала она. — Коли, Феди и Зины — они ведь наша смена и надежда. Нет, не оскудела народная нива!

— Не оскудела, — подтвердил тот уверенным тоном. — И она вечно плодоносящая! В случае, какая нужда — обращайтесь без стеснения прямо ко мне. А разнарядка в технические училища — дело негодное, и вы большой молодец, Наталья Ивановна, что повели решительную войну. Тут главное — чтобы вырастал не грамотей, а личность. Грамотея и подпоить не стоит труда. Книжность не дает крепости духа — факт бесспорный. Грамотеев — громадные толпы. А вот о личности человека, о ее цене, о незаменимости мы думаем лениво и мало! Мы еще не привыкли к мысли, что вся наша работа хороша только тогда, если она приносит счастье другим. Боритесь же за личность! Такая работа даст, я уверен, славные плоды. Она скажется на целом поколении, которое не должно впитать водочных зловещих испарений, коими одурманились многие его отцы. Где нет духовности — там царствует зловещий дух сивухи, — третьего, как понимаете, не дано.

— Это правда, — согласилась Наталья Ивановна.

— Торгашам, десятилетиями спаивавшим народ, личности — поперек горла. Ибо личность, мастера споить не так-то просто. Тут надо попотеть: материал стойкий, заквашен на духовности. А где духовно — там и крепко. Только об этом предмете, о духовности, мы отвыкли говорить ученикам, — тут весь гвоздь. Про футбол, про дискотеки — тут речи без удержу.