— Слушай, а если б твоя бригада там не работала?
— Если б я узнала, что людей обманывают, все равно вмешалась бы!
— Ох, и добренькая же ты, как я посмотрю… за государственный счет. Гроши надо экономить, а не швырять на ветер. Больно ловки вы с Воробьевой. Та на конференции во Владивостоке подняла против меня бунт, эта — здесь… Да я!..
Булатов не успел договорить — его перебил Бакланов.
— Вы неправы, Семен Антонович, — сдержанно сказал он, но в его голосе я уловила суровые нотки. — Неправы! И Певчая и Воробьева поступают правильно…
— Товарищи, товарищи, — вмешался наконец Толя, — у нас на бюро совершенно другой вопрос — о подготовке к навигации. А вы затеяли спор черт знает о чем…
Меня взорвало.
— Ну, знаешь, дорогой мой, правильно тебя называют «карманным секретарем»: ты без начальника порта шагу шагнуть не можешь. А ты выскажи свое мнение, выскажи!
— Парторг прав, давайте приступим к делу, а то тут Певчая сейчас разведет дискуссию на неделю, — багровея, заявил Булатов.
— И разведу! — крикнула я. — Оплата труда грузчикам — немаловажный вопрос, от него зависит, как пройдет навигация.
— Правильно! — поддержали меня начальники районов.
Услышав это, Булатов и вовсе полез в бутылку.
— Вот что, Анатолий Иванович, — сказал он Пышному, — или мы будем проводить бюро, или я ухожу — у меня нет времени выслушивать…
— Да, да, начнем, — решительно передвинул на столе бумаги Толя. — Итак, у нас, товарищи, один вопрос — о подготовке к навигации. Доложит Семен Антонович.
Булатов с кислой миной стал докладывать. Я хотела уйти, во мне все так и кипело. Но вот вдруг я почувствовала, что пальцы моей руки сжала чья-то крепкая ладонь. Я подняла голову и встретилась взглядом с Баклановым. Он нагнулся ко мне и тихо прошептал:
— Галинка, успокойся. Нельзя так…
И мне сразу стало легче. Я начала прислушиваться к голосу Булатова.
— …Надо из диспетчеров и инженеров как можно скорее создать технологическую группу, которая бы сделала расчеты технологических карт по обработке судов. Раз порт наш растет не по дням, а по часам, надо и суда обслуживать по-новому. Пароходство обещало вовремя присылать графики подхода судов. Подготовка к навигации идет полным ходом, особенно мне нравится работа нашего портофлота. Вы посмотрите в окно — катера стоят на козлах, как лебеди! Вот бы, Александр Егорович, такими красавцами остались они на всю навигацию! А? Загляденье одно было б! — Булатов, потирая ладони, подмигнул Бакланову.
Сдув пепел с папиросы, Бакланов проговорил:
— Ничего не получится — ведь они у нас то на швартовке, то на буксировке плашкоутов и барж. Не пассажирские же это суда, сами понимаете. Работяги они…
Булатов принялся так расхваливать Бакланова, что мне стало даже неловко за Александра Егоровича. «И с чего бы это Булатов распинается?» — подумала я. Видно, такова его тактика: после подобных похвал Бакланову неловко будет критиковать Булатова… Дорожку выстилает начальник!
Доклад мне не понравился. Выходило так, что у нас все хорошо, осталось только ждать прибытия судов. Никаких недостатков Булатов не отметил. Беспокойства за дело порта не чувствовалось. Я ждала выступления Пышного. Ведь он как никто другой знал все болезни порта. Сколько их: грузчики простаивают, прибывшие краны не смонтированы, складской площади мало, да и в тех складах, что построены, крыши текут.
Пока Булатов говорил, я все время делала пометки на листочке бумаги и думала: если Толя первым не выступит, слово возьму я. Лицо мое горело, меня коробило от бахвальства и рисовки Булатова. Бакланов опять положил свою ладонь на мою руку и шепнул:
— Галинка, успокойся и постарайся сегодня помолчать, не надо — не время.
Булатов закончил доклад.
— Я думаю, товарищи, что доклад начальника порта не самокритичен, — сказал Бакланов. — Получается, будто у нас дела идут полным ходом. А что же мы имеем на самом деле? К навигации не готовы, на судах нет дипломированных кадров…
— Обойдемся без них! — махнул рукой Булатов.
— Нет, не обойдемся, — возразил Бакланов. — Портнадзор не выпустит ни одного катера, ни одной баржи в океан, если они не будут укомплектованы соответствующей командой.
— Не выпустим! — подтвердил Ерофеев.
— А мы и спрашивать не станем! — сверкнув глазами, высокомерно заявил Булатов.
— Не забывайте, что вы руководите сейчас морским портом, а не техбазой рыбаков! И будете подчиняться законам, существующим на морском транспорте!
Началась настоящая перепалка. Дали-таки начальнику порта прикурить как следует! Я, к огорчению своему, убедилась, что Толя и верно настоящий «карманный секретарь» — побоялся выступить против Булатова, так и не сказал ни слова.
Доклад начальника порта члены бюро раскритиковали вдрызг. Тут же была создана комиссия, которой надо было наметить мероприятия, связанные с открытием навигации. В комиссию вошел и Бакланов. Я не выступала. Хотела поговорить с Толей по душам, пробрать его как следует, но, взглянув на часы, вспомнила, что мы идем с Шурой в кино, и заторопилась. Вышла из управления. Навстречу мне шел какой-то незнакомый парень. «Из новых грузчиков», — решила я. Посмотрев на него, я вдруг увидела мелькнувшие за углом фигуры Жорки и Матвея…
— Не хотите ли материал на костюмчик? Импортный. Мощный отрезик! — выпалил вдруг парень.
— Где это вы раздобыли его?
— Дружку прислали, а материал дамский. Первоклассный! Только взгляните! Берите, не пожалеете!
Мне давно хотелось купить хороший материал на костюм, и я спросила:
— А цвет какой?
— Небесный. Как раз к лицу вам.
— Покажите.
Мы подошли к фонарю. Он отвернул угол оберточной бумаги и показал краешек отреза. Материал действительно был «мощный».
— Чистая шерсть! Без подделки! Хотите, подпалю? — засуетился парень.
— И сколько стоит отрез?
— Сто десять…
— У меня сейчас нет таких денег…
— Ну хотя бы рублей восемьдесят…
Я посчитала — в сумке было всего лишь тридцать пять рублей. Решила вернуться в управление, занять у Толи или Бакланова — они еще не выходили.
— Подождите минутку, я где-нибудь одолжу.
— Подождем.
Я вбежала в парткабинет. Бакланов все еще о чем-то спорил с Толей.
— Александр Егорович, у вас есть деньги? — спросила я у Бакланова.
Тот полез в карман.
— Шестьдесят пять.
— Давайте, завтра верну!
Не поинтересовавшись, зачем мне деньги, Бакланов протянул несколько бумажек. Я схватила их и бросилась к выходу. Парень ждал меня за углом, настороженно вытянув шею. Когда я подошла к нему, он, ухмыляясь, пробасил:
— Ну как, не раздумали?
— Беру! Только у меня не хватает десяти рублей.
— Ничего, после отдадите.
Я взяла отрез, кинула нетерпеливый взгляд на часы — домой зайти не успею! — и побежала к рыбокомбинатовскому клубу. Шура уже ждала меня.
— Хотела продать билет. Еще бы чуть-чуть и… Пошли! — сказала она.
Фильм был итальянский — «Повесть о бедных влюбленных». Ни мне, ни Шуре картина не понравилась. Я склонилась к подруге и радостно шепнула:
— Отрез чудесный купила!
— Где же это?
— У одного грузчика. Кто-то прислал, а ему деньги нужны. Костюмчик сошью — ахнешь!
— Шерстяной?
— Шерстяной.
На нас шикнули, и мы замолчали. Еле дождались конца картины. Домой после кино мы понеслись, как бешеные. Я влетела в свою комнату. Не раздеваясь, быстро сорвала бумагу с отреза и… о ужас!.. В руках моих оказалась рваная ватная брючина, ловко натянутая на картон, а к ней пришита полоска голубой шерстяной ткани шириной примерно сантиметров в двадцать….
Я так и замерла. А Шура покатилась со смеху.
— Ой, не могу! Люди добрые, Галка отхватила мощный отрезик! Скорей все сюда!
Я стояла, держа в руках засаленную брючину, и не могла понять, зачем они так поступили со мной…
ГЛАВА XXIV
С Шурой творилось что-то непонятное. День ото дня она становилась все замкнутей и замкнутей. Я думала, что если мы будем жить вместе, то сдружимся еще больше, но получилось наоборот, мы стали еще дальше друг от друга. Сперва мне показалось, что Шура переживает свое понижение в должности, но с того часа, как Бакланов рассказал мне о ее разговоре с Булатовым по поводу работы, я поняла, что дело совсем не в этом. Вчера Александр Егорович завернул к нам вечером на огонек и начал хвалить Шуру за выдержку, и не просто выдержку, а, как он выразился, «за железную», мол, вот такой выдержки как раз и не хватает Галине.