— Не заставляй ломать дверь!
Волак поднимает оба тяжелых щита.
— По моей команде, — говорит он жене через плечо, а затем кричит в сторону двери. — Аим?!
— Волак?
— Я иду, — произносит Волак на выдохе, бледнея.
Он срывается с места, выставляя один из щитов перед собой. Пространство в глазах размывается, как при пикировании. И в самый последний момент Волак, делая мощный взмах, отталкиваясь тем самым от воздуха, и врезается в дверь, снося ее. Ее и тех, кто находится за ней. Уже снаружи он видит, как в нескольких шагах от порога лежат без сознания два солдата. Еще один выставляет копье, но Волак сразу бьет по острию сверху одним щитом, делает полуоборот, и мощным ударом второго щита сверху вбивает голову того в плечи так, что по стали проносится вибрация от крошащихся позвонков.
Не теряя времени, Волак прыгает к одному из лежащих солдат и использует заостренный край щита, как гильотину. Скользящий звук, брызги крови. Второй, оклемавшись, отползает назад, и лицо его искажено страхом.
— Вильева!
Едва крик отражается эхом, как Волак слышит за спиной звук хлопающих крыльев жены. Лишь краем глаза он замечает ее силуэт в черном небе. Успела, думает он, собираясь избавиться от последнего, как вдруг раздается шелест цепи. Волак оборачивается и в последний момент успевает отразить щитом брошенное копье. Аим одергивает руку с одновременным взмахом крыльев, притягивая копье обратно, не давая тому опуститься на землю; он взлетает выше, закручивает тело, направляя полученную инерцию в новую атаку. Копье плашмя обрушивается рядом с Волаком, который тут же пытается разрубить цепь острым краем щита, но не успевает и щит вонзается в землю.
— Ты! — крик Аима резонирует на фоне паникующих хегальдин, оказавшихся неподалеку.
Из-за спины раздается другой крик, Волак оборачивается, выставляя щит, который тут же вздрагивает от попадающего копья — оклемавшийся солдат решил тоже вступить в схватку. Но в отличии от Аима, он не вернул копье сразу, а позволил тому беспомощно шлепнуться у самых ног. Волак, не раздумывая обрубает цепь, и, ступая по ней, добирается до неопытного солдата, не давая тому шанса вырваться. Он бьет снизу острым краем щита, вырывая солдату челюсть. И Рихарт, брызгая кровью, валится на землю; язык рефлекторно облизывает разорванные края мяса… Рихарт! Волак только сейчас узнает его, смотря в глаза.
Снова шелест цепи, и теперь копье достает его, задевая правое бедро. Но боли нет. Сквозь раж ощущается лишь слабость. Сапог стремительно наполняется кровью, и Волак бросается вперед зигзагом, меняя направления, отталкиваясь от воздуха короткими взмахами крыльев.
Аим наматывает цепь на предплечье, принимая ближний бой. Он уходит от атаки полным оборотом и сразу же контратакует колющим ударом сверху. Острие оставляет вмятину на кирасе Волака, и тот, выставив оба щита перед собой, таранит обескураженного Аима, который никогда не сражался с такого рода противником. Его прижимает к стене, используя превосходящую массу, и, удерживая одним щитом, вторым Волак наносит мощный боковой удар. Затем еще один. Еще. Пока взгляд Аима не затуманивается; после чего Волак топчущим ударом выламывает его колено. Он отступает на шаг, смотря, как тело бездушным мешком валится на землю. Как блестит рваная рана и белая кость с тыльного стороны голени.
Получилось, думает Волак. А в ответ на его мысль время замирает, все звуки гаснут, как задуваемое пламя. Кажется, теперь можно лететь к Вельеве. К Лилит. Все получилось. Он успеет еще до того, как она проснется. Взмах крыльями, но земля по-прежнему под ногами. Тишину разрывает жалобный собачий вой. Разве внутри стен есть псы? Еще одна попытка взлететь отдается странной тяжестью в ногах. Волак опускает взгляд и видит острие копья, торчащее из груди. Покрытое кровью. Он делает тяжелый шаг вперед, и слышится скользящий чавкающий звук, с которым копье погружается обратно в рану. Волак разворачивается и видит неподвижный силуэт генерала Шакса. Видит Вельеву, лежащую у его ног. Ее крылья измазаны кровью. Рядом на корточках сидит Лилит, поглаживая перья матери. Снова вой, и мир закручивается подобно водовороту.
— Какой интересный экземпляр, — произносит Эптисса, самая старшая из семи Теней архонта. Ее пальцы сжимают подбородок Лилит, а взгляд будто бы ощупывает лицо.
— Взгляни, — по прошествии некоторого времени продолжает она, обращаясь к Эксии, шестой из Теней архонта. — Ее глаза. Это непростая мутация, ее глаза дифференцированы. Необычно, но неинтересно. Ни хегальдин и ни шейдим. В то же время, она является и тем и другим одновременно. Выродок, который не смог принять ни одну из кровей.
Лилит размазывает слезы по лицу, смотря на высокие фигуры исподлобья. На мертвые фарфоровые маски, из которых звучат голоса. Ей кажется, что вокруг них витают образы мертвого отца с копьем в спине; и матери, чьи крылья изорваны в лохмотья.
Эптисса отпускает лицо Лилит и отступает на шаг:
— Скучаешь по родителям?
В ответ молчание.
— Ты еще помнишь своих родителей? Мама? Папа? — Эптисса устало вздыхает, скрещивая руки. — Ты что-нибудь чувствуешь?
Ни звука. Лицо Лилит сейчас такое же гладкое и равнодушное, как маски Теней.
— Глупый метис.
— Перестань, — подает голос Эксия. — У нее шок. Она ведь еще ребенок. Требовать от нее каких-либо реакций неразумно. По крайне мере сейчас. Тем более у нас есть проблемы поважнее. А именно офицер, который убил своих товарищей на глазах у местных.
— И что? — повышает голос Эптисса. — Что нам кучка идиотов. Это мы ими управляем, а не они нами! Управляем ими их же языком!
— В какой-то степени, они наши родственники, — в голосе Эксии слышится улыбка. Она подходит к Лилит, и наклонившись, спрашивает: — Мы очень похожи, правда ведь?
В ответ пустой взгляд с гладкого бледного лица, которое едва вздрагивает. Кажется, что тени на нем становятся гуще; в этот же миг Лилит хватает шестую из Теней за мантию, и, зажмурив глаза, бросает голову вперед, врезается лбом в маску Эксии.
От неожиданного удара шестая из Теней отшатывается и падает; Эптисса сразу же хватает девчонку за волосы, оттаскивает в сторону и ударяет ее головой о стену. Лилит падает на пол без сознания.
— Она же еще ребенок! — мелодично смеется Эптисса. — У нее же шок!
Эксия встает с пола, гневно встряхивает черными крыльями, наполняя просторную залу хлопающим эхом; подходит к телу девочки, чей лоб измазан черной кровью.
— А кровь все-таки шейдима, — произносит она на удивление спокойным голосом. — Смелая девочка. Жаль родилась не в то время.
— Предпочтешь уничтожить ее? — спрашивает Эптисса.
— Нет, не сейчас, — отвечает Эксия. Она опускается рядом с Лилит и нежно убирает с лица волосы, слипшиеся от крови; а затем, не отводя взгляд, повышает голос. — Стража!
Через несколько мгновений рядом появляются два солдата с цепными копьями в руках. Их взгляды направлены в пустоту, старательно избегая фарфорового лика Тени.
— В приют ее.
Один из них, не скрывая отвращения, подхватывает на руки Лилит и кладет на плечо. Короткий поклон, после которого стража молча удаляется.
— Тебе не надоело возиться с детишками? — спрашивает Эптисса на родном языке. Неразрывно, на одном дыхании. Рисуя в воображении сестры кусочек пространства, где дети шейдимов сидят за решеткой, а над ними нависает богоподобный скучающий лик Эксии.
— Прекрасно сказала! — весело отвечает шестая из Теней. — Можно сказать, поэтично!
— И все же?.. — продолжает Эптисса, переходя на язык хегальдин. — Ведь, насколько я знаю, успехи в твоей деятельности отсутствуют уже давно. Материал умирает быстро. Или данное занятие служит тебе отдушиной?
— Многое, что мы узнали помогло создать желаемый образ хтонического существа, что жаждет убивать. И это помогало нам долгое время контролировать колебания смертности и рождаемости населения в пределах выбранного нами числа. Так что мои старания оправдывались очень долго. Однако, население «серых» увеличивается, и, знаешь, у меня есть теория, что существа, чьи условия для существования усугубляются, начинают плодиться невероятно быстро. От отчаяния или нет? Но я считаю, что тем самым они стараются не выжить, но изменить условия своим количеством. Как здоровые клетки организма борются с вредоносными. Именно таким же образом — количеством.