М и т р и й. В штабе восемьдесят пятой.

Б о г у н о в. Кем?

М и т р и й. Заместителем главного повара.

Б о г у н о в (настороженно). Заместителем?

Б о б р о в. Чего? Каким еще заместителем?! При кухне мужиком, дрова колол.

Все смеются.

М и т р и й (Богунову, показывая на бумагу). В общем, тут все в порядке. Собрание постановило — и не тяни.

Д у н я. А куда же ты, Митрий?

Б о г у н о в. Да, вот интересно, куда решил отправиться?

М и т р и й. В город еду. Имею одно местечко на примете.

Д у н я. Да уж скажи напоследок, что хоть делать-то будешь?

М и т р и й. К зятю. По пожарной части он у меня… В городе все дома каменные, пожары редко бывают. Одним словом, человеку, который себя понимает, с полным удобством устроиться можно. Что и говорить, работа аккуратная! (Богунову.) Так что ты не задерживай!

Б о г у н о в. А я и не задерживаю. (Достает печать, шлепает на бумагу.)

М и т р и й (берет справку). Бывайте здоровеньки!

Б о б р о в (насмешливо). Счастливого пути!

М а н я. Разбогатеете, письма пишите!

Гремя сундуком, Митрий уходит. Пауза.

Б о б р о в. Лопух, чисто лопух!

Б о г у н о в. Что?

Б о б р о в. Да вот, говорю, большой вырос, а что с него толку.

Б о г у н о в. Да-а.

М а н я (переглядываясь с Дуней). Спасибо за угощение.

Д у н я. Да, да, спасибо.

Встают, уходят.

Б о б р о в (Павлу). Ты чего, Павел, все молчишь, да молчишь?

П а в е л. Так, а чего говорить особенно?

Б о б р о в. Ну, все-таки, работать начинаем.

П а в е л (Богунову). Хочу и я спросить, как мне, значит, с домом сделаться? Продать его или иначе как?

Б о б р о в. С каким домом? Да ты чего?

П а в е л. А ничего, дядя Федя. А только женюсь и переезжаю, значит.

Б о б р о в. Вот и поглядите. Вот вам нонешняя молодежь. Чуть что — бежать. И тебе не стыдно?

Б о г у н о в. Зачем переезжать? Дом есть, устроитесь с Леной. Хозяйство свое будет.

П а в е л. Не хочет она, не идет к нам. Что, говорит, я здесь делать буду.

Б о г у н о в. Да дел, положим, найдется, хоть отбавляй.

Б о б р о в. Ты не смотри, что Митрий лататы задал. Туда ему и дорога. Ты о себе думай да другим пример показывай.

П а в е л. Вы меня с Митрием не равняйте. Он сам по себе, я сам по себе. А только что же мне неженатым всю жизнь ходить?

Б о б р о в. Ну, так вот и возьми себе в приданое тещу со скипидаром. (Богунову.) Знаешь, какая там теща?

Б о г у н о в. Да, характерец знатный.

Б о б р о в (Павлу). Ты смотри (показывая на Богунова), с каким человеком работать будем. Что ж ты меня позоришь? Да я на тебя как на каменную гору надеялся.

П а в е л. Да разве я работать отказываюсь? Кабы Лена сюда перешла…

Б о б р о в. Да ты что, мужик или тряпка? Да у тебя свое слово-то есть? Ох, аж в ноге закололо.

П а в е л. Так ведь как же я?..

Б о б р о в. Не хочу и слушать твоих объяснений. Ухожу и знать тебя не хочу больше. (Прихрамывая уходит.)

Пауза.

П а в е л. И что осерчал?

Б о г у н о в. Человек он правильный.

П а в е л. Знаю, что правильный.

Б о г у н о в. Вот поэтому за колхоз и болеет.

П а в е л (обидевшись). Что ж я, по-твоему, шкура какая?

Б о г у н о в. Я этого не говорю.

П а в е л. Вы слово такое — любовь, знаете?

Б о г у н о в (после небольшой паузы). Хорошее слово. Только беречь его надо. Слово это — как поле широкое. Чего в этом поле не повырастет. И беречь это поле от травы сорной надобно, от полыни да лебеды мелкой, горечи. Вот поженитесь вы с Леной — сами хозяйство в руки берите, заживете — люди завидовать будут. А дом свой бросать ни в коем случае не советую.

П а в е л. Да разве я хочу? Я на этой земле вырос. Что ж, я меньше других работаю? А что имею? А я молодой. Хочу пользу от своих рук, от труда своего видеть. Разве я ее здесь увижу? Дед мой, отец мой — из кулька в рогожку рядились, здесь жили. А я не хочу. Говорили — колхоз поможет. Ну, лучше чуть стало. А все одно — жили мы как? Сколько лет на государственной шее верхом ехали. Когда я тут что хорошее увижу?

Б о г у н о в. Подожди, увидишь.

П а в е л. Я не хочу ждать. Я работать хочу, жить по-настоящему.

Б о г у н о в. Правильно. Этого и я хочу.

П а в е л (возражая все яростнее). Ты хочешь меня заставить верить, а я потерял эту веру. Ты посмотри здесь на землю, какая это земля? Порохом на солнце горит. От колоса до колоса не слыхать человеческого голоса. Сухой дол. А ты говоришь — верь!

Б о г у н о в. Надо верить.

П а в е л. Да кто, кто ты такой, что хочешь все здесь перевернуть? Кто ты такой, что берешься меня переубедить? Кто ты есть?

Б о г у н о в. Вот что, Павел, ты человек неглупый. Сидеть и ждать — это, конечно, не выход. Делать надо.

П а в е л. А если не получится?

Б о г у н о в. Должно получиться.

П а в е л. А если ты увидишь, что не вышло, что тогда?

Б о г у н о в. Тогда?.. Тогда я сам тебе об этом скажу.

Пауза.

П а в е л. Ладно. Я еще немного подожду. Но уж это — все.

Б о г у н о в. Только вот что. Уж если возьмешься, то держись. Я, брат, на поворотах крут.

П а в е л. А меня этим не пугай. Я тоже своим рукам цену знаю. (Встает.)

Б о г у н о в (протягивает руку). Ну, значит, договорились?

П а в е л. Ладно.

Б о г у н о в. А Лену смотри не упускай.

П а в е л. Никуда не денется. (Уходит.)

Б о г у н о в (подходит к зеркалу). Эх, председатель!.. Вот берешься людям помочь. Хочешь научить их, как лучше жить, в любви советы даешь, а сам, сам ты смог свою жизнь по-настоящему сделать? Нет, не сумел. А ведь вот берешься. Смотришь на других и радуешься дорогому чужому счастью.

Входят  В л а с о в н а  и  К у з ь м е н к о - а г р о н о м. У него скуластое, обожженное солнцем лицо, седые усы, на голове широкополая соломенная шляпа. Говорит и держится с достоинством.

В л а с о в н а. Вот я вам еще гостя веду.

Б о г у н о в (вглядываясь). Постой, да никак Сергей Сергеевич?

К у з ь м е н к о. Он самый. Ваш покорный слуга.

Б о г у н о в. Да каким же это ветром?

К у з ь м е н к о. Бывают такие хозяева легкомысленные, пригласят в гости, а сами забудут.

Б о г у н о в. Постой!

К у з ь м е н к о. Нет уж, я лучше посижу. (Снимает плащ, садится.)

Б о г у н о в. Так ведь как это говоришь — «пригласят»?

К у з ь м е н к о. А очень просто. Просил в райзо председатель колхоза «Авангард» товарищ Богунов зайти к нему главного районного агронома — так мне передали.

Б о г у н о в. Так главного районного!

К у з ь м е н к о. Ваш покорный слуга. А ты, я смотрю, недоволен?

Б о г у н о в. Ах, Кузьмич, Кузьмич! Как это ты так можешь! Ведь лучше и придумать нельзя. Только что же это получается… Давно ты у нас?

К у з ь м е н к о. Да, срок огромный. Третий день командую.

Б о г у н о в. А в области как же теперь? Слышал я, там твои позиции были?

Кузъменко. В облзо сидеть брюки протирать надо. Я-то ведь полевой бродяга. Захотелось на вольный воздух. Да, между прочим, и доходней оно здесь.

Б о г у н о в. Правильно, правильно. Живого человека в бумаги закопать! (Власовне.) А вы-что же нам не посочувствуете? Пирожка да еще (подмигивает) чего-нибудь такого не подбросите?

В л а с о в н а (раскрывает обернутый в тряпки пирог). Пирожка я вам оставила, а вот уж чего другого — все посудины пусты. (Уходит.)