Богунов встает. Собрание затихает.

Б о г у н о в. Ты, Карагин, прав. Есть у меня обида.

Шум.

Г о л о с а:

— Смотри-ка!

— Видал что!

— Ну да я же говорила!

Б о г у н о в (продолжая). И обида эта от всех, нас, фронтовиков, идет. Опустили мы, товарищи, хозяйство и поднять его не торопимся. Если б так воевали мы, идти бы нам до Берлина, еще сколько лет идти. Вот об этом я здесь и сказал. И тебе, Карагин, сказал. (Садится.)

В зале движение, шум.

К а р а г и н (Куськову). Хитер, браток, хитер!

К у с ь к о в. М-да…

Д е д (подымаясь). Хочу я спросить кой-што!

И г н а х и н (деду). Гляди-ко, выспался, хе-хе. Муха не кусали?

Д е д (огрызаясь). Ты цельный вечер сидишь ушами хлопаешь, а я хоть и вздремнул малость, да вот дело спрошу. (Карагину.) Дай-кось я! (Идет из задних рядов в президиум.)

К а р а г и н. Ты что?

Д е д. Вопрос припасен у меня.

К а р а г и н (Широнину). Вот еще оратор у нас выискался. (Деду.) Давай! Да не туда давай… За столик давай…

В зале смех, движение.

Д е д (становится за столик). А было ноне здесь говорено, чтоб никто, значит, никакого лишку трудодней не имел.

К а р а г и н. Ну?

Д е д. Так вот я хочу… (Он охрип, наливает из кринки воду, пьет.) Хочу о Фильковой запрос сделать. Почту она возит. Будет ей какой доход положен, али как?

К у с ь к о в. Правильно! Я через нее газету день в день имею.

Г о л о с а:

— И я!

— И я!

— Правильно!

— Ай да дед!

Д е д. Так вот. Как ноне порешим-то? (Подходит к президиуму.)

К а р а г и н. Решено уже, слушать надо.

Д е д. Никому, значит? Все?

К а р а г и н. Все.

Д е д. Постой-постой! (Обращаясь к народу.) Тут надо по-законному рассудить. Возит она почту в снег, и в дождь возит, к тому же в аккуратности. Вдова она. Дети у нее. Так вот я и смекаю, надо ей оставить десятку али сколько там трудодней?

Г о л о с а:

— Правильно!

— Надо, надо!

— Мы не нищие!

Д е д. А раз не нищие, стало быть, почта нужна!

К а р а г и н (Куськову). Как думаешь?

К у с ь к о в. Поставь в разном на голосование.

К а р а г и н. Вопрос обсудим в разном. (Посовещавшись.) Объявляю перерыв.

Все встают, медленно расходятся.

(Куськову, показывая в сторону Богунова.) Так, так. Под меня, значит, клин подбивает.

К у с ь к о в. Погоди еще, погоди.

Ш и р о н и н (у стола). Товарищ Богунов, обожди, не уходи!

Богунов останавливается, навстречу ему идет Карагин.

К а р а г и н (мрачно). Значит, назад, по старой тропке идти хочешь? Гляди не споткнись!

Б о г у н о в. Ты о чем?

К а р а г и н. Там, выходит, недовоевал. Здесь воевать думаешь? Ну-ну! (Резко.) Ты, может, опять в председатели метишь? А? Так ты прямо валяй, чего там!..

Б о г у н о в. Эх, Семен, Семен! Тридцать лет мы с тобой рядом идем, а и еще тридцать лет не поймем друг друга.

Расходятся. К Богунову подходит  Ш и р о н и н.

Ш и р о н и н. Давай познакомимся! Много я о тебе слышал.

Проходят, садятся на скамейку у авансцены.

В каких частях воевал?

Б о г у н о в. Артиллерист.

Ш и р о н и н. Так-так, бог войны, значит?

Б о г у н о в. Говорят.

Ш и р о н и н. И далеко на Западе был?

Б о г у н о в. Да… Берлин… Заезжал ненадолго.

Ш и р о н и н. Молодцом! Мне вот не повезло, не судьба была до конца дойти.

Б о г у н о в. Как это?

Ш и р о н и н. Сапер. В сорок третьем году под Киевом царапнуло случайно. Год пролечился. Потом говорят: все, отвоевал. Демобилизовали. Вернулся домой, осмотрелся кругом. Педагог я. В школе физику преподавал, на фронте мосты строил. Стали кругом жизнь налаживать. Я десятилетку свою восстанавливаю. Так понемногу в работу, в работу, а теперь вот в райкоме всем приходится заниматься. (После паузы.) Ты сегодня хорошо выступил. Правильно обстановку оценил.

Б о г у н о в. Разобраться нехитро.

Ш и р о н и н. Говорил я тут с вашими. Надо, пожалуй, тебе в это дело включаться.

Б о г у н о в. Нет, товарищ Широнин, не выйдет.

Ш и р о н и н. У тебя с Карагиным личное что-то есть, так я понял?

Б о г у н о в. Правильно понял… У него есть.

Ш и р о н и н. Так ты это брось, ты коммунист, фронтовик, тут дело важное.

Б о г у н о в. Дело важное, это ты прав. Но главное в деле человек. А для меня колхоз — это люди, и авторитет мне дороже всего.

Ш и р о н и н (после небольшой паузы). Ну что, может, и правильно! (Испытующе смотрит на Богунова.) Видимо, Карагина менять будут.

Б о г у н о в (неуверенно). Не думаю, да и не стоило бы. Дело он знает. Подраспустился, а лучшего человека пока нет.

Ш и р о н и н. Так полагаешь?

Б о г у н о в. Да, полагаю.

Ш и р о н и н. Ну, тогда вот что. У меня, собственно, с тобой еще раньше был задуман совсем другой разговор.

Б о г у н о в. Что за разговор?

Ш и р о н и н. Соседей знаешь?

Б о г у н о в. Каких?

Ш и р о н и н. «Авангард»?

Б о г у н о в. Вон что!

Ш и р о н и н. Вот давай посватаю.

Б о г у н о в. Нет, брат. Эта штука не пойдет.

Ш и р о н и н. А что? Там тебя знают. Поговорим, да и сами позовут.

Б о г у н о в. Да ты что? Ты сам-то знаешь, что мне предложить хочешь? Ты знаешь, какие там дела? Там природу и людей переиначивать надо.

Ш и р о н и н. Знаю, все знаю. Поэтому именно с тобой и говорю. (После паузы.) Я, брат, физик. Был такой в древности ученый — Архимед. Слышал, наверное?

Б о г у н о в. Ну?

Ш и р о н и н. И сказал этот ученый людям: «Дайте мне точку опоры, и я поверну земной шар». (Кладет руку на плечо Богунова.) Сколько лет мы поворачивали здесь землю и повернули ее на новый лад. Мы с тобой — точки опоры. Нелегко, но надо стоять.

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Комната председателя колхоза «Авангард». Слева — полуоткрытая дверь, на которой видна табличка: «Председатель колхоза «Авангард» тов. …» — ниже, одна под другой, ряд зачеркнутых фамилии. В комнате у двери небольшой шкаф. У окна стол, за окном — поля, и на самом горизонте постройки соседнего колхоза. У накрытого стола хлопочет  В л а с о в н а. Входит  Б о б р о в. Это пожилой мужчина, инвалид Отечественной войны. Он ходит слегка прихрамывая. В руках у Боброва банка консервов.

Б о б р о в (показывая на банку). А чем открыть найдется?

В л а с о в н а. Так откуда же?

Б о б р о в. Как откуда? Сколько председателей сменилось, и ни один инструмента завести не смог? Бесхозяйственность.

В л а с о в н а. А вы ножичком, Федор Петрович. Ножичком оно даже очень способно. (Берет со стола и подает нож.)

Б о б р о в. Ножи ломать, уважаемая Дарья Власовна, способ дамский, мы уже лучше по-дедовски… (Берет в углу топор, открывает банку.)

В л а с о в н а. Пирог-то нести или обождать пока?

Б о б р о в. Куда же нести, кто его холодный есть будет? Дождемся начальства.

В л а с о в н а. Ох, не сгорел бы он там. (Убегает.)