Мальчишка тупо смотрел на него и повторял, как заведенный.

- Я деньги не у людей, у автомата брал. Не у людей, у автомата. Я у автомата брал.

- Давай разберемся, - сказал ему Алеша и, пригнувшись, заглянул в опущенное лицо мальчишки.

Алеша редко «разбирается» с ребятами в детской комнате. Старший из Людиных помощников, пользующийся самым большим авторитетом среди «шпаны», он сам избрал для себя подопечных, всем на удивление избрал: взял на учет дошколят из неблагополучных семей и отдает им все свободное время. Свободного времени мало - Алеша комсорг цеха, учится заочно в политехническом институте. Зато суббота и воскресенье почти целиком принадлежат ребятне.

В глубине души Люда обижена на Алешу: он мог взять на себя самых трудных подростков, а избрал наилегчайшее - малышню. Она пыталась доказать ему, что это не работа, не дело самой первой важности, каких в детской комнате немало, да разве Алешу переспоришь!

- Кто-то из писателей сказал,-говорит Алеша,- что ребенок - это черновой набросок человека. Неправильно сказал. Набросок легко переписать, переделать. Ребенка перевоспитать неимоверно трудно. Если в самом раннем детстве он не впитает в себя доброту, откуда она появится у него потом? Если в пять лет он му-чает животных, откуда у него появится жалость к ним потом? Если ребенок срывает цветок, не чувствуя красоты газона, где он цвел, не понимая, что разорил красоту, откуда у него появится потом любовь к цветку, любовь к природе?.. Нет, ребенок не черновой набросок человека. Если сравнивать, ребенок - это семечко, из которого вырастет то, что уже в самом семечке заложено. Из семечка яблони вырастет только яблоня, а не слива,, не липа, не тополь. Другой вопрос, какие^ у нее будут плоды - крупные или мелкие, кислые или сладкие, обильным ли окажется урожай,-это и от почвы и от ухода зависит… Но то, что вырастет именно яблоня, уже в крошечном семечке запрограммировано.

Товарищи подшучивают над Алешей: «Как там твои семечки?..» Алеша охотно рассказывает о малышах. Хорошо, если ребенок в садике, и то на субботу и воскресенье его необходимо забрать из дома, где пьянство и ругань и драки. А если малыш не ходит в сад, если он всегда дома? Что он впитывает в себя?

Алеша расчистил для ребятишек площадку - пусть играют на воздухе, старших ребят к детишкам своим «приобщил», чтобы вместе играли, присматривали. Чаще всего Алеша уводит детей в парк, на озеро. Японцы, говорит он, из поколения в поколение передают культ красоты природы. Японец часами может созерцать цветущую ветку вишни, открывая в каждом отдельном цветке новую радостную красоту. Сломает ли он потом эту ветку, подымется у него рука?..

Алеша учит своих дошколят познавать и беречь красоту природы. В парке, на лужайке, он рассказывает детям сказки о солнце и воде, о цветах и деревьях, о земле и птицах.

- Ты уводишь детей от действительности, - упрекает его Люда. - С тобой они парят в небесах, а дома у них…

- Я увожу их от грязи в настоящую жизнь, - возражает Алеша.-В этой большой жизни добро всегда побеждает зло. Дети учатся сочувствовать добру и ненавидеть зло, они счастливы, когда у огнедышащего змея падают одна за другой все головы.

- Вместо сказочек ты мог бы заняться настоящим делом, - не унимается Люда. - Ты мог бы заняться Тараканом, помочь мне.

- Среди сорока моих малышей не будет ни одного Таракана, разве это не помощь?

Тома поддерживает Алешу, и Алеша горячо одобряет ее работу в яслях, говорит, что она делает самое нужное в жизни дело.

- Самое нужное? - думает Люда. - А она, Люда, ненужное дело делает?..

Тома и Алеша удивительно подходят друг другу - единомышленники. И внешне подходят, высокие оба, красивые. Как же это они до сих пор сердцем не нашли друг друга, думает Люда. Почему они только товарищи, и Алеша по вечерам провожает домой не Тому, а ее, Люду?..

Из армии Алеша часто писал письма - не ей лично, в детскую комнату писал. И Люда уверовала в его исцеление. Но когда Алеша вернулся, она в первую же встречу поняла, что все осталось по-прежнему. И еще она поняла: Алеша не заговорит с ней о своем чувстве и была благодарна ему за это. Может, и к лучшему, что видятся они теперь не каждый день, Алеша редко приводит своих ребятишек в детскую комнату, особенно последнее время: подбитую галку, которую они выхаживали здесь сообща, ежа и черепаху, которых они кормили, выпустили на свободу, а новых пока не раздобыли. Люда и рада, что Алеша бывает реже, она искренне хочет, чтобы он поскорее «вылечился», и грустно ей, когда его нет, словно теряет она самое светлое и дорогое, и она, не признаваясь себе в этом, ревнует его к детям.

Сейчас Алеша «разбирается» с троллейбусным воришкой, твердо уверенный в том, что попади он пятилетним в хорошие, добрые руки, не пришлось бы им встретиться в детской комнате…

С «трудными» каждый из Людиных помощников работает по-своему.

Тома засыплет вопросами, на которые не требуется ответов. «Ты думаешь, герой, да? Украл, напился… А для того, чтобы украсть и напиться, никакой храбрости не требуется. Ты, когда крал, прятался? Прятался. Пил - прятался? А кто от людей прячется, если без дураков?.. Трус прячется. Преступник прячется. Ты можешь уважать труса? Я не могу! Вот ты сильный, парень, а силы на что тратишь? От тебя кому-то, хоть одному-единственному человеку, лучше жить стало?

Нет, хуже, и не одному! Что-то изменилось на твоей улице? Чище, веселей стало? Ты сам честно подумай, мне ничего не говори. Ты хочешь спросить, а что от меня, от нас изменилось? Я вижу, ты сейчас об этом подумал! А вот приходи к нам, вместе в рейд пойдем, увидишь. У нас и голова и мускулы нужны. Не возьмут? Я попрошу, возьмут. Один раз пойдешь с нами, а тогда сам думай и решай, где тебе интересней, где ты нужнее, где силы свои полнее проявишь. Знаешь, какой у нас недавно рейд был?.. -и такое наворотит, такой романтикой дохнет от ее рассказа на паренька, что сидит, глазами хлопает, обо всем забыл. Только бы взяли!

Тома никогда не копается в том, что сделал. Объяснение брать - этого она терпеть не может. Но ничего не поделаешь, раз требуется. Возьмет объяснение, запишет наскоро-и точка на этом. Было и было, и не надо докапываться, ворошить, унижать мальчишку. В этом она с Алешей согласна. Главное, чтобы не повторилось. И все, что она говорит и делает, только одну эту цель имеет.

Валентин работает с «трудными» иначе. Собирает нескольких, чаще мало знакомых между собой или совсем незнакомых, приказывает одному: расскажи, как хулиганил. Тома всякий раз волнуется - расскажет да еще прихвастнет, чтобы покрасоваться перед такими же как сам, и ничего путного из этого не получится. У нее, точно, не получилось бы. Ее сфера разговор «по душам» и напористый, на едином дыхании, монолог. Здесь Валентин наверняка сплоховал бы. Зато его метод в его руках действует безотказно. Незаметно даже для Томы (что уж о мальчишках говорить!) повернет в нужный момент, направит рассказ паренька так, как сам того хочет, и вот уже остальные смеются, поддразнивают рассказчика. Й окажется вдруг - и всем и самому мальчишке очевидно, - что слабак он, ни к чему было все, что он сотворил, ничего никому не доказал, сам в дураках остался.

Валентин других уже не расспрашивает и каждый вздыхает облегченно. Предлагает всей группкой в воскресенье в «глухие» места сходить, в «далекие». И собьется новая компания, на совсем ином замешенная, старые связи сами собой поослабнут, а потом и совсем потеряются. И ходит Валентин с мальчишками черт-те куда, ведро с собой тащат, картошку, крупу, варят на костре кашу с дымком, пекут в золе золотую рассыпчатую картошку. В солдатском котелке (собственность Валентина, отец с фронта принес) заваривают душистый чай. И уже чуть ли не ежевечерне заглядывают ребята в детскую комнату: «Валентин есть? А придет?» Ждут его часами, налетают все сразу: «В то воскресенье опять пойдем?» «Непременно», - заверит Валентин, и слово свое сдержит, и еще новых ребят к этой группке пристегнет, и новый маршрут для похода выберет. А находятся, поедят у костра, разморятся, прилягут отдохнуть, негромко начнет рассказывать - начитался научной фантастики, на все походы хватит.