Медленно-медленно распутывается ниточка. Ивакину все давно известно, но необходимо записать показания. И вот - его вопрос и быстрый контрвопрос Трояна; «Что?» - следуют друг за другом. Вопрос приходится повторять, иначе Троян не ответит. Эти почти непроизвольные «Что?» помогают ему выгадать время и собраться с мыслями. Вначале он показался Ивакину тугодумом, но потом Вадим установил некую закономерность: если вопрос касался одного его, Феди Трояна, он отвечал так же отрывисто и односложно, но сразу. Троян боялся подвести других, а все его действия были связаны с действиями этих других, были вызваны действиями других, потому и звучало почти непрерывно, вместо ответа, отрывисто «что?».
- Ты плохо слышишь, Федя?
- Нет.
- Зачем лее переспрашиваешь?
Ниточка распутывалась, и Ивакин, записывая показания Трояна, неизменно следил за тем, как эти показания давались, за их подводным течением, которое раскрывало отношение Трояна к происходившему и к людям. «Как ты был одет в тот день?» «В этой рубашке». «А как был одет Борис?» Настороженное «что?» и после повторенного вопроса контрвопрос: «А свидетели у нас есть?» И только получив утвердительный ответ и решив, что он не подводит Бориса, Троян отвечает.
- Транзистор куда дели?
- Что?
- Куда дели транзистор?
- Опрокинули.
- Где? Кому? За сколько?..
В кабинет вошел Лунев, располневший за последние годы, с залысинами на висках. Положил перед Ивакиным на стол листок бумаги. Сказал:
- Справка из поликлиники. Они этих больничных не выдавали. В аптеках тоже готовят для нас справки.
- Надо произвести повторный обыск на квартире.
Лунев кивнул.
- Выяви его знакомых, собери на них установочные и характеризирующие данные. Проверь, не соучастники ли кражи. Петрович еще на «Фармако?»
- Там.
Лунев вышел.
- У вас не одно наше дело? - полюбопытствовал Троян, повернувшись к Ивакину лицом.
- Не одно.
- А по тому делу взрослые сидят?
- Взрослые.
- Тоже воровали?
- Тоже.
Троян задумывается, Ивакин не мешает ему. И на вопросы отвечает охотно. По опыту знает - иной мальчишка полюбопытствует так, ответишь ему, что можно ответить, глядишь, он и сам заговорит. Вроде познакомились, чего уж отмалчиваться.
- А им зачем воровать было?
- А тебе зачем?
- Так у них свой дом есть, работа. Зачем же?
- А разве у этой женщины, что с тобой и Борисом ходила, нет своего дома?
- У нее мать строгая, она ее к девочке, к дочке, не пускает.
- Транзистор она вместе с вами продала?
- Что?
- Транзистор она продала?
- Как вы помните, про что раньше говорили?
- Работа такая.
- Я его сам опрокинул. Один.
Троян врет, Ивакину это известно. Но сейчас он не торопится с опровержением. Сам начинает рассказывать, что дальше было.
- Откуда вы знаете? - не выдерживает Троян.
Ивакин возвращается к вопросам. Теперь Троян отвечает охотней, но по-прежнему все берет на себя.
- Значит, это ты заставил Бориса обворовать свою квартиру?
Шмыгает носом, молчит.
- Что же мне записывать, Федя?
- Никто его не заставлял.
- Расскажи, как было.
И снова настороженный косой взгляд, и снова позиция вполоборота. Но теперь Троян не молчит. Рассказывает медленно, отрывисто и глухо. Скажет слово - пауза. Опять слово - и опять пауза. Ивакин его не торопит.
- Чьи же вещи он вынес?
- Свои, - не раздумывая, уверенно отвечает Троян.
- Какого цвета плащ?
- Голубой.
- Женский?
Недоуменный взгляд и тихое:
- Выходит.
- А ты говоришь, Борины вещи. А туфли какие?
- Черные… - И помедлив:-На каблуке. Лакировки.
- Тоже, выходит, женские?
- Выходит…
- А кофта какая?
Троян машет рукой,
- Тоже.
- Что - тоже?
- Материна. Голубая.
- Значит, не свои вещи Борис из квартиры вынес, матери? Тогда тебе это в голову не пришло?
- Выпивши был…
- Кто вещи вынес?
- Боря сказал мне, а Роман сказал, не тронь, грязное дело может получиться. Пускай сам свои вещи выносит.
Троян нечаянно назвал новое имя и не заметил этого. Ивакин продолжает разговор так, будто ничего нового ему не открылось.
- Что же, и Роман думал, что это Борины вещи?
- Да.
- И лакировки?
Троян отворачивается. Одно круглое ухо на круглой бритой голове перед глазами Ивакина розовеет.
- Выпивши были… - повторяет Троян.
Допрос продолжается. Вот уже проданы вещи, и кальвадос выпит в кафе, и названо, тоже нечаянно, имя «этой женщины» - Ларисы, у которой мать строгая и дочка.
- Лариса с кем из вас?
- Романа жена вроде…
- Вместе живут?
- Нет. Роман, как я раньше. Где придется.
- Отчего же ты… - начал Ивакин и не договорил - помешал телефон. Недовольно снял трубку, ко услышав голос Цуркана, закивал с удовлетворением.
- Да… Вот что, Петрович. Необходима документальная ревизия. И еще. Заезжай в тюрьму, допроси… - он помолчал. - Да, его. Неважно. Фотографии покажи, узнает, у кого покупал.
- Ревизия - это что такое? - спрашивает Троян, когда телефонный разговор окончен.
- Проверка. Отчего же ты ночевал, где придется?
- Долго рассказывать.
- А ты сядь, - Ивакин кивает на стул. - Сядь и расскажи подробно. Время у нас с тобой не ограничено… Ты в детдоме рос, Федя?
Троян смотрит на него, на стул и, наконец, садится. Он устал стоять, сейчас ему удобно, он почти спокоен, видит, что Ивакин не расставляет ему ловушки, и рассказывает подробно, то есть настолько подробно, насколько умеет.
- В детдоме. Потом мать нашла. Забрала. Привезла сюда. Потом выгнала. Сама на себя заявление написала. Чтобы ее родительских чувств лишили. А у нее их и не было.
- Ссорились?
- Не привыкли они с детьми жить, и мы не привыкли. У многих так. Ребята писали. Я ушел. На чердаке спал. Там Романа встретил. Тоже из дома ушел. От жены. Роман с Борей познакомил. Боря официантом в кафе. И жена Романа там. Официантка. Боря кормил. А раз позвал на черное дело. Мне интересно было. Что за такое черное дело? Пошли напились - и воровать.
- Когда это было?
- В августе. В начале.
- Где воровали?
- Шли поздно. Во дворы заходили. Что на веревке висело. Свитер взяли зеленый. Боря высушил, носил. Детские вещи. Лариске отдали.
- Для дочки?
- Нет. Мать не берет. Лариска другой женщине отдала.
- Лариса с вами ходила?
- Нет. Говорила, куда идти. В подвале консервы взяли. Тоже она сказала.
- Адреса знаешь?
- Показать могу.
- Что с краденым сделали?
- Консервы съели. Вещи продали. Я и Боря. Сапожки белые резиновые я взял.
- Продал?
- Нет.
- Где же они?
Отвернулся, уперся взглядом в стену.
- Собака залаяла, мы убежали.
- Вернемся к тому дню, Федя. Купались, замерзли, пошли в ресторан греться. Дальше.
- Пообедали в ресторане. Лариса и Роман поругались. Роман ушел. Мы пошли по городу,
- Отчего поругались?
- Боря знает.
- А ты не знаешь?
- Ихнее дело.
- Приревновал ее Роман?
- Да.
- К Борису?
- Да.
- Постой… Дочка у нее большая?
- На тот год в школу.
- Значит, Роман ушел, а Лариса осталась с Борей?
- Да.
- Пошли вы бродить по городу. Ты, Боря, Лариса и…
- Еще один парень.
Троян упорно его не называл.
- Какое время было?
- Темнело.
- Куда пошли?
- Услышали музыку. Свадьба была. Пошли к свадьбе. Посмотрели на этих пьяных и пошли. Лариска сказала открыть будку.
- Продовольственную палатку?
- Да. Боря не хотел. Она стыдить. Говорит, летом в Одессе одна на кражи ходила, трусы вы, а не мужчины. Идите, и чтобы была выпивка и закуска.
- Открыли?
- Нет. Подошел мужчина. Стал с нами разговаривать. Не вышло. Потом еще ходили. Поздно совсем. Ночь. Глицерин сказал пойти в общежитие.
Наконец-то проговорился!..