— Ольман, садись с нами! — строго обратилась к нему мать.

— Пусть сидит, где хочет, — хлопнул ладонью по столу Зигман. — Отстань от него! На чем я остановился?.. А, значит, и поехали мы…

Люсиль одновременно внимательно слушала историю барона о кинжале, накладывала себе прямо в суп мясное жаркое и при этом бросала редкие взгляды в сторону мальчика.

Подумать только — два мага за одним столом.

Сила Ольмана была столь мала, что девушка с трудом ощущала его, даже сидя в одной комнате. Знают ли родители, кто он? Поддерживают ли его в этом? Знает ли, кто он, он сам?..

Нет, навряд ли. Она не чувствует других магов поблизости — а если нет кого-то, готового научить и объяснить, то дети так и остаются в неведении относительно своей силы. В любом случае, можно будет аккуратно это выяснить чуть позднее.

Барон красочно, в деталях, рассказывал свою историю аж до самой смены блюд. Остальные, слышав ее уже много раз до этого, вели разговоры меж собой. Антуаза и Марисс, улыбаясь, что-то щебетали Принцу. Юлиас вежливо отвечал, изредка посматривая на Люсиль. Девушка, в свою очередь, в основном молчала, активно уплетая мясо, и лишь задавала уточняющие вопросы Зигману. Пьяненький барон продолжал пить вино, чуть не плача от радости — когда еще ему попадется столь благодарный слушатель. Люди Принца обсуждали меж собой последние новости с совершенно серьезными лицами. Ольман что-то тихо говорил древнему деду — тот безмолвствовал, но иногда утвердительно кивал в ответ мальчику.

Принесли куропаток и кашу с медом. Зигман обратился к Принцу:

— Забыл совсем, Твое Высочество. Че, значит, случилось-то сегодня. Пошли мужики мои дрова колоть, куда они обычно ходят, да чуть дальше еще. Там, значит, стоит усадьба такая древняя, развалюха старая — вроде как давно там маг какой-то жил, да… А, и хер с ним. Короче, пришли они, а оттуда звуки какие жуткие доносятся — вроде как шумит кто, али грохочет, али еще че — мужики толком не поняли, потому как струхнули да и свалили оттудова. Я, значит, думаю, что вряд ли это разбойники какие, но проверить надо, а то мало ли… У меня-то ребята свои есть, да только все почти нынче в дозоре, чтоб никто сюда не сунулся, покуда ты у меня гостишь. Я че хотел-то — выдашь мне пару-тройку своих рыцарей, чтоб, значит, надежно это все дело сделать. А то ну как все же разбойники?..

Люсиль сразу навострила уши, как только услышала об искомой усадьбе.

— Мои люди в твоем распоряжении, — кивнул Юлиас. — Я поеду сам и возьму свой отряд.

— Это опасно, Ваше Высочество, — схватилась за сердце баронесса. — Вам нельзя…

— А ну молчи, — стукнул кулаком по столу барон. — Его Высочество без тебя знает, что ему делать, а чего не делать. Молодец, настоящий мужик — всегда все сам! За то и уважаю — и тебя, и отца твоего, да… Галлах, паршивец, вечно впереди своего войска. Сколько его за это ругали, а он жив! За Императора!

Зигман поднял очередной бокал с вином. Услышав подобный тост, все тут же встрепенулись и не преминули выпить.

— Я бы и сам поехал, кабы не старость, — принялся сокрушаться барон. — Ты, лекарша, зайди ко мне после ужина — надо чет со спиной больной сделать, а то иногда аж разогнуться не могу. Осмотришь меня хоть, а то жена всю кровь выпила — съезди, говорит, к столичным врачам. А тут ты, значит. Нахер мне теперь эти врачи, раз ты их всех обула! Навдруг я помираю, да не в курсе…

Зигман хрипло рассмеялся.

— Барон, Вы только не пейте больше. Будет лучше, если Вы будете в сознании во время осмотра, — строго сказала ему Люсиль.

— Лекарь сказал — значит, сказал, — барон отставил бокал в сторону, помахав пустыми ладонями. — Где мой десерт?..

Юлиас сдержал смех, прикрыв рот рукой, и отвел глаза. Антуаза бросила в сторону ведьмы уничижительный взгляд.

Принесли сладкое и горячие травяные напитки. Взором, полным печали, ведьма осматривала разнообразие десертов, осознавая, как много съела ранее. Выбрав пирог с ягодами и сливочное желе, она положила себе понемногу того и другого.

Принц и барон принялись обсуждать свои дела, сразу решив, что Юлиас выйдет с отрядом завтра, как только поднимется солнце. Люсиль не встревала, пока еще размышляя, что делать ей. С одной стороны, она может поехать с Принцем и сразу проверить, есть ли что-то в этой усадьбе, заодно также узнает дорогу. С другой стороны, если она найдет что-то важное — то есть, магическое — то не сможет осмотреть это как следует, ведь рядом будет куча посторонних лиц.

Девушка напряженно выдохнула, исподтишка глянув на Ольмана. Мальчик пытался покормить деда желе, протягивая тому свою ложку.

Закончив наконец с ужином, все начали расходиться. Люсиль направилась вместе с бароном, чуть придерживая его опасно раскачивающуюся фигуру.

— Я сам, сам, — говорил он ей, отмахиваясь.

— Конечно, — спокойно отвечала ведьма, продолжая его придерживать, пока они поднимались по лестнице.

— Слушай, а ты знаешь, что вот про таких как ты есть песня?..

— Про таких, как я?..

— Ну да, про этих, про врачей…

— Не надо.

Барон в ответ неопределенно поводил в воздухе руками, потом икнул и выпрямился, после чего они вместе проследовали в его комнату.

Спальня хозяев поместья мало отличалась убранством от комнаты Люсиль, разве что была значительно больших размеров и располагалась в правой части дома, занимая основную часть крыла. Здесь также были кровать — совершенно исполинских размеров, прибранная вышитым покрывалом — и небольшой письменный стол, на котором в беспорядке валялись бумаги с чернильными кляксами. Два шкафа, судя по приоткрытой дверце одного из них, доверху были набиты одеждой — преимущественно, женской. Дамский столик поражал разнообразием ароматных вод и косметики.

Барон тяжело опустился на кровать и сразу потянулся к графину с водой, стоявшему на небольшой тумбе. Люсиль прикрыла дверь и огляделась.

— У вас по всему поместью охотничьи трофеи. Они все Ваши, барон? — со стены на девушку строго взирала голова медведя.

— Мои, да отца моего, — Зигман хрипло откашлялся. Проигнорировав стакан, он залил себе в глотку воды прямо из графина.

— Давайте, рассказывайте о своем здоровье, — ведьма вздохнула и, сложив руки на груди, прислонилась к закрытому шкафу.

— Поясницу схватывает, говорил уж — бывает, часами разогнуться не могу, — пропыхтел Освикс. — Еще постреливать начинает то в ногах, то в руках. Да в голове шумит да темнеет — вот как встану иногда, так все мраком покрывается…

— Это называется «старость».

Зигман рассмеялся и погрозил Люсиль пальцем.

— Я себя стариком не чувствую, не.

— Застарелые раны есть? Беспокоят?..

— А, бывает, ага… Резанули мне под коленом, значит, еще во времена Южной войны, да под ребро лезвие получил как-то. Остальное по мелочи, да… А это вот на погоду, случается, и тянуть начинает… Ты меня осматривать-то будешь? — барон задал последний вопрос с пьяной обидой в голосе.

— В этом нет нужды, — Люсиль отняла руки от груди и подошла к Зигману. — Ваши проблемы — вот в этом.

Девушка выразительно указала на огромный живот барона.

— Вы много едите и мало двигаетесь. Когда Вы в последний раз ездили на охоту?..

— Стар я уж нынче на охоту-то ездить, — Освикс стыдливо опустил голову.

— Вы только что мне сказали, что стариком себя не чувствуете. Врете, стало быть.

Барон тяжело вздохнул с какой-то особой пьяной умильностью.

— Начните с конных прогулок — это лучше, чем сидеть на месте. Переставайте бесконтрольно есть и пить. Я, конечно, не против алкоголя как такового, но не в таких количествах. Это Вам мои предписания как лекаря. Мазь для спины я сделаю, получите завтра утром с инструкциями. А теперь покажите свои старые раны, все же посмотрю на всякий случай…

Зигман принялся неуклюже снимать свои объемистые одеяния.

— Оно ты верно говоришь, я и сам знаю, — барон стянул верхнюю накидку и принялся за рубашку. — Да только как заставить себя? Уж неохота ниче, все одно помирать скоро…