Почему тогда, интересно, в случае близнецов, между собой похожи не старший Люсик и младший Иош, а старший Люсик и старший же Алхэ, рождённые под разными звездами? Кстати, не знаю, с какими Крысами-Овнами связаны шалопаи, только почему-то неизбежно объединяются против младших: Иоша и Бодэхая. Нападают на своих безобидных братишек, а те дружно увиливают от конфронтации. Бойцы на зависть из ласкового Иошалэ и постоянно сонного Бодэхая, любой эпос позавидует. Не любят ребята ни споров, ни драк, разве что Иош горазд молоть языком, а Бодэхай – где поставишь, там и дремлет... Почему так? Может, все-таки спросить ещё о том? Ну посмотрит с удивлением, ну дурак дураком, всем известно, короны у меня нет, ронять нечего. А Кибела умница.

Ревную, беспросветно и бесправно ревную. Кто мы? Всего-навсего спермо-распылители. Кто они? Ученые. Им положено заниматься исправлением генотипа и генофондом... Ну и порядком вызовов по принципу: Овно Овну рознь.

– Погоди-ка, – шепнула Кибела.

Моё сердце сладко ёкнуло: а вдруг оставит меня одного и навсегда? Такое нельзя назвать немыслимым в нашем полигамном мире, несмотря на эксперименты Матерей. Сэнсю моногамии не поощряет, но и не запрещает. Свобода у нас. Каждая мать имеет право жить, как хочет, невзирая на труды.

– Не мог бы разузнать для меня? – спросила Кибела.

А я-то губу раскатал.

– Что за Сейтан такой?

– В смысле, кто? – уточнил я.

– Ну да. Имя-то не настоящее. Псевдоним, – коротко бросила Кибела. И стала размышлять вслух: – Возможно ли представить себе цивилизацию в руках мужчин, – Кибела надула губки и поиграла ими, раздумывая: – Но знать, кто этот Сейтан и чего хочет, пожалуй, надо. Что с нами станет, если все мужи начнут прибирать к рукам жен? Главное, немедленно начнётся институт брака, а там и многоженство, и закидывание женщины камнями за измену... – Кибела посмотрела прямо мне в глаза и спросила: – Ты ведь понимаешь, Михаэль, да?

Я кивнул. Ещё бы не понять.

Кибела пожала плечами и изрекла: – Всем известно, что женщина от природы полигамна, глупо ограничить себя на всю жизнь одним мужчиной.

Пока любимая излагала известные тезисы об ужасах патриархата, у меня внутри всё сжималось, только не наша власть над бабами меня испугала. Уж институт брака я бы как-нибудь пережил: камнями-то закидают не меня. И тем более не страшит неведомый Сейтан, о коем понятия не имею. Но выяснился ответ на вопрос, доверить ли Кибеле свои Хроники. Умру непризнанным. Вернее, саму смерть сулит именно признание, хорошо бы лёгкую. Хотя что я несу, мы же бессмертны.

– Сможешь узнать? – уточнила Кибела.

Я неопределённо пожал плечами.

– Ты что, Михаэль? – переспросила она подозрительно.

А что я? Я ничего...

– Может, ты хочешь награды? – Кибела снисходительно улыбнулась.

Я взглянул на неё с наново вспыхнувшей надеждой.

– Ну говори, не стесняйся, – кивнула она.

Я вздохнул. Сказать? Или промолчать спокойнее?

– Ну? – Кибела смотрела на меня, пытаясь понять, что означают мои загадочные вздохи, как будто найти разгадку так уж сложно. – Что-то ты смотришь как-то...

Ну я и брякнул: – Нужна тебе эта полигамия! Забери лучше меня насовсем. В мужья.

Кибела отшатнулась в изумлении. Когда прошел её столбняк, она, не веря моей дерзости, прошептала: – Как в мужья? Какие мужья?

Взгляд её однако стал долгим. Определённо я нащупал слабинку.

– Кибела...

Ай-да я, вы только гляньте, у меня же слеза в голосе!

– Я люблю тебя, Кибела! – вскричал я совершенно искренне. Да чего там! Я действительно её любил. – Мне больно от тебя уходить. Мне больно думать, что в другой раз ты вызовешь Даниэля, или ещё Рафаэля, не приведи Сэнсю. Я ревную. Я тоже не хочу к другим! В гробу я видел эту полигамию!

Мой голос дрогнул и в нём не то, чтобы для неё, а вообще, отчетливо послышались рыдания.

Выражение Кибелы смягчилось. Я понял: она готова подумать. Я же был рад пообещать, что угодно, лишь бы не чувствовать себя уличным ангелом. Но столь любимая мною ангелица внутренне собралась и усмехнулась. Не стала она мне ничего обещать. А мне так больно, так обидно чувствовать себя одним из. Я желаю воспитывать своих детей! Я желаю знать, кто именно из детей мой, а кто чей-то там. Желаю, чтоб сладкое маленькое существо хлопало крылышками от радости при моём появлении и называло меня папой, а не донором. Нужны мне исследования по генотипу! Но разве Великих Матерей волнуют желания низшей расы? Улыбнулась Кибела на моё кощунство да и отправила к мужикам хлопать крыльями.

Позже, во время обдумывания, как приступить к поиску Сейтана, меня вдруг будто стукнуло по мозгам, даже крылья похолодели: а если пронюхает Люцифер?

И пронюхал. Непостижимым образом добрался-таки до моей тайны, подлец.

* * *

Люсик ждал меня в курительной комнате, нетерпеливо похлопывая по колену свернутой бумажной трубой, оказавшейся предусмотрительно отснятой копией моей дерзостной рукописи. Едва я вошел, Люцифер тщательно закрыл двери, проверив каждую щель. Хотя, что какие-то щели там, где и потолка-то нет. Поэтому Люсик подошел совсем близко и зашептал мне в ухо: – Никому не скажу, не бойся.

Вздохнул бы я с облегчением, да щедр на обещания Люцифер.

Я пожал плечами.

– Ну ты и голова, Михаэль, – горячо зашептал Люсик в ухо. – Это же готовая идеологическая программа!

– Потише, потише, – забеспокоился я. – Не надо идеологией... Пуганый.

– Куда уж тише, – бормотал Люцифер. – Я в восторге. С какой стати тебя-то считать тугодумом?

Я ухмыльнулся. Даже ангелу лесть приятна. – У тебя дело ко мне или как?

– Или как, – заржал Люцифер, даже и сомневаться нечего, кто мог бы быть его донором: вылитый Мафусаил, только моложе да ещё нахальнее, чем я придумал.

С другой стороны, нужен мне опять Мафусаил! Может, лучше вообще забыть это имя? Или понадобится где-нибудь в продолжении такая наглая подлая рожа? Так Люцифера за глаза достаточно...

Люсик успокоился довольно быстро и снова зашептал в ухо. – Михаэль, ты прав. Матриархат себя изжил. Как раз тот случай, когда низы теряют связь с верхами. Кто-то не желает или желает чересчур много, кто-то мечтает о другом, а кое-кто уже и не в силах все эти желания и мечты удовлетворить. Не туда куда-то нас привели бабские бредни. Хотят называться Великими Матерями? Вот пусть и рожают... Я, например, мечтаю знать, кто именно произвёл меня. А их пора прибрать к рукам. Кухня, дети, что ещё там у тебя в Хрониках...

– Лилит произвела тебя на свет, – решительно ответил я. – А Хроники – это сущая ерунда, моя фантазия. Никакой кухни, программы, никакой идеологии, никаких недовольств, – сплошная фантэзи. Ну покажи, хоть одно слово, где я упомянул про кухню?

– Но был же мальчик, – недоумённо произнес Люцифер, упрямо думая о своём. – В смысле, мужчина. Меня действительно зачал Мафусаил, сын рыбака?

Опять тридцать три.

Я замахал крылами. – Был мужчина, не было, а был ли – без разницы. Человеку полагается знать маму. Свою ты знаешь.

– А Мафусаил?

Люсик гнул своё. Моё терпение лопнуло.

– Нет никакого Мафусаила! – вскричал я. – Его-то и в природе никогда не было. А если существовал некий сын некоего рыбака, я с ним не знаком. Сочинил имя, понимаешь?

Люцифер снова нервно хлопнул себя рукописью по колену: – Надо же, я всё думаю, где ты его нашел, такого. Он же у тебя главный?

– Ну вроде, – ответствовал я, смутившись. – От всех понемножку надёргал, да и назвал Мафусаилом, чтоб случайно никого не обидеть. Иди знай, что тут приблудился ещё этот сын рыбака. Надо же, затесался....

Люсик захлопал ресницами: – А я тогда откуда?

– Вот заладил, – обиделся я. – Откуда, откуда... Оттуда же, откуда все вы! Не знаешь, откуда появляются маленькие ангелочки? Нас, самых первых: Рафаэля, Самаэля, Габриэля...

– Ты сейчас станешь перечислять всех поименно Элей? – Люцифер недобро сверкнул глазом.