М а р т а. Я, товарищ лейтенант. Спите.

Л е й т е н а н т (двинувшись беспокойно). Сейчас… сейчас! (Кашляет.)

М а р т а (подтыкает покрепче под его спину ватник и куртку). Все… хорошо. Так… теплее?

Л е й т е н а н т (открывает глаза). Теплее.

Марта садится возле колеса, обхватив себя руками, пытается укрыться от ветра.

(Осторожно.) Вы… А вам… удобно?

М а р т а. Нет.

Л е й т е н а н т. Я… согрелся. Уже. Давайте поменяемся местами.

М а р т а. Я буду спать так.

Л е й т е н а н т. Я что-нибудь… крикнул? Во сне?

М а р т а. Нет.

Л е й т е н а н т (напряженно). Кашлял?

М а р т а (после паузы). Нет.

Л е й т е н а н т. Я больше не буду спать. Вы можете отдохнуть.

М а р т а. Хорошо.

Л е й т е н а н т. Это значит — ложитесь на платформе. А я посижу.

М а р т а. Мне удобно и здесь.

Л е й т е н а н т. Ладно. Будем считать, что это правда.

М а р т а. Считайте на здоровье.

Л е й т е н а н т (после паузы). Вам нужно побольше есть. Вы ослабеете. Сегодня вы ничего не ели.

М а р т а. Я ела. Оформляла скелет.

Л е й т е н а н т. А?

М а р т а. Я говорю, что наврала. У меня нет никакого знакомого лейтенанта. Кроме вас.

Л е й т е н а н т. А у меня есть мама, бабушка и три сестренки.

М а р т а. Можно мне вам что-то сказать?

Л е й т е н а н т. Да. Конечно, можно.

М а р т а. Я хотела, чтобы вы согрелись и спали спокойно. А вышло, что я вас разбудила.

Л е й т е н а н т. Я никогда не был соней. И даже теперь, когда люди научились спать на ходу…

М а р т а. Значит, у вас легкий сон. Или вы много о чем-то думаете, а это мешает спать.

Л е й т е н а н т. Нет. Просто я не устаю.

М а р т а. Как… совсем?

Л е й т е н а н т. Совсем.

М а р т а. И ни о чем не думаете?

Л е й т е н а н т. Ни о чем.

М а р т а. Разве так можно?

Л е й т е н а н т. На данном этапе ситуация предельно ясна. Нельзя уставать.

М а р т а. А я вот… думаю… Все время. Тут — окопы, и там — окопы. Тут люди говорят на моем языке, и там — тоже на моем. А между окопами — смерть. Люди разрушают города, топчут урожай, взрывают плотины — все, что создавали трудом, все, без чего людям плохо. А где-то там, в своем замке, сидит Гитлер.

Л е й т е н а н т (осторожно поворачивается, пытаясь увидеть лицо Марты). Ну, Марта… ну… (Очень мягко.) А что это на мне за ватник?

Марта молчит.

(Встает, спускается с платформы, берет ватник и накидывает на плечи Марты. Садится рядом.) Ситуация ясная. Он должен исчезнуть. А мы — остаться жить. (Высвободив руку из-под куртки, неловко проводит рукой по волосам Марты.) А теперь — спать. Идите ложитесь. А то вы устали.

М а р т а (замерев). А вы?..

Л е й т е н а н т. У меня еще будет время уставать. После войны.

Тишина. Они не двигаются. Потом вдруг слышится едва уловимый звук, как бы хрип, и далекий, усиленный громкоговорителем голос с сильным немецким акцентом: «Русские зольдаты, бросьте оружие… ваша ситуация плохо, сдавайся в плен и остается жить… иначе получается котел…» Марта и лейтенант резко вскакивают.

М а р т а. Дайте! Дайте мне микрофон!

Ш о ф е р (выбегая из-за газика). Товарищ лейтенант!

Л е й т е н а н т (бросаясь к рации). Сейчас…

Начинается резкая перестрелка.

М а р т а (вскакивает на платформу, хватает микрофон). Скорее!.. (Ватник падает с ее плеч.)

Л е й т е н а н т (шоферу). Жми к самому краю, к опушке! (Марте.) Пригнуться!!

Ш о ф е р. Есть! (Бежит за газик.)

Слышится шум взревевшего мотора. Перестрелка, которую покрывает голос: «Сегодня в пять ноль-ноль германские войска вошли в Ленинград церемониальным маршем…»

М а р т а (вскакивая, кричит). Врете! Врете!

Л е й т е н а н т. Пригнись! (Хватает ее за руку.)

Перестрелка становится оглушительной.

М а р т а (вырывая руку). Врете! Вре…

Резко обрываются все звуки. Абсолютная тишина. Марта медленно оседает на платформу. Лейтенант, замерев, смотрит на нее.

Закрывается занавес. Из-за кулисы неторопливо выходят  л е й т е н а н т  и  ш о ф е р.

Л е й т е н а н т. У нас в совхозе климат благодатный. Я уж и забыл, сколько у меня легких. Вот разве что ты припомнил. Оказывается, человек о человеке больше помнит, чем сам о себе.

Ш о ф е р. Как же нам забывать-то, товарищ лейтенант. (Улыбнувшись.) Сами видите, вон паренек на девушек оглядывается. А я так считаю: надо бы на вас.

Л е й т е н а н т. Нет. Пусть оглядывается на девушек. Только на девушек. (Приостанавливается.) Ну что, это сквер?

Ш о ф е р. Точно. Здесь, значит?

Л е й т е н а н т (оглядывается). Да. (Смотрит на часы.)

Ш о ф е р. Часто вы в город приезжаете?

Л е й т е н а н т. Не очень.

Ш о ф е р. Значит, совсем в сельские жители перешли?

Л е й т е н а н т. Пожалуй.

Ш о ф е р. Эх, курьи ножки! Теперь, значит, так: весь автопарк к вашим услугам. Если нужно чего — первым делом. Лично ко мне, раз я теперь начальствую.

Л е й т е н а н т (улыбнувшись). Обязательно. (Смотрит на часы.)

Ш о ф е р. И… детишек, значит, трое?

Л е й т е н а н т. Да. Три сестренки… (Вдруг, подтянувшись, делает шаг кому-то навстречу.) Вот.

Входит  М а р т а. На ней широкий плащ, в руке — небольшая сумка с покупками. Увидев лейтенанта, радостно улыбается.

Ш о ф е р. Марта!

М а р т а (пристально смотрит на него, останавливается). Шофер… (Быстро протягивает лейтенанту сумку, затем этой же рукой обнимает шофера.) Шофер! Мой милый, хороший…

Л е й т е н а н т. Вот видишь, Марта… видишь…

М а р т а (оборачивается к нему. Видно, что второй рукав широкого плаща пуст и засунут в карман). И как же… мы теперь? Встретились — надо поговорить, надо.

Ш о ф е р (смотрит на пустой рукав). Вот, курь…

М а р т а. Курьи ножки! Курьи ножки!

Ш о ф е р. Фу ты… а я… помню, не нравилось тебе.

Л е й т е н а н т. Он все помнит, Марта. Все. (Радостно.) Как это чертовски здорово устроено — человеческая память.

М а р т а (рукой проводит по лицу). Курьи ножки…

Ш о ф е р. Привык, никак не отучусь.

М а р т а. Да не надо, не надо.

Ш о ф е р. А почему тогда… ты не велела?

М а р т а. Тогда… (Спокойно.) Мама у меня в Ленинграде… в блокаду… все бредила: «куриные ножки…» Я до сих пор не знаю, почему именно куриные ножки. Хотелось ей съесть куриную ножку, что ли…

Пауза.

Ш о ф е р. Я тут совсем рядом… совсем недалеко живу… А?

М а р т а. Даже если бы за тысячу километров. За миллион километров. Это не имеет значения.

Ш о ф е р. Значит, пошли?

Л е й т е н а н т. Пошли.

М а р т а. Пожалуй, я тоже кое-что вспомню, шофер!

Л е й т е н а н т. Он теперь начальник автопарка. В начальство вышел.

Ш о ф е р (с торжеством). Вот курьи ножки!

М а р т а (улыбнувшись). Ладно, потом разберемся.

Ш о ф е р. Пошли!

М а р т а (обернувшись к лейтенанту, берет его за руку; нежно, негромко). Ты не устал, дорогой?