В а с я т а. Успела…

С о ф р о н. Что же ты… сделал-то, а?

В а с я т а. Натянут на перегоне…

С о ф р о н (кричит). Ты что же это!

В а с я т а. Да-аа… (Устало.) Ложись-ка, Софрон… с рассветом небось уйдешь…

С о ф р о н. Ты… поезд остановил. Деньги ей отдал!

В а с я т а. Отдал… на дорогу.

С о ф р о н. Все отдал?!

В а с я т а. Кешка, конечно… неделя, да другая, да в Москву завернет… как не поглядеть столицу. Месяц и пролетит.

С о ф р о н. Приблудной, посторонней… без возврата! Без возврата — увидишь!

В а с я т а. За месяц зарплату отложу… да Кешка бездельничать не будет. Пусть на своем привыкает…

С о ф р о н. Ай тебе — старый друг! И ты так со мной, так?! Ты, значит, на меня да на моих — плевать?

В а с я т а. Да что ты, Софрон. Тебе обижаться не на что. Счастье у тебя в доме. Сына женишь. И сын у тебя крепкий… Как это — плевать? Зачем же так говоришь?

С о ф р о н. Я ж к тебе двадцать верст шел! Я ж тебя просил, уговаривал! Я с тобой вместе воевал! И мне — вот?

В а с я т а. Ложись-ка, Софрон. Нечего тебе расстраиваться. Счастье у тебя в доме.

С о ф р о н. Ну не-ет! (Поспешно натягивает второй сапог.) Был я тебе друг, был. Не знал я, каков ты тут, в глухомани, сделался. (Срывает с вешалки полупальто, натягивает дрожащими руками.) Не за обидой я к тебе шел, не за обидой!

В а с я т а. Ночь же, Софрон! Куда ты? Нельзя с гневом вот так уходить!

С о ф р о н. Нет меня здесь, Васята! И не будет больше! И забудь про меня! И я про тебя забуду!

В а с я т а. Охолони немного! Я больше тебя в убытке. Да в жизни всяко бывает. И мы с тобой в трудную годину одни как волки не выли…

С о ф р о н. С друзьями мы были! Друзей нужно уважать! А ты мне — такую обиду! Сердце у меня горит! (Подходит к двери, берется за ручку.) Будто себя я потерял. И не пойму, что это, в груди вот здесь у меня ворочается. Огнем будто жжет, и страшно мне и тоскливо… Нет, не могу я на тебя глядеть. Эх, Васята! (Резко рванув дверь, выходит.)

Васята сидит на лавке, опустив голову. Потом встает, подходит к шкафу, закрывает дверцы, как бы в задумчивости стирает рукавом пыль с резьбы. Подходит к самовару, ладонями трогает его пузатые бока. Звонок телефона. Васята вздрагивает от неожиданности. Смотрит на телефон чуть изумленно. Снова звонок.

В а с я т а (поднимая трубку). Семидесятый километр слушает… Да… (Лицо его становится виноватым.) Да… на две минуты… А?! Натянули?!.. Все равно, это, конечно… да, я понимаю… это, конечно… (Кладет трубку. Садится на лавку, медленно снимает форменную фуражку.) Разобраться надо… человек же, не медведь…

Пирс для влюбленных

П а р о м щ и к.

М а р и я.

Т а н я.

П е т я.

В а л е н т и н.

Ж е н щ и н а.

Это просто речной дебаркадер. На нем неяркий фонарь на столбе, возле фонаря садовая скамейка. Направо видна дверь в домик паромщика, а там, где кончается стенка дебаркадера, предполагается пришвартованный паром. Паромщик упрямо называет дебаркадер пирсом. Дело к вечеру, сгущаются сумерки, горит фонарь. Его свет временами может быть ярче, временами слабее. На скамейке сидят старый  п а р о м щ и к  и  М а р и я. Ей лет тридцать, она в толстом свитере, куртке и брюках, возле нее стоит туго набитый рюкзак. Мария нервна, порывиста, подвижна. Это человек в дороге, который задержался на минуту.

П а р о м щ и к. А ты, Мария, вышла замуж?

М а р и я (смеется). Значит, так: соседи спрашивали, подружки спрашивали, директора своей школы встретила — спросила, в райком зашла — поинтересовались. И ты, дед!

П а р о м щ и к. Вот-вот, скаль зубы-то. Конечно, если вышла. А не вышла — улыбки твои вид только, да и все.

М а р и я. Поезжай, дед, скорее на ту сторону и привези моего профессора.

П а р о м щ и к. «Поезжа-ай»! Ты мне не расписание. Паром — путь сообщения. Пути сообщения все по расписанию.

М а р и я (рассердившись). А ну-ка, покажи расписание.

П а р о м щ и к. Ого. Инспектор. Заучилась в своей аспирантуре. А Валька тебе ручкой «адью» сделал.

М а р и я (кивает). Правильно.

П а р о м щ и к. А вот и правильно. Потому что парень положительный, на должность в конторе вышел, все как полагается.

М а р и я (кивает). Правильно.

П а р о м щ и к. Я тебе и лучше еще рассчитаю: твоя мамка с тятькой сюда ходила целоваться, еще как пирс дощатый был. Значит, это год двадцать восьмой. Значит, сколько же?

М а р и я. Ну, дед, если ты сам расписание составлял, не знаю, как тебя люди не утопили еще. Считать не умеешь.

П а р о м щ и к. Не распоряжайся в государственном деле. Государство меня на этот пост поставило. И не сняло до сих пор. А директоров разных у нас в городе вон уже сколько полетело. Директор универмага полетел, директор гвоздильного полетел! Не соответствуют!

М а р и я (покоряясь). Правильно.

П а р о м щ и к. А как мамка твоя тятьку с этого пирса на фронт провожала, ты уже в косичках да в галстуке пионерском была. Лет тебе тридцать, Мария, не меньше. Если ты в девках еще, то смеяться уже черед пришел другим.

М а р и я. Черед пришел на тот берег отправляться, дед. Профессор там ждет, понимаешь? Профессор!

П а р о м щ и к. «Профессор»!.. Испугала. Что он мне, начальство?

М а р и я. Нет, не начальство. Он ученый. Профессор. Ты как, дед, профессоров не возишь? Только начальство?

П а р о м щ и к. Чего-о? Я людей вожу! По расписанию! Хоть начальство, хоть профессор — по расписанию! Про-фес-сор! Если профессор, так и расписания не может обождать?

М а р и я. Не может. Катер за нами вот-вот подойдет. Профессор и так на сутки задержался, телеграмму дал, что приедет прямо к катеру. Ну, непонятно?

П а р о м щ и к (покивав головой). Ты замуж-то вышла или нет?

Т а н я (вбегает). Дедушка… ой, задохнулась… Что же это… опоздала?

П а р о м щ и к (Марии). Вот, погляди. Задохнулась даже. (Тане.) Не ходил я еще.

Т а н я. Как же?

П а р о м щ и к. По расписанию.

Т а н я. А-а. (Вынимает зеркальце из кармана жакетика, оглядывает свою прическу.)

П а р о м щ и к. Что ж, значит, сегодня?

Т а н я. На почту звонил. Райка прибежала, сказала.

П а р о м щ и к. А свадьба-то когда?

Т а н я. Да ну, дедушка, вы уж скажете тоже.

П а р о м щ и к. Я тут, милая моя, на этом пирсе столько лет сижу, сколько тебе и на белый свет глядеть не пришлось. Все тут у меня были. Под наблюдением. Как на пирс ходить начнут — значит, дело ясное. Свадьба.

Т а н я. Дедушка, миленький, уже пора… по расписанию!

П а р о м щ и к. Расписание я один знать могу.

Т а н я. Ой, дедушка, так вы же и знаете, что пора!

П а р о м щ и к. Паром — имущество государственное, нельзя его туда-сюда гонять.

М а р и я. Паром, дед, для того и существует, чтобы туда-сюда.

П а р о м щ и к (взвиваясь). Ишь ты! Так бы тебе все растратить да размахать, как сама размахалась! То тебе в аспирантуру, то тебе в эту… мерзлоту! Сидела бы на месте — давно бы в Валькином-то доме хозяйкой ты была, а не другая!

М а р и я. А я, дед, на хозяйство побольше разлетелась.

П а р о м щ и к. Летай, летай! А паром пусть постоит. Целее будет.

М а р и я. Не удержится, дед, твое расписание. Жизнь заставит твой паром все скорее и скорее циркулировать.

Таня делает Марии предостерегающие знаки.

П а р о м щ и к. Паром без меня циркулировать не может.