Желание затопило меня. Оно пустило корни в моей душе, распространяясь во мне так, что я не могла сказать, где заканчивалось мое и начиналось его.

— Я мечтала о том, как ты коснешься меня, Куинн.

— Ты мечтаешь обо мне?

— Да, — выдохнула я, прикрыв глаза. — И о том, как мы делаем самые удивительные вещи, — я поцеловала его в лоб, потому что это было единственное место, куда я смогла дотянуться губами. — О чем мечтаешь ты?

По какой-то причине, этот вопрос стал роковой ошибкой. В миг воздух вокруг нас стал ледяным, и он отстранился. Куинн встал с кресла, прежде чем я поняла, что происходит.

— Мне очень жаль, Уиллоу. Я должен пойти домой.

Остолбенев, я слушала звуки его отступления. Топот ботинок по коридору. Задняя дверь открылась и закрылась. Ключ провернулся в замке.

«Домой».

Я побежала через дом к кухонному окну, из которого был виден гараж. Его грузовик остался на стоянке перед ним. Свет в квартире наверху был включен. Я стояла там, наблюдая за любыми признаками движения; я убрала свою ментальную стену по собственному желанию. Я использовала каждый рецептор, чтобы почувствовать там присутствие Куинна. Ненависть к себе и разочарование наполняли воздух между нами.

Я ждала достаточно долго, чтобы увериться, что он никуда не собирался, а потом я обняла себя и пошла в свою комнату.

Я пыталась найти утешение в двух вещах: Куинн не был рад тому, что только что произошло, и его дом был в моем дворе.

Глава 9

Куинн

Я держал бутылку пива перед своим лицом и наблюдал, как капля скользит по синим скалистым горам на этикетке. Я отодвинул большой палец, чтобы освободить путь честолюбивой капле, давая ей возможность пройти свой путь до конца. Она держалась на ребристом краю бутылки несколько секунд, прежде чем упасть мне на грудь. Даже при том, что я знал, что это произойдет, я все же вздрогнул от холода.

«Когда ты превратился в такую ​​киску, Диаборн?» Я практически слышал, как мои парни смеялись надо мной.

Не было никакой логической причины, по которой я сидел сейчас один в своей квартире. Уиллоу предложила мне себя в субботу вечером, а я убежал. Все потому, что она спрашивала о моих снах. Она не знала, что сны были проблемой. Они крали мои ночи, наполняя меня страхом и гневом, я не смог бы скрыть это от нее. Это была часть меня, которую я не хотел, чтобы она видела.

На следующее утро она поцеловала меня и сказала, что продвигаться медленно тоже хорошо, но я все еще чувствовал себя ослом. Прошло пять дней, а я до сих пор не собрался с силами, чтобы дать ей то, чего мы оба хотели.

Мои парни высмеяли бы меня, если бы узнали, какой размазней я стал.

Мои парни.

Я отмахнулся от этой мысли, когда поднял свой телефон и перечитал текстовые сообщения Брайсона и Тима, пришедшие в начале дня. Они снова выходили на охоту в субботу днем. Я напечатал ответ, принимая их приглашение.

«Потому что все прошло хорошо, когда ты в последний раз с ними болтался».

Я проигнорировал ворчащий внутренний голос, предсказывавший очередную неудачу. Если я собирался жить нормальной жизнью, мне нужно было приложить усилия, чтобы делать нормальные вещи. У меня было два дня, чтобы подготовиться.

Вспышка молнии снаружи осветила комнату, и я подпрыгнул. Может быть, в субботу будет дождь. «Скорее всего, нет. Настоящим мужчинам дождь не помеха».

Джимми Фаллон рассказал анекдот по старому телевизору, и комнату заполнил звук смеха. Шутка, волна смеха — все это был просто фоновый шум; статический, который в конечном итоге сделает меня сонным, если мне повезет. Вообще-то я не обращал на это внимания. У меня была одна мысль. Вернее, один человек. Мои мысли никогда не уходили слишком далеко от Уиллоу. Я посмотрел в окно на небольшой участок, покрытый травой, отделяющий меня от окон ее спальни.

В идеальном мире я был бы там с ней, наши тела были переплетены и окутаны тяжелым ароматом секса, витающим вокруг нас, и мы уснули бы под звук дождя, стекающего по металлическим сточным трубам. Я повалился на кровать, и она протестующе заскрипела в ответ. Я все еще не добрался до магазина матрасов. Все говорил себе, может быть, завтра.

«Но иногда завтра не наступает».

Я вытряхнул эту мысль из головы снова и выполз из постели, чтобы взять очередное пиво. Ничто не закрывало окна, поэтому я, вероятно, должен был беспокоиться о том, что ходил голышом, но свет в окнах Уиллоу был выключен уже больше часа.

Когда мне посчастливилось поспать, одежда была исключением. Она были слишком сковывающей, скручивалась и сжималась вокруг меня с каждым движением и поворотом. Даже когда я засыпал в своих боксерах, я почти всегда просыпался голым. Видимо, даже мое подсознание ненавидело нижнее белье.

Джимми объявил гостевую группу, и публика приветствовала ее, когда я подошел к холодильнику. Я выпил бокала вина за ужином с Уиллоу. Еще одно пиво, и я отключусь. На всю ночь, я надеюсь.

Я забрался обратно в постель, и приглашенная группа Фэллона начала свое выступление. Один аккорд, и комната вспыхнули ярче афганского солнца.

«Тем летом было чертовски много боли».

Не скажу, что мне нравилась эта группа, но эта конкретная песня стала для нас чем-то вроде мантры. Парни орали ее на полную, когда мы приближались к воротам. Моя команда состояла из сержанта Деррика Матени, капрала Марка МакГроу, рядового Дональда Джеймисона, меня и рядового Гранта Оливера, который сидел за рулем. Их голоса звучали в унисон, когда мы покидали безопасную зону, огражденную колючей проволокой.

Мы были третьей позицией в составе трех бронированных автомобилей, выезжающими вместе на миссию, с которой должны были вернуться задолго до восхода солнца. Никто не хотел пропустить празднование на следующий день. Не было бы ни праздничного стола, ни парада, ни даже холодильника с ледяным пивом, о котором я мечтал, но была бы пицца. Настоящая пицца. Или самое близкое к этому. Четвертое июля было поводом для волнения, независимо от того, на каком континенте вы были.

Тяжелое транспортное средство подскочило на бугре, толкнув меня в Матени, который этого даже не заметил. Я был на грани и не знал почему. Не было ничего необычного в том, что мы делали сегодня. Это была обычная операция. Прибыть на место, схватить цель и вернуться. Я проигрывал наше задание в голове, когда мы отправились к месту назначения.

— Как вы думаете, щенок будет приемлемой альтернативой? Мог бы он купить мне еще несколько месяцев? — Матени наконец нарушил молчание. Он думал о своей жене. Я не знал наверняка, но считал, что в такие моменты трудно было думать иначе.

Я не мог разглядеть его глаз сквозь пыльные очки, чтобы определить, серьезен ли он, но я знал, что это не так. Я был рядом с этим человеком почти три года и знал его лучше, чем он сам. Все это было позерством. Он возвращался домой через несколько недель, на этот раз навсегда. Спор о его будущем был способом его планирования.

— Нет, — ответил я. — Она хочет ребенка. Возьми ей щенка, и у вас будет щенок и ребенок. Никто этого не хочет, — я видел фотографии его жены. Он пихал их мне в лицо почти каждый день в течение первых шести месяцев пребывания в Афганистане.

— Может, если я просто появлюсь с ним, — проворчал он.

— Или, может быть, ты используешь свой член для чего-то большего, чем для теплых рук, — сказал Грант на всю машину. Он был самоуверенным ублюдком, которому всегда было что сказать. Но когда нам это было нужно, как сейчас, комический рельеф был оценен по достоинству.

— У него есть…

С оглушительным грохотом наш автомобиль взлетел в воздух. У меня было смутное ощущение перевернутости, а затем нас перевернуло еще несколько раз, прежде чем вокруг потемнело.

Мои глаза открылись, когда еще один снаряд попал в наш перевернутый MRAP[8] , и раздался следующий взрыв. Был ли я без сознания? Если так, то не больше нескольких минут. Понимание охватило меня, и я мгновенно сориентировался.