Он засмеялся.

— О, мы сделаем. У меня такое ощущение, что это все, что я буду хотеть делать теперь.

— Ммм, — я была согласна. Я провела пальцами по его затылку. Короткие волосы ощетинились против них, и я поняла, что борода была не единственной вещью, изменившейся в нем. — Ты постригся сегодня?

— Еще одна попытка произвести впечатление. Как тебе?

— Справился, справился и еще раз справился, — пробормотала я, все еще слегка запыхавшись.

— Кстати, чесночный хлеб, похоже, более чем готов, — он предложил мне руку и помог слезть со стойки. Он подвел меня к столу и снова протянул мне мой бокал вина.

Через несколько минут, Куинн поставил передо мной тарелку, наполненную спагетти и, как казалось, домашним соусом. Кусочек лишь незначительно подгоревшего чесночного хлеба довершал композицию.

— Сожалею по поводу хлеба, — сказал он.

— Это стоило того.

— В самом деле.

Мое сердце гудело.

— Куинн, — сказал я, когда он сел рядом со мной со своей тарелкой. — Это действительно замечательно. Ужин, стрижка… это все… прекрасно… но я хочу, чтобы ты знал, что ты не должен делать это. Я хотела поцеловать тебя прошлым вечером и вечером ранее. Ты выглядишь потрясающе, но и таким, какой ты был раньше, ты мне тоже нравился.

— Я знаю.

Мне нравилось то, что он не смутился, я улыбнулась.

— Хорошо. Я просто хочу, чтобы ты знал, что можешь быть самим собой со мной.

Он пожал плечами.

— Не думаю, что могу быть кем-то еще, но признаю, что мне есть, что совершенствовать здесь, — сказал он, указывая на себя. — Ты смотрела на мою бороду прошлым вечером. И я подумал, что это хорошее место, чтобы начать.

— Мне было интересно, как она будет чувствоваться на моем лице.

Он усмехнулся.

— Я думаю, тебе все еще интересно это.

— Действительно, но так тоже хорошо, — лучше, чем хорошо. Фантастически. Отлично. Удивительно.

— Вот это правда. Я запутался, Уиллоу.

Не желая подтверждать словами, я уже знала, что сдержала свое выражение стоически. Пусть он говорит.

— Что-то в тебе заставляет меня хотеть стать лучше. Я наблюдал за тем, как ты смотришь на мою бороду прошлым вечером, и решил, что ты заслуживаешь лучшего, чем это.

— Лучшего, чем борода? Я действительно не возражаю. Это своего рода было тебе к лицу.

— У тебя ежедневно куча забот. У тебя есть свой собственный бизнес. Ты планируешь открыть еще один. Ты сладкая, красивая и смешная. Любой мужчина, заинтересованный тобой, должен хотеть становиться лучше, потому что ты этого заслуживаешь. Ты такая женщина, которая не должна была соглашаться на кого-то, кто просто берет и ничего не отдает взамен.

Мое сердце, которое было настолько переполнено, за несколько минут перевернулось.

— Вот почему я не поцеловал тебя прошлым вечером, хотя мне очень хотелось. Для того чтобы быть достойным тебя, я должен был быть намного лучше.

— Но ты едва знаешь меня, Куинн.

— Я знаю достаточно и знаю, что ты заслуживаешь лучшего, чем я, — он криво улыбнулся. — Как ты можешь видеть, я не очень хорош в том, чтобы отрицать то, что я хочу.

— А ты хотел поцеловать меня? — когда я говорила это, моя голова немного кружилась.

— Я хотел, и после ужина я собираюсь сделать это снова.

Я никогда не ела так быстро.

Глава 8

Уиллоу

— Закончим это завтра, — сказала я, когда Куинн достиг угла. Мы прибивали новый потолочный плинтус в ванной.

Он спустился вниз по лестнице и развернулся, чтобы я тут же оказалась в его руках.

— Согласен. Это не то, что стоит делать в субботу вечером. Давай займемся чем-нибудь повеселее, — его губы задели кожу чуть ниже моего уха, и я растворилась в нем.

— Ты подразумеваешь что-нибудь конкретное? — мои щеки покраснели. — Мне, вероятно, следует принять душ для начала? — хотя он и не возражал, я чувствовала на себе запах пота и пыли после тяжелой работы.

Последние несколько дней были словно сон. Это может быть бредом сумасшедшего так потеряться в желании до невозможности нормально мыслить, но это не было преувеличением. Сколько бы это не продлилось, я дала себе эту отсрочку, тихо и втайне сходить с ума от него.

Мы купались в похоти. Каждый косой взгляд, казалось, что-то означал. Каждое, даже легкое касание, посылало ток через мое тело. Каждый луч цвета вокруг нас заставлял меня понять, какой черно-белой моя жизнь была до того, как Куинн вошел в нее. Даже цвета, предупреждающие о его темных настроениях, были терпимы, как только я прикасалась к нему.

Чай и его прикосновения, казалось, были лучшими способами борьбы с «эффектом Диаборна». Даже простое прикосновение наших рук, казалось, отводили в сторону худшую из тошноты, так что я много касалась его. К счастью, он, казалось, совсем не возражал.

Каждый день, когда я приходила с работы и поднималась наверх, чтобы проверить его прогресс, он рассказывал о том, что сделал и целовал меня. Куин говорил, что это потому что он упустил много времени со мной. Когда мы были далеко друг от друга, я приглашала его съесть все, что привезла на обед. После этого он целовал меня, благодаря. Когда я уезжала, отправляясь на занятия, он целовал меня на удачу. Каждый раз был лучше, чем предыдущий, но он всегда останавливался на этом. Я была в высшей степени довольна, но с каждым прикосновением, я хотела больше.

Чувство было взаимным. Суть проклятия, с которым я жила, заключалась в том, что мне не нужно было гадать, что он чувствовал ко мне. Я могла видеть это в воздухе вокруг нас каждый вечер, когда он целовал меня у двери. Он был джентльменом, но он не хотел им быть. Становилось все труднее и труднее позволять ему выйти за дверь.

— У меня есть кое-что на уме. И мне тоже нужно принять душ. Встретимся в гостиной через двадцать минут?

Я позволила своему воображению разгуляться. Мысль о том, к чему может привести этот вечер, заставила ослабнуть мои колени.

— Я не смогу собраться за двадцать минут.

Его зубы прошлись вдоль моего уха.

— Я уверен, ты красивая даже когда мокрая насквозь. Но нет необходимости куда-либо собираться сегодня, куколка. Мы никуда не поедем.

В этом не было никакой необходимости и в любой другой вечер. Мы никуда не ходили. Куинн был рабочей лошадкой, предпочитая оставаться и работать на дому, чтобы сделать что-нибудь еще. Он, вероятно, работал бы всю ночь, если бы я позволила ему. И я не могла жаловаться. В конце концов, ремонт была причиной, по которой он был здесь. В то время как он работал дома, я работала над тем, чтобы дать ему больше причин остаться.

— Если ты хочешь увидеть меня насквозь мокрой, уверена, что могу это устроить. Ты можешь принять душ здесь со мной и сэкономить воду, — я решила применить этот подход с Куинном. Это было немного преждевременно, но он, казалось, нуждался в поддержке. Черт, я пережила два дня отказа до его первого поцелуя, но это того стоило. Отказ легче принять, когда вы знаете, что слова сказаны с неохотой.

Его глаза вспыхнули темнотой, и вся комната полыхнула красным, когда он понял, что я предложила. Но, как обычно, вместо того, чтобы принять мое предложение, он меня отпустил и вышел из ванной.

— Через двадцать минут. В гостиной. Захвати с собой свое игривое настроение.

Я бросилась в душ, побрила ноги на всякий случай и привела себя в надлежащий вид. Я стянула все еще влажные волосы в высокий небрежный пучок и натянула футболку и штаны для йоги. Ровно девятнадцать минут после того, как я получила свои указания, я сидела на диване, ожидая. Старинные часы с кукушкой Дженис тикали, отсчитывая время. Прошло пять минут, а затем десять. Я вошла на кухню, чтобы налить себе бокал вина и украдкой выглянуть из окна. В окнах его квартиры горел свет.

Вернувшись в гостиную, я облокотилась на диван и приготовилась ждать. Я потянулась за журналом на кофейном столике, и телефон Куина, который лежал рядом с ним, привлек мое внимание. Его экран светился, а строка с пропущенными текстовыми сообщениями дразнила меня. Я заставила себя отвести взгляд, но мое любопытство было уже задето. Я провела почти неделю с ним и даже ни разу не видела его проверяющего свой телефон. Через несколько секунд, я поддалась своему любопытству. Посчитает ли он это вторжением в его личную жизнь, если у меня не было намерения в нее вторгаться? Я ничего плохого не делаю, я оправдана. Сообщения были прямо на экране, словно для того чтобы я их прочла.