Но поглаживания головки скользкими пальцами и надрачивание другой рукой дали свой результат, и Мэд опять коротко застонал.

И я подвигал членом, все чувства сосредоточились там, на головке, которая скользила внутри по гладким стеночкам, и пульсировала от невыносимого кайфа. Я поднял обе ноги Мэда, согнутые в коленях, оперся о них руками и начал двигаться, плавно выходя и входя, постепенно наращивая темп.

— Ахх, Мэдди, сладкий мой! Мэдди, Мэддиииии! — Мой фаллос был зажат гладкими стеночками, как тесной латексной перчаткой.

Член Мэдди слегка опал, и я вспомнил, что эта поза не совсем годится для удовольствия нижнего. Пришлось выйти и заставить Мэда перевернуться на живот. Руки его оказались перекрещены, голова опущена вниз, а когда он подтянул коленки для устойчивости, то зад, прекрасный упругий розовый зад, оказался выставлен и приподнят наверх. Я не удержался и вцепился в него зубами, оттягивая кожу, оставляя белый след от зубов на нем. Подползая на коленках поближе, раздвинул половинки и толкнулся головкой в скользкий от смазки анус. Мэдди дернулся.

— Прости! — Я вошел на всю длину, проехавшись по холмику простаты, и Мэд задрожал. Тормоза сорвало. Я начал ввинчиваться в него, втрахиваться, тесно прижимаясь, вцепившись в бедра мертвой хваткой, стараясь вбиться глубже, глубже, еще глубже. Ноги Мэда расползлись, скользя по простыням, и я наконец-то попал на вожделенную точку.

— Лиии, о боже, Лииии! — Мэд хрипел, неразборчиво выстанывая, а я вбивался в него жестко и ритмично, пока взрыв не накрыл меня, разнеся на мелкие кусочки, и не упал на спину мужа, умирая и возрождаясь.

Аккуратно вынимая член из растраханного розового ануса, я понял, что Мэд не успел кончить. Упав на спину, прополз между его ног, под живот, и взял в рот, обхватив двумя руками его альфячье достоинство. Я крепко сжал подергивающийся ствол, надрачивая, сильно втягивая щеки и насаживаясь головой, стал сосать Мэду. Он начал поддавать бедрами, трахая мой рот. Я постарался расслабить горло, впуская его поглубже, и Мэд громко вскрикнул, изливаясь бурно и обильно. Я продолжал сосать, сглатывая, пока подрагивания не прекратились.

Потом вылез из-под мужа, и он рухнул на кровать без сил, распластываясь на кровати.

Я отвязал его руки и забрался к нему в постель, укрывая нас одеялом и вырубаясь намертво.

37.

Эта поездка меня не убила, хотя очень сильно пыталась. В эмоциональном плане.

Три.

Прыжок с парашютом в спаринге, свист воздуха в ушах, когда мы висели в звенящей тишине, и Мэд с горящими глазами восторженно кричал мне по-русски: «Лииии! Я люблю тебя!», а Мишка вопил не переставая «ААААА, как же это клёвооо!», а я наслаждалась чувством полета и хлеставшим адреналином.

Когда мы мчались по ночному шоссе на арендованном мотоцикле с Мэдом — вначале я за рулем, а он плотно прижимался ко мне, а потом — он рулил. Драйв, скорость, ветер в лицо, крепкие руки и ночь, обнимавшая нас, как родных.

Достопримечательности Лондона, Дублина, перелеты, и беседы-беседы-беседы с Мишкой обо всем и ни о чем. Про армию — идти или отмазаться. Про учебу — кем бы он хотел работать. Про девочку его, Алису. Вообще о жизни, о космосе, о многообразии миров.

Когда я любовалась сыном и мужем, стараясь объять необъятное, осмотреть достопримечательности, насладиться двумя самыми любимым человечками и запомнить эти мгновения навсегда.

Когда, в перерывах, делала покупки, заказывала доставку всего того, что хотела забрать с собой с Земли.

Когда, наутро, в Париже, мы бегали по номеру, собирая чемоданы с покупками, и Мэд остановил мою беготню, заглянул в глаза и сказал: «А пони тоже кони. Надо будет повторить ‘Ебись оно все конем’» и меня отпустило. Я ведь думал, что достанется белочкам на орехи, за то, что развел пьяного мужа на недопустимые потрахушки. А он попросил закупить побольше «этой амуниции, побольше и поразнообразнее». И пиво ему понравилось. Захотел дома, на Элькоре, заняться воспроизведением и производством этого напитка. Что добавило дополнительных задач и проблем к закупкам.

Два.

— Ксю, хаюшки, как дела?

— Лианка!!! Меня вчера таки бросил мой красавчик.

— Ой, йожег! Ну, и хер с ним!

— Так в этом-то вся и проблема…

— Не ссы. Ушел, значит — не твоё! Ты на днях наведайся ко мне, я тебе такое расскажу! Такой неожиданный поворот соитий, ты охренеешь! Только памперсы надень сразу.

— А щаз не расскажешь?

— Сорь, йожег. Это надо за пивчанским перетереть. Только я теперь яжемать, поэтому мне сок, тебе пивасик. Хотя не. Лучше бери коньяк.

— Ха! Узнаю тебя в гриме! То-то давно ты не чудила.

— Этот раз переплюнет всё, йожег. Ты же помнишь, что я тя лю?

— Когда что-нибудь изменится, я тебя поставлю об этом в известность! Чмоке! Я побёгла.

— Чмоке, йожег!

…

— Бил, мы тут подарков тебе привезли из поездки. Я заберу свой ноут — там все мои подвязки, а тебе мы новенький купили. Можно?

— Чего ты спрашиваешь, это же все твое! Конечно бери! — Она улыбалась, оглаживая пока еще малозаметный животик. — Как думаешь, что это было? В результате чего мы с тобой поменялись?

— У меня только одна версия — про параллельные миры. В тот момент они проходили друг сквозь друга, а мы одновременно оказались вырублены. Вылетели из своих тел на секундочку, и вселились в то, что попалось рядом, очень похожее. Я благодарна, что не в кентавров или оборотней. — Я улыбнулся. — А ты хотела бы назад поменяться? Прямо сейчас? Если бы была такая возможность?

— Не знаю, Лиана. А ты?

— Вот и я не знаю. Папа твой был очень рад нашей свадьбе. Обещал, как родятся дети, забрать его на Элькору, и знаешь, он так воодушевился. Перед отлетом, перед самой свадьбой, я сказал ему, что герцог Биллиат Лау всегда любил и будет любить своего мими папА. Мне казалось, ты бы так сказал, будучи в своем теле.

— Спасибо, Лиана! Присмотри за ним. Я его очень люблю.

— А ты за Мишуком. И за Лёшкой. Мы с Мэдом оставим вам немного денег — вам расширяться надо. Купите большую квартиру. И тебе можно будет не работать несколько лет. Мишкины деньги будут лежать на его карте, чтобы купил себе отдельное жилье, попозже. С армией, опять же…

— Вы прилетите еще?

— Эта поездка стоила Мэду половину его состояния. Даже не знаю, как будут обстоять дела, когда мы вернемся. А уж про прилет… Я буду очень стараться хотя бы еще разочек прилететь. Может, со временем перелеты станут проще, быстрее и дешевле. Но вряд ли это будет скоро.

Мы помолчали…

— Бил, у меня была самая близкая подруга, Ксю, Оксана Лесная. На днях она забежит к тебе. Расскажи ей всё. Мальчишки — это хорошо, но без подруги тебе будет тяжко. Она тебя не бросит. Во всех женских делишках нужна подружка. Передаю ее тебе. Попробуй с ней сойтись. Иногда мужу все не расскажешь, без подружки — никуда. А она надежная.

— Это которая йожег? Спасибо, Лиана! Я попробую.

— Мы тут тебе достали дорио и энго. Правда, не знаю, как твое тело на них отреагирует, поэтому ты аккуратнее с экспериментами, ладно?

— Охх! — Она всхлипнула и прижала руки к глазам. — Спасибо, Лиана! Если бы ты знала, как я соскучился по домашней пище, по всему!

— Ну-ну! Бил! — Видеть себя со стороны все еще было жутко и сильно не по себе, но выбора не было. — Если вдруг нам получится приехать еще раз, что тебе привезти с родины?

— Фотографию папы и мой дневник. И фруктов.

— А ты посади косточки — вдруг прорастут здесь?

— А как далеко система Риата от Солнечной?

— Очень, очень далеко. Месяц на космическом корабле, гиперпрыжки, пересадки на местный кораблик до Лунной базы, а потом уже контрабандой на Землю.

— Тебе повезло, Лиана, что Мэддирс смог и захотел отвезти тебя сюда. Ты любишь его?

— Люблю. — Я грустно улыбнулся и поднялся. — Нам пора.

— Прощай, Лиана.

— Прощай, Биллиатт Лау!

Один.

Последний день был весь занят упаковкой того, что я решила взять с собой. Впихнуть невпихуемое было невероятно сложно. Отказаться от чего-то — вообще не представлялось возможным. Близкая разлука рвала сердце и нервы, и мы с Мишкой постоянно хлюпали носами, и глаза у нас были на мокром месте. Посреди укладывания мы с ним бросали все и обнимались, говоря какие-то глупости, и снова начинали упаковывать вещи, и снова ревели и обнимались.