Мы с Васяткой хмыкнули и понурились.

— Ой, я тебя сейчас рассмешу. Ехал я однажды — прошлым летом, еще до знакомства с тобой — в общественном транспорте. Машина сломалась, а мне срочно надо было на встречу со стилистом. И вот вижу, как мне улыбается очень красивый альфа. Молодой, жгучий, такой м-м-м, просто слюнки потекли. Надо сказать, у меня поднялось не только настроение, но и кое-что в штанах. Я эту красоту и улыбку наблюдал минут пять, пока на следующей остановке не ввалилась толпа, забив автобус. И получилось так, что меня сильно прижали к впереди стоящему бородатому здоровому альфе, и моя «шишка» вошла ему аккурат между булок. Когда он повернулся, это было лицо загнанного зверя. Мне было ужасно стыдно, но я же не мог ему объяснить, что стояк предназначается не ему, и, чтобы избежать конфликта, на следующей остановке пулей вылетел из автобуса. Если бы ты видел, как я бежал по улице, хохоча, чуть даже не обогнал этот автобус.

— Милли, сынок, ты не узнаешь дядюшку Рикки? — папа подошел ко мне с небольшим омегой, очень красивым, ухоженным, в дорогих украшениях, и, зная о моей «амнезии», решил представить мне его еще раз.

— О, Милош, ты действительно не помнишь меня? — омега улыбнувшись, взял меня под руку. — Поздравляю с днем рождения и внезапно открывшимися талантами. Мой подарок скромный, но думаю, пригодится тебе в оттачивании своего мастерства, — он подвел меня к столу с подарками и указал на подарочное издание какой-то книги в трех томах. — Папа говорил, что я хочу поучаствовать в издании твоей книги? Где мы можем поговорить с тобой без этого шума? В моем возрасте это раздражает.

Мне пришлось провести его в дом, в свою комнату, пройти мимо «аллеи славы» — рисунки артеров, посвященные моей книге, которую сделал папа, чтобы еще раз подчеркнуть мой талант, пользующийся успехом у читателей. В моей комнате было тихо и спокойно. Менять розовый декор я не стал, оставив все как есть от прежнего Милоша, чтобы не тратить деньги, которые лишними не бывают, но с обстановкой так и не смирился.

Рикки протянул мне пластиковую штучку и я автоматически ее взял.

— Что это?

— Пописай, Милош.

Я изумленно уставился на появившийся в руке этого омеги пистолет.

— Да я сейчас и покакать смогу. От испуга. Сразу анализ на яйца-глист возьмете…

— Хм, ну надо же, и правда ничего не помнишь… Такое не сыграешь. Давай, поторопись.

— А то что?

— А то всё. — омега был убедителен и донельзя вел себя непонятно.

— Поможете? — я распаковал тест на беременность и протянул его «дядюшке».

— Сам справишься. — Он больно ткнул меня пальцами где-то под ребра и мне шутить расхотелось.

20.

— Будешь тыкать пальцами, промажу мимо, Шмикки! — язвительно сказала я.

Странно, но пистолета я не боялась. Мне всегда было смешно, когда люди в кино, ни разу не видевшие пистолет в настоящей жизни, дико пугались его и впадали в ступор, или начинали орать и слушаться нападавшего. Я ржала, как конь пржевальского в такие моменты. Вот и сейчас увидев маленький, прячущийся в ладони женский пистолетик, я ни капли не испугалась.

«Может быть, это зажигалка или детский пестик. Или вообще муляж. Скажи, Вась?»

«Ага. Ну или в тебе будет на парочку дырок больше, чем раньше.»

«Вася! Нет, чтобы поддержать меня, помощник херов! Не каждый день в меня тыкают пистолетом.»

«Писай-писай, моя Розочка… Заодно узнаем про беременность. Задолбала уже эта тошнота и зелень в лице.»

«Вот ты правда думаешь, что лучше пусть это будет беременность, чем какая-то болезнь?» — спрашивала я Васятку, пока писала в пластиковую емкость.

— Какой стороной опускать? — я натянула брюки, застегнула пуговицу и покрутила тест в руках.

— Бестолочь! Ты уже делал тест! Как можно не знать? Хватит строить из себя идиота, — «дядюшка» злился, торопился, и речь его стала быстрой и отрывистой. Он развернул тест нужной стороной и сунул мне в руки.

— Покакать точно не надо? — опуская полоску в баночку, как можно серьезнее спросила я.

«А может плеснуть ему золотым дождем в лицо и убежать?» — Васятка нервно бил себя хвостом по ногам, но пытался сдерживаться и от обморока и от уползания в норку.

«А мозеть убезяяять?» — спародировала. — «А может лучше узнать, чего хочет это недоразумение? А то так дальше и буду бегать всю жизнь то от него, то от себя… И не вздумай мне тут изображать Снейпа, не смей уползать! О! Кстати, Снейпа обязательно в книге уползу.»

— Прекращай паясничать! Бери тест, пойдем в комнату. — Рикки развернулся ко мне спиной и, выйдя из ванной, сел на стул таким образом, чтобы от двери не было видно, что находится у него в руке.

Я села напротив него на диван: — Мне уже испугаться, или ты скомандуешь, когда можно?

Васятка взвыл: «Ты чего героя из себя строишь? Прикинься испуганным! Ты же знаешь, что нельзя дразнить и подначивать нападающих и психов!»

— И вообще — что это за цирковое представление с «золотым дождем?» Мне, чтобы пописать, пистолет не нужен.

— Изумительно! Просто какое-то издевательство. Но ты действительно ничего не помнишь…

— Ты тупой? До всех дошло, что у меня амнезия, а до тебя, как до жирафа, на пятые сутки… Итак, зачем тебе нужен мой тест? — я взглянул на полосочку у себя в руках и вздрогнул.

«УИИИИ!!! Таська!!! Ты станешь папочкой!!!» — завизжал сусел, оглушая меня.

«Хуяпочкой!» — вызверилась я. Две полоски здесь могут значить все что угодно.

«Например, что ты сказуемое?» — радостно скалился Василий и танцевал джигу.

Обнимая за талию, дядя Рикки вывел меня во двор, где среди зажегшихся фонариков под легкими шатрами танцевали пары, и только несколько человек стояли у столов, о чем-то весело переговариваясь. Папа кружился в танце с чужим альфой, отец танцевал на пионерском расстоянии с каким-то пожилым омегой. Папа тут же выхватил меня взглядом и ласково мне улыбнулся.

Тори болтал с Альдисом, Зори танцевал со своим мужем, с любовью вглядываясь в его глаза, подпевая звучащей песне, даже Люсий топтался с Радеушем, как и остальные пары. Всем было весело. Кроме нас с сусликом.

Либо «дядюшка» был идиотом или шизофреником, либо Милош. Я шла, как зомби, механически передвигая ноги.

— А сейчас ты выйдешь в центр и скажешь всем, что выбрал своего книгоиздателя. Меня. И шестьдесят процентов от книги отдашь мне. Договор я тебе пришлю завтра. — прошипел мне в ухо Шмикки, улыбаясь и нежно поглаживая меня по бедру. — Про шестьдесят процентов, Милош, всем говорить не надо.

— С ценными советами идите прямо, никуда не сворачивайте. — так же приторно улыбаясь, посоветовал в ответ. — Я уже обещал другому издателю.

Он тут же остановился и развернул меня лицом к себе: — Дурить вздумал? Так я прямо сейчас разошлю фото во все издательства. И мужу. Так что пошел и сказал, как я тебе велел. Сейчас же! — он подтолкнул меня в центр. Музыка закончилась и пары стали расходиться с танцпола к столам.

Я по инерции сделала несколько шагов и развернулась к нему лицом.

— Шмикки, ты хочешь завалить все дело? Ничего не треснет? Не слишком ли много — сразу два хуя в рот тянуть? Выбери что-либо одно — или ребенка, или книгу. Книгу я тебе не отдам.

— Отдашшшшь, — прошипело отродье. — Еще как отдашь, — и гаденько улыбнулся, чувствуя свое превосходство.

Ко мне подошел Тори и обнял за талию, избавляя от присутствия этого придурка:

— Что так долго? О делах можно говорить в другое время, все-таки день рождения бывает раз в году. Все за тобой уже успели соскучиться, — он тепло улыбнулся, а у меня сжалось сердце от этой улыбки. Милош подосрал всем — мне, мужу, моим родителям. Как с этим дальше жить, я не знала. И Васятка тоже.

Заиграла музыка и томный голос омеги завел песню о любви. Тори тут же утянул меня в танец, крепко прижав к себе.

Наклонившись к самому уху, почти водя губами по нему он, улыбаясь, судя по голосу, спросил: