– Вот чего нет, того нет, – Стас сокрушаясь пожал плечами. – К тому же, я не уверен, что нам будет что подрывать. Мы этих вторженцев на земле ещё ни разу не видели.

Завтракали все молча. Так как большая часть посуды была уже погружена, то Петрович достал из шкафа декоративный сервиз, не использовавшийся по назначению множество лет. За выглядящим по-праздничному столом сидели люди с совсем не праздничными лицами и наедались до упора, словно это был их последний завтрак в жизни. Отмахиваясь от всех отговорок, Петрович после еды начисто вымыл всю посуду и аккуратненько расставил её назад по полкам.

Затем Стас с Васей пошли грузить сумки в поставленную за забором машину, а Старик остался в одиночестве проститься с домом, в котором прошла вся его жизнь от самого рождения. Всё о чём он мечтал, так это и закончить свою жизнь здесь же. Но мог ли он отпустить воевать молодых парней, а сам отсиживаться в четырёх стенах и молиться, чтобы его никогда здесь не нашли? Его жизнь уже прожита и стоит теперь не так уж много. Так пусть она завершиться с пользой, а не в качестве деревянного чурбака, из которого так и не успели сделать ничего путнего.

Петрович прошелся по всему дому, прикасаясь рукой и прощаясь с каждым предметом: с печкой, выложенной ещё отцом, со столом, сделанным уже им самим, с ходиками, которые он когда-то дарил своей жене, и со старым сундуком, принадлежащим его матери. Напоследок Петрович снял со стены старое чёрно-белое фото семьи, пожелтевшее и выцветшее от времени, вытащил его из рамки, аккуратно сложил и убрал в нагрудный карман. Затем он повесил ружье на плечо, закинул на спину свой походный рюкзак с патронами и порохом, и, тяжело выдохнув, шагнул за порог.

Стас и Вася к тому времени уже ждали старика около грузовика, нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу.

– Ружьё под рукой держи, – напутствовал Петровича Стас, провожая старика к кабине. – Может и зайцев нам где в дороге найдёшь, раз ты по ним специалист.

Уже задрав одну ногу, чтобы забраться внутрь, Петрович вдруг с силой хлопнул себя по лбу и запричитав: «Дубина я стоеросовая! Совсем память дырявая стала!», – помчался куда-то через мокрую траву.

– Эй, ты куда? – с недоумением крикнул ему вслед Стас.

– Я сейчас! – обернулся Петрович, не останавливаясь. – Ждите там, я на минутку!

Миновав несколько домов, старик открыл запертую на деревяшку дверь крайнего к бывшему колхозному полю сарая. Он торопливо выдвинул на середину старый шатающийся табурет и взобрался на него. На висевшей посредине потолка балке висели подвешенные на верёвках куски недовялившегося заячьего мяса. Петрович всегда вялил его именно здесь, так как в сарае были просто идеальные для этого условия: пропускающие воздух стены, защита от солнца и дождя, и высота, на которую не залезет никакая лисица. И погода сейчас была как раз подходящей: прохладной и ветреной. Эх, повисеть бы ему еще несколько деньков, да чего уж тут! Не бросать ведь? Да ещё и гостей вчера, пень трухлявый, угостить забыл из-за переживаний всех!

Петрович с усилием затрамбовал все кусочки в рюкзак и затянул верх. Водрузив ружьё назад на плечо, он отправился обратно, по-хозяйски заперев за собой дверь на деревяшку. Не успел он пройти ещё и десяти метров от сарая, как где-то поблизости раздался знакомый жужжащий звук, от которого всех сразу бросило в дрожь. Петрович бегом бросился к грузовику, а Стас кричал ему, сделав рупор из ладоней, чтобы тот бросал рюкзак. Но как он мог себе позволить бросить столь ценный груз? Старик продолжал придерживать руками сползающую с плеч ношу и перебирал ногами так быстро, как только мог.

Сверху из тяжелых дождевых туч вынырнула одинокая тёмная точка и с жужжанием понеслась к заброшенным деревенским домам. Она приближалась всё ближе и ближе, а Петрович уже выдохся и больше не мог бежать, и ноги слушались его плохо. Шаровидный корабль подлетел на расстояние выстрела и из него вырвался первый огненный заряд. Стоявший с самого края и без того развалившийся дом разлетелся в мелкие щепки. Корабль без остановок выплёвывал из себя сгустки, разбрасывая вокруг брызги всепожирающего пламени, и каждый попадавшийся на пути его следования дом или сарай превращался в обломки.

Петрович собрал остатки сил и вновь побежал, ежесекундно оглядываясь на приближающийся к нему сбоку шар. Шар был уже всего в пятидесяти метрах от него, когда Петрович споткнулся о толстую ветку, валявшуюся в траве и, выронив ружьё, повалился в мокрую прошлогоднюю траву. Стас, увидев это, бросился в кузов Камаза и принялся раскидывать и разгребать в нём принесённые вещи, добираясь до самых нижних ящиков.

– Чёрт! Где печенеги? – кричал он. – К ним должны быть снаряженные ленты.

– Думаете эту штуку можно сбить? – Вася с испуганным взглядом заглядывал внутрь.

– Думать, Вася, будем потом! А сейчас нужно что-то делать! Или этот шарик скоро пустит на материал для костра и весь наш Камаз, невзирая на его принадлежность к лошадиному семейству.

После этих слов Вася тут же подорвался как ужаленный и тоже забрался в кузов, принимаясь судорожно шариться по всем ящикам. Первыми обнаружились ленты, а вот сами пулеметы были уложены в самый низ, поэтому добраться до них в забитом грузовике никак не удавалось.

Пока Стас с Васей гремели ящиками внутри кузова, Петрович перевернулся на спину, приподнялся и дотянулся до верного отцовского ружья. Он дрожащими руками нащупал в боковом кармане валявшегося рядом рюкзака несколько патронов и вытащил их наружу. При таком волнении он, разумеется, выронил их на землю, но благо раскатиться в траве они далеко не могли. Судорожно перебирая пальцами, старик схватил два первых попавшихся патрона и зарядил их в ружье, а затем прицелился в стремительно приближающийся к нему корабль. Жужжащий шар к тому времени подлетел уже совсем близко. Он завис над стариком всего метрах в десяти, словно разглядывая его и смеясь над его бесполезными попытками сопротивления.

– Да чтоб я сдался без боя!? – на лице Петровича страх сменился злостью. – Не дождётесь, вражины поганые!

И издав боевой крик старик выстрелил прямо в корабль. Дробь звякнула о броню и срикошетила, разлетевшись в разные стороны. Тогда Петрович недолго думая выстрелил второй раз, и корабль в это самое мгновение сделал то же самое. Внутри одного из его орудийных отверстий начал разгораться сгусток огня. Но тут произошло нечто, чего предположить никто бы не смог: дробь угодила прямо в собирающийся вылететь из корабля снаряд. Раздался оглушительный взрыв. Петрович повалился назад на спину и на него картечью посыпались мелкие металлические осколки.

Корабль взрывом отбросило в сторону, из его пробоины с шипением посыпались синие искры, а жужжание стало намного громче. Бешеным шмелём шар хаотично закружился в воздухе, а затем резко спикировал вниз, угодив прямо на дом Петровича и разломав его на брёвна. Спустя мгновение раздался ещё один взрыв, намного мощнее и громче первого, а от дома в разные стороны полетели горящие обломки.

Выбежавшие после первого взрыва из машины военные с молниеносной реакцией упали на землю и прикрыли головы. Прямо над ними вместе с ударной волной пронеслось несколько кусков бывшего корабля, со звоном врезавшихся в борт грузовика и оставивших там солидные вмятины. Благо, что машина стояла не настолько близко, чтобы огонь перекинулся и на неё. Поняв, что всё что могло взорваться уже взорвалось, военные поднялись на ноги и изумлённо смотрели на произошедшее, абсолютно потеряв дар речи.

Петрович подобрал рассыпанные патроны, скидывая их в карман прямо вместе с травой и грязью, перехватил покрепче ружье с рюкзаком и поднялся с земли. Он с горечью посмотрел на объятые пламенем остатки своего дома и бегом направился к машине, победно сотрясая в воздухе оружием.

– Ну, ты, дед, даёшь… – Стас встретил подбежавшего старика уважительным рукопожатием. – Такое ружьё я бы пуще своей жизни хранил.

– Так я… и храню… – надломленным голосом ответил Петрович, снова с любовью погладив шершавой ладонью ствол.