Гризельда сразу же заметила беспокойство Холдена, как всегда с легкостью поняв всё по выражению его лица.

— Что случилось? — спросила она, всматриваясь в его встревоженное лицо, когда он вышел из автобуса.

— Сегодня утром у Джеммы начались схватки.

Лицо Гризельды исказилось в непонимании.

— О нет! У нее же срок только через шесть недель.

— Я знаю. Клинтон в ужасе. Что-то не так, — на секунду он замолчал и посмотрел на ее лицо — ее красивое лицо и мягкие волосы, ее удивительное тело в новой одежде. Он сбросил с плеч сумки и резко притянул ее к себе. — Ты потрясающе выглядишь. Я безумно по тебе скучал.

— Я буду любить тебя вечно, — выдохнула она в шею Холдену и, прижавшись к нему так, что ее груди толкнулись в крепкие мышцы его груди, обвила руками его талию.

— Ты каждую секунду была со мной в лагере новобранцев, Гриз. Твои письма. Они были…

— Как и твои, — сказала она, немного отклонившись, чтобы заглянуть ему в глаза. — Словно один долгий разговор. Каждый день что-нибудь новое. Я так сильно по тебе скучала, но благодаря этому, мне не кажется, что тоска была совсем невыносимой. Ты понимаешь, о чём я?

— Да. У меня точно такое же чувство, — сказал он и, наклонившись, прижался губами к ее губам. Он нежно ее поцеловал, но один сложный и незамедлительный вопрос все еще требовал его внимания. И разочарованная тем, что вынуждена потерять часть из того времени, что они собирались провести вместе, Гризельда поняла, что должна его отпустить. Она отступила назад, и он ослабил руки.

— Ну, — произнесла она. — Мы хотя бы столько побыли вместе. Надеюсь, увидимся, когда…

— Исключено, — отрезал он. На его лице не осталось ни следа от былой мягкости, он пристально посмотрел на нее, упрямо стиснув челюсть. — Ты едешь со мной. Мы больше не расстанемся. Хватит. Каждую секунду этих десяти дней я проведу с тобой, Гризельда. Ты меня слышишь? Сегодня я запланировал для нас целый день, что ж, с этим придется подождать… но…

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? — спросила она, потянувшись к нему и накрыв его щеку своей ладонью.

— Да! Я глаз с тебя не спущу, — он помрачнел, и у него между бровей образовалась глубокая морщина. — Б-бл*дь, Гри, мне нужно, чтобы ты была рядом, если с этим р-ребенком…

— Нет! — проговорила Гризельда и покачала головой. — Нет, не продолжай. Холден, нам с тобой на всю оставшуюся жизнь хватит страха и сомнений — поэтому мы не будем волноваться попусту. Пока не узнаем наверняка, мы будем надеяться. С ней все будет хорошо. С Ханной всё будет хорошо.

Он резко схватил ее и, вновь притянув к себе, уткнулся лбом ей в плечо. Рядом с ее ухом еле слышно раздался его голос:

— Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, почти до боли.

Её глаза наполнились слезами, но сегодня она не плакала. Нет. Сегодня они снова вместе, и сегодня на свет должна появиться Ханна Крофт, хоть и маленькая, но здоровая. Она это знала. Просто знала.

— Я тоже тебя люблю, — она обхватила ладонями его голову, поглаживая пальцами ёжик его коротких волос. — От твоих волос ничего не осталось.

— Это ведь ничего? — взволнованно спросил он хриплым голосом.

— Конечно, — ласково сказала она. — Это же ты.

Он протянул к ней ладонь и, осторожно взяв за руку, взглянул на запястье. Стиснув зубы, он тряхнул головой, а затем прижался губами к небольшой татуировке у нее на руке.

— Буквы.

— Каждую ночь я засыпаю, держа руку на буквах.

Он сглотнул, вглядываясь ей в лицо с нежностью, плавно переходящей в смесь досады и сожаления.

— Мне так жаль, что это произошло именно сегодня. Как по расписанию…

У нее в голове раздался голос Рут Фостер:

«Наша совместная жизнь не была лёгкой. На нашу долю выпало много горя и много страданий. Но мы всегда были вместе. Мы боролись друг за друга. Пока мы были рядом, все было терпимо. Все было возможно».

— Это жизнь, Холден. Она не идеальна, — проговорила Гризельда. — Главное, что мы снова вместе.

Он с удивлением поднял глаза на нее.

— Ты так… изменилась.

— Я верю в нас, — просто сказала она. — Я сильная.

— Ты всегда была сильной.

«Только ты это помнишь, — подумала она. — Ты единственный, кто ещё помнит меня маленькой девочкой. И да, я на некоторое время сбилась с пути. Но всё изменилось, когда я нашла тебя».

Она наклонилась к нему и поцеловала, от благодарности ее глаза наполнились слезами.

— Мы можем всё обсудить по дороге. Думаю, нам пора ехать.

Заскочив к Маклелланам, Холден стал быстро переодеваться в гражданскую одежду, а Гризельда села на кровать и отправила Сабрине сообщение с просьбой разрешить ей воспользоваться их машиной, чтобы съездить в Западную Вирджинию.

— Мне можно возить на ней Пруденс на прием к врачу и тому подобное, но думаю, выезжать на ней без разрешения за границу штата было бы неправильно.

Надев джинсы и зажав в руке рубашку, он взглянул на нее из дверного проема ванной комнаты и увидел, как распахнулись и потемнели ее глаза, уставившись на его голую грудь, словно на подарок в Рождественское утро.

— Ангел, если ты не перестанешь так на меня смотреть, я с ума сойду.

Её лицо вспыхнуло, она встала и сделала глубокий вдох. Слегка задыхаясь, она проговорила:

— Я пойду, пока найду ключи. Уверена, что она разрешит.

Холден стиснул зубы, он знал, что она уходит из комнаты, чтобы не искушать его своим соблазнительным телом. Его голова превратилась в настоящий полигон эмоций: страх за жизнь Джеммы и Ханны; досада от того, что он спланировал для Гризельды идеальное предложение, а с этим теперь придётся подождать; безумная любовь за ее доброту, понимание и сострадание; а внизу живота — неудовлетворённое желание, которое он подавлял неделями, ожидая их встречи. Нестерпимое желание.

Он сделал глубокий вдох, затем медленно выдохнул, чтобы хоть как-то успокоиться и сосредоточиться на звонке Клинтона. Ему будет безумно больно, если маленькая Ханна не выживет. И Джемма. Не смотря на всё то, что она сделала, чтобы навязать ему отцовство, он по-прежнему о ней заботился. Застегивая рубашку и заправляя ее в джинсы, Холден мысленно молился о том, чтобы с ними всё было в порядке, но, как никто другой, понимал, что молитвы часто остаются без ответа.

Натянув куртку, он ещё раз проверил сумку и убедился, что на ближайшую пару дней у него есть все необходимое. В боковом кармане он нашел маленькую бархатную коробочку с кольцом, которую он туда спрятал, пока Гризельда набирала Сабрине сообщение. Бросив быстрый взгляд на ведущую в кухню лестницу, он вытащил из сумки коробочку, открыл ее, затем закрыл и, сунув в карман куртки, поднялся к Гри.

— Сабрина разрешила нам взять машину, — сказала она, выхватив из холодильника две диетических колы.

На него сокрушительной волной обрушилось чувство тревоги, и он вспомнил ультразвуковое изображение своей крошечной дочери. Он замер посреди кухни Маклелланов, с надеждой вглядываясь в небесно-голубые глаза Гризельды.

— Гриз, думаешь, с ней все будет в порядке?

— Да, — с уверенностью сказала она и, пропустив его на улицу, заперла за ними дверь.

Холден рассказывал ей про День семьи и торжественный выпуск, отвечал на ее вопросы об испытаниях и новых друзьях, но Гризельда видела, что душой он был далеко отсюда. Он был взволнованным и рассеянным, и чем ближе подъезжали они к Западной Вирджинии, тем более напряжённым он становился. Она с пониманием отнеслась к его желанию побыть немного в тишине, и потому глядела в окно, вспоминая тот день, когда они вдвоем впервые пересекли границу Западной Вирджинии:

Им по десять лет, их плечи слиплись от пота на заднем сиденье душного микроавтобуса Филманов.

Посмотрев в окно, она увидела большой сине-зелено-желтый знак «Добро пожаловать в Западную Вирджинию».