— Моим первым домом была ты, — тихо произнес он, снова коснувшись губами ее губ.

Она провела пальцами по его голове и, скользнув языком ему в рот, проглотила его стон. Пробежав ладонями по сильным рукам, которые обнимали ее, когда она была ещё девочкой, и теперь, когда она стала уже взрослой женщиной, она осознала всю глубину ее благодарности и неисчерпаемого источника ее любви к нему.

— Я хочу тебя… невеста, — прорычал он, его дыхание щекотало ей ухо.

— Нам еще нужно планировать свадьбу, — проговорила она, нарочно выгибаясь ему навстречу, чтобы его подразнить. — Как только приедем домой.

— Это подождёт, — сказал он. От низкого рокота его смеха у нее непроизвольно сжались пальцы ног. — Сейчас у нас есть дело поважней.

— Ладно, Холден Крофт, ты победил, — Гризельда откинулась назад и взглянула на него, зная, что сейчас ее глаза светятся таким счастьем, какого, как ей казалось, она никогда не будет достойна. — Но лучше тебе не слишком меня утомлять. Мне еще свадьбу планировать.

Холден быстро понял, что когда просишь девушку выйти за тебя замуж и говоришь ей, что на это у нее есть всего девять дней, она не тратит в пустую ни минуты.

После звонка Сабрине, которая настояла на том, чтобы их свадьба состоялась у них дома в Джорджтауне в воскресенье вечером — Рой позаботится о брачном свидетельстве и сотруднике канцелярии штата — Гризельда позвонила Майе и попросила ее быть подружкой невесты. И, поскольку Клинтон все еще должен был оставаться рядом с Джеммой и Ханной, Холден пригласил на роль шафера Квинта. Моди заставила Квинта взять с них еще одно обещание вернуться к ним в четверг на День Благодарения, и, когда они с Холденом заехали к ним в гости, предложила Гризельде своё свадебное платье, которое двадцать пять лет с заботой хранилось в коробке из мягкой папиросной бумаги и сидело на Гризельде, как влитое.

В пятницу они зашли к профессору и миссис Фостер, чтобы поделиться с ними своей радостной новостью, и профессор Фостер вручил им чек, назвав это свадебным подарком, а Рут попросила их не теряться и поддерживать с ними связь. Когда уже на улице они открыли конверт и обнаружили в нём чек на пять тысяч долларов, то помчались обратно с твёрдым намерением его вернуть. Но Сет и Рут, взявшись за руки и ласково глядя на них, настояли на том, что в чеке указана правильная сумма, и попросили их принять эти деньги, чтобы начать счастливую совместную жизнь и хоть немного смягчить ту боль, которую причинило им в своё время имя Фостер.

Сабрина организовала свадебный ужин с тортом, Майя выбрала платья для себя и для Пруденс, которой предстояло держать букет невесты во время свадебной церемонии. И в воскресенье вечером Холден стоял у камина в гостиной Маклелланов и улыбался, когда женщина его мечты заняла своё место рядом с ним и пообещала быть его женой.

Сотрудник канцелярии штата, судья, который был другом Роя, улыбнулся жениху и невесте и сказал: «Мы собрались здесь, чтобы перед лицом Господа и присутствующих здесь друзей и близких, связать Холдена Крофта и Гризельду Шредер священными узами брака, учрежденного самим Богом со времён Адама и Евы. А потому, да не будет ваше решение необдуманным и поспешным, но трезвым и исполненным благоговения. В этом святом месте судьбам этих двух людей суждено соединиться».

Холден посмотрел в голубые глаза Гризельды, сосредоточив всё свое внимание на ее невероятно красивом лице, вспоминая ее в детстве, подростком и, наконец, взрослой женщиной, поднимающейся по лестнице в его квартиру. Его любовь, его жизнь, его ангел.

— Согласен ли ты, Холден, взять Гризельду в свои законные жены, быть рядом с ней в болезни и здравии, оставаться ей верным, любить, уважать и заботиться о ней в горе и радости, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — произнёс Холден, сжимая в ладони ее руку.

— Согласна ли ты, Гризельда, взять Холдена в свои законные мужья, быть рядом с ним в болезни и здравии, оставаться ему верной, любить, уважать и заботиться о нём в горе и радости, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — ответила она, и ее лицо осветила счастливая улыбка.

— У кого кольца? — спросил судья. К ним подошёл Квинт и, подмигнув Холдену, вручил каждому из них по простенькому золотому кольцу.

Сотрудник канцелярии кивнул, и, набрав в грудь побольше воздуха, Холден надел обручальное кольцо на палец Гризельде.

— Прими это кольцо в знак моей любви. И пусть оно всегда напоминает тебе о том, что ты, как этим кольцом, окружена моей прочной любовью. Прими это кольцо в знак моей верности. Надевая его тебе на палец, я вверяю тебе свое сердце и душу. И я даю тебе это кольцо, потому что, где бы я ни был на этой Земле, куда бы ни попал, я до конца своих дней целиком и полностью буду п-принадлежать тебе и только тебе.

Когда Холден клялся ей в вечной любви и верности, она не смогла сдержать слез, но потом глубоко вздохнула, улыбнулась ему и, изо всех сил стараясь унять дрожь в руках, надела ему на палец точно такое же золотое кольцо, что и у нее.

— Я даю тебе это кольцо, потому что уже отдала тебе свое сердце, душу и жизнь. И пусть оно всегда напоминает тебе о том, что ты, как этим кольцом, окружен моей прочной любовью. Прими это кольцо в знак моего доверия. Надевая его тебе на палец, я связываю свою жизнь с твоей жизнью, а судьбу — с твоей судьбой. И я даю тебе это кольцо, потому что, несмотря на любые преграды и разделяющие нас расстояния, я до конца своих дней целиком и полностью буду принадлежать тебе и только тебе.

Холден кивнул, поморгав, чтобы сдержать подступившие слёзы. Снова взяв в ладони ее руки, он обернулся на судью, который, наконец, произнес:

— Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

Сначала Гризельда сомневалась, стоит ли включать в их свадебную церемонию отрывки из Библии, так как строки Ветхого Завета были связаны с самыми тяжелыми воспоминаниями ее детства. Но когда судья предложил ей этот отрывок Нового Завета, он показался ей таким верным, так точно описывал их любовь, что она сразу согласилась. И теперь, когда прозвучали эти слова, посмотрела на Холдена.

Долготерпит. Милосердствует. Покрывает. Верит. Надеется. Переносит.

Это было прекрасно. Это было о них.

Она кивнула ему, и он улыбнулся ей в ответ.

— Холден и Гризельда, да будут все блага жизни, радость любви, покой истины, мудрость и сила духа вашими неизменными спутниками отныне и вовек. Я объявляю вас мужем и женой, — он повернулся к Холдену. — Можете поцеловать невесту!

Пока их друзья аплодировали, Холден обхватил ладонями ее лицо, и Гризельда заглянула ему в глаза, скрепляя их формальные обещания словами своих собственных:

— Я прыгаю, — прошептала она.

— Ты прыгаешь.

— Никогда меня не отпускай.

— Обещаю.

— Я буду любить тебя вечно, Холден, — сказала она.

— Я буду любить тебя вечно, ангел.

Серые глаза встретились с голубыми, пальцы переплелись, сердца забились вместе, и Холден с Гризельдой, которые потеряли друг друга, потом нашли, долго были в разлуке, потом вместе, были нелюбимыми, а потом стали бесценными, слились в поцелуе и, наконец, перебрались через реку навстречу своему счастью.

Эпилог

— Гриз! — прокричала Клэр, помахав ей со скамейки, выходящей на автостоянку военной базы. — Я заняла тебе место.

Гризельда пробралась сквозь толпу, улыбнувшись своей подруге, которая была уже на последних сроках беременности.

— Малыш в итоге решил дождаться возвращения папы, а?

— И прямо тютелька в тютельку, — сказала Клэр, указав на свой огромный живот. — Это может произойти в любой момент.