– Перво-наперво – вас в шлюпку посадить надо. Если все сойдет гладко, тогда и расплатишься. Три фунта это будет стоить.

– Идет, – сразу согласился Дэви, и глазом не моргнув.

Неподалеку в переулке ждал Оливер. Хенни от радости бросился ему на шею.

На следующий вечер, спустя два часа после наступления темноты, на ящике посреди «Голубого сарая» стояла красивая серебряная шкатулка, которую только что завели золотым ключиком. И вот уже из домика вышел волынщик, повернулся и исчез; за ним и пастушок с флейтой, потом свирельщик и под конец – странствующий подмастерье со скрипочкой. Тени изящных фигурок приплясывали на дощатой стене сарая. Таинственно звучали нежные звуки, но скоро колокольчики отзвенели, и воцарилась тишина…

Билли сказал:

– Стоило похлопотать и побегать. Дьявольски, хорошенькая штучка! Кому-нибудь другому, не доктору Марксу, мы бы ее ни за что не отдали.

– Неплохо бы каждый день ее заводить на сон грядущий…

В ту ночь еще не раз в «Голубом сарае» звенели колокольчики «Тамерлина».

Одного Хенни не было среди грачей. И ночью он не вернулся. Ему еще надо было доставить банкирских детей через весь город, провести их по Лондонскому мосту, петлять многие километры по темным закоулкам до Восточной гавани. Оба мальчика смело шагали за ним, не отставая. Незадолго до полуночи они добрались до Дептфордского моста. Механик Рассел их уже ждал. При виде бутылки он сразу повеселел.

Хенни подмигнул ему:

– А «музыку» Оли прямо передаст коку. Тот сегодня всю ночь будет тянуть грог у «Кита».

– Порядок! – И Рассел обратился ко всем троим: – Отдавай концы!

Оба мальчика спрыгнули в шлюпку, за ними и Хенни. Механик, осторожно отталкиваясь веслом, вел шлюпку вдоль берега.

– Через иллюминатор пролезете? В угольном трюме у меня не чихать, поняли? Поесть захватили? – тихо спрашивал он.

Парнишки молча кивали, показывая свои объемистые свертки с провизией.

Все было так увлекательно! На несколько мгновений месяц скрылся за рваными облаками, и глухая окраина с ее обветшалыми домиками и сараями сделалась еще таинственней. Пробило полночь. Где-то неподалеку еще стучали молотом по железу. Том испуганно оглянулся, ища глазами Хенни.

– Все идет как полагается! – сказал он.

– Вон «Эрроу» стоит, – добавил Рассел и указал куда-то в темноту, которая временами, казалось, рассеивалась, но потом снова сгущалась в непроницаемый мрак. Шлюпка пристала к берегу.

– Давай отчаливай! – Механик спрыгнул на берег. – На корабль подниматься, только когда месяц скроется за облаком. И чтоб молчком, поняли? Два дня еще в верфи простоим, а потом в море. Адью!

Медленно и осторожно Хенни греб к верфи. Они плыли мимо каких-то настилов, под сходнями, подбираясь все ближе и ближе к корпусу судна, огромной черной тушей высившемуся впереди.

Дробный стук молотков уже стих. Была ночь на воскресенье, и кругом царила полная тишина. Месяц выглядывал из-за туч, не скрываясь надолго. Хенни терпеливо выжидал, внимательно следя за небом.

– Пора! Вон иллюминатор! Второй с кормы. – Хенни уже давно приметил свисавшую с борта веревочную лестницу. Два раза он бесшумно опустил весла в воду, и шлюпка очутилась под ней. – Валяйте!

Дэви, как и договорились, вручил Хенни три фунта и медленно, но не без некоторой сноровки полез вверх. За ним следом Том. Не прошло и минуты, как оба исчезли.

Неплохо он, Хенни, их упрятал! И он беззвучно присвистнул сквозь зубы.

Когда немного погодя Хенни пришвартовал шлюпку за верфью, месяц ярко осветил корабль. Теперь стало видно белевшее на черном носу название – «Эрроу». Хенни тяжело вздохнул: через две недели судно выйдет в открытое море, а он останется на берегу!

На следующее утро Хенни снова стоял у дома № 18.

Кучер сперва не хотел впускать чересчур уж бойкого паренька.

– Опять нет покоя! Всю ночь даже прилечь не дают! – ворчал он.

– Какая сейчас ночь, шесть уже пробило! – невозмутимо бросил Хенни.

Тогда кучер рассказал, что мистер Ньюмен ночью весь дом на ноги поднял. Оказывается, оба его сынка смылись. Банкир и плакал, и рыдал, и кричал, и в полицию сообщил, и обвинял его, кучера, во всем, но под утро обвязал голову мокрым полотенцем да так и заснул, сидя за письменным столом.

Наконец Хенни удалось отвязаться от разговорчивого кучера, и он очутился в полутемном, прокуренном кабинете банкира. Когда слуга бросился ему навстречу, намереваясь немедленно выставить, он громко крикнул:

– Здрасте, мистер Ньюмен!

Банкир вздрогнул, поднял голову и уставился на непрошеного гостя сонными глазами. Но, только он хотел заорать на него, Хенни спокойно, словно речь шла о самом что ни на есть обыкновенном и само собой разумеющемся деле, сказал:

– Я пришел к вам по поручению ваших сыновей, Дэви и Тома.

Мистер Ньюмен остолбенел, затем сорвал полотенце с головы и бросился в спальню жены, крича:

– Мэй, Мэй! Нашли, нашли! Дэви и Тома нашли!

Вернувшись, он жестом приказал слуге удалиться, плюхнулся в кресло и зарыдал… Вновь овладев собой, он строго взглянул на Хенни.

– Где они? Веди меня к ним. За любое вознаграждение. Здоровы, надеюсь? С ними ничего не… – Он впился глазами в Хенни, словно уже догадываясь, куда занесло его двух жаждущих приключений отпрысков.

Хенни решил, что банкир весьма разумный человек. Немного потребовалось слов, чтобы растолковать ему весь план путешествия его сыновей в Индию. А когда Хенни передал банкиру записку от Рассела, тот немедленно отдернул гардины, но все же зажег еще одну свечу и вслух прочитал, причем улыбка уже не сходила с его лица:

«…дайте им покоптиться дня два-три в угольном трюме. Так их легче всего отучить от жажды морских путешествий. Провизии у них достаточно. Судно наше не отчалит раньше чем через две недели, вот и будет полный порядок. Механик Рассел.

И двадцать фунтов подателю сего…»

Хенни насторожился. Банкир снова взглянул на него строго. Уж не мошенник ли этот парень? Двадцать фунтов – сумма большая. Пожалуй, даже чересчур велика.

– Двадцать фунтов я заплачу, – сказал он, раздумывая. – Для сыновей я денег не пожалею. Но сперва ты меня отведешь на корабль.

– Пожалуйста, мистер Ньюмен, – преспокойно согласился Хенни. – Но только в вашей карете. Я туда сегодня ночью на своих двоих уже два раза бегал, с меня хватит.

Банкир громко рассмеялся. Все сомнения его рассеялись.

– Пусть ребята и вправду денька два покоптятся в трюме. Даже три. Я сам за ними тогда приеду. – И он достал из бумажника двадцатифунтовую кредитку, положил ее перед Хенни, не спуская с него глаз. – Ну, а теперь расскажи, что ты намерен сделать с этими деньгами. Купишь себе новый костюм?

Хенни улыбнулся.

– Эти двадцать фунтов нужны моим друзьям. Они хотят выкупить у одного богатого человека музыкальную шкатулку. Господин этот купил ее, не подозревая, что она краденая. А теперь мы сможем вернуть шкатулку ее настоящему хозяину. Вот удивится-то!

С этими словами Хенни пододвинул кредитку поближе к банкиру.

– Пожалуйста, вот деньги. Шкатулка уже у нас!

– Что, что такое? Шкатулка. Погоди, погоди…

Мистер Ньюмен хотел уже броситься из кабинета, но Хенни удержал его, заявив столь же невозмутимо, как и до этого:

– Искать вам ее незачем. Она и правда уже у нас. Ребята ваши ее нам передали. Ну, а монеты – монеты пришлось сперва заработать. Вот я и думаю, что теперь обе стороны оказались в барыше.

И, прежде чем банкир успел осознать, что произошло, Хенни уже покинул кабинет.

Первое, что пришло в голову мистеру Ньюмену, – это поскорее опрокинуть рюмочку. Однако он тщетно искал бутылку с ромом. Обычно хранившаяся под рукой в выдвижном ящике стола, она, теперь уж конечно без рома, валялась на дне Темзы, неподалеку от Дептфордской набережной.

Что книжный доктор удивится – в этом грачи не сомневались.