Маркс никогда не упускал возможности сообщить своим слушателям что-нибудь ценное, и он тут же, обращаясь ко всем, спросил:
– Но вы, должно быть, не знаете мифа, в котором говорится о Троянском коне? – А затем коротко рассказал, как троянцы сами подготовили свое поражение. Они втащили в Трою огромного деревянного коня хитроумного грека Одиссея, в котором укрылись самые храбрые из греческих воинов.
Подчеркнув значение военной хитрости в классовой борьбе, Маркс, улыбаясь, сказал Робину:
– Это была блестящая идея!
Робин смутился. Разве мог он тут, перед всеми, рассказать, кому пришла в голову эта идея и кто помог ее осуществить? Допустимо ли прибегать к помощи таких союзников? Но в конце концов он решительно заявил:
– Все это придумали грачи. Я говорю о ребятах из шайки грачей. Вы ведь их знаете?
– Грачи? – Маркс был крайне удивлен. – Неужели они объединились с вами? Или это вы объединились с ними?
– То, что Билли, мой брат, организовал эту… шайку и стал ее «кингом», угнетало не только отца и мать, но и меня. Однако в последнее время у Билли снова появился интерес к нашей борьбе. – Робин, который до этого говорил, глядя куда-то в сторону, теперь посмотрел Марксу прямо в глаза. – Мне кажется, что, с тех пор как на фабрике пропали кружева и после всех событий, вызванных этой пропажей, а главное – после разговора с вами, Билли изменился, с ним что-то происходит.
– Значит, это Кинг! Удивительное дело! Рассказывайте, рассказывайте, Робин! – настаивал Маркс.
– Грачи нам помогли. Даже очень. Фуры для доставки угля, на которые мы так рассчитывали, в тот понедельник, как нарочно, не возили уголь в прядильню.
– Да что вы говорите! – воскликнул Маркс. – И как же вы вышли из положения?
Робин переглянулся с Беном и Бернером. Те улыбались.
– Мы уговорили грузчика угля принять участие в нашей операции, – продолжал свой рассказ Робин. – Ну так вот. Его ребята в тот день возили уголь на другую фабрику. За них на погрузку встали Билли и Джек. А для меня и Бена сколотили из досок нечто вроде шалашей в каждой фуре. Там мы и спрятались, прихватив с собой листовки. Потом нас сверху завалили углем. У ворот угольщик сказал вахтеру, что на этот раз он и в понедельник будет возить уголь. Все должно было сойти гладко: Билли и Джек так вымазались угольной пылью, что их невозможно было узнать.
– А у меня все-таки кошки на душе скребли, – вставил Бернер. – Хоть задние ворота и открыли сразу, но к ним тут же подбежал Очкастый Черт – должно быть, решил сам все проверить. Однако как раз в эту минуту трое других грачей предприняли смелый маневр, чтобы отвлечь его внимание. Они стали перелезать через высокий каменный забор, делая вид, будто хотят пробраться на фабрику. А один из них – кажется, это был Хенни – уже залез наверх и сидел на гребне, утыканном битым стеклом. – Усмехнувшись, Бернер покачал головой. – Правда, пострел подложил мешок. Но что бы там ни было, а ребята правильно рассчитали. Как только надзиратели узнали в парнишке, сидевшем верхом на стене, того самого, который в субботу выпустил в надзирателя целый заряд перца, они стали громко звать Белла. Тот чуть не спятил. Ну, а покуда надзиратели бегали за Хенни, наши парни, те, что разыгрывали из себя угольщиков, преспокойно проехали через ворота и сдали кому следовало Бена и Робина вместе с листовками.
– Великолепно! – воскликнул Маркс, громко смеясь. Смеялись и все остальные. Весело, по-мальчишески Маркс хлопнул рукой по столу и добавил: – Так, значит, на этот раз грачи ничего не стащили, а напротив – втащили.
Робин сначала тоже смеялся, но вдруг на лице его снова появилось озабоченное выражение. Заметив это, Маркс серьезно сказал:
– Хорошо, что вы решили привлечь грачей. Это поможет им понять, где их настоящее место.
Робин с благодарностью взглянул на Маркса, затем продолжил свой рассказ:
– Все остальное прошло у нас хорошо. До конца смены мы просидели в угольном бункере в котельной, а тем временем листовки уже начали оказывать свое действие. Когда мы незадолго до конца ночной – шести еще не пробило – неожиданно оказались среди рабочих, все бурно приветствовали нас. Не прошло и нескольких минут, как рабочие обеих смен заполнили весь двор. Тут же было принято решение о стачке. Ну, а затем мы оба с Макферсоном и еще тремя рабочими заявились к Кровососу. Того как громом поразило. Каттл с радостью приказал бы арестовать меня и Бена, но, выглянув во двор, они с хозяином прекрасно поняли, что игра их проиграна. Они согласились на все наши требования. И нас троих им пришлось снова принять на работу. – Робин вытер пот со лба. – Ну да! Потом-то все кажется очень просто, но кое-чего это стоило: сколько страху мы натерпелись, сколько было всяких сомнений, недовольства собой! Долго я на фабрике у этого Кровососа не продержусь, это ясно. Он воспользуется первым же предлогом, чтобы меня вышвырнуть.
Маркс некоторое время молча смотрел на Робина, потом сказал:
– Тогда вы отдадите все свои силы тред-юнионам. Там вам очень пригодится ваш опыт борьбы, и вы передадите его другим.
Такая оценка Мавра преисполнила Робина гордостью. Но заслужил ли он ее? Созрел ли он уже для роли настоящего вожака?
А Марксу нравилось, что Робин ничего не решал сплеча, а все основательно обдумывал.
Рабочим надо было спешить – они работали в ночную смену. На улице Маркс и Робин молча шагали рядом. Наконец Маркс спросил:
– Ну, а ваш брат? Что будет с Билли?
– Думаю, он вернется к нам. Он очень гордится нашим младшим братишкой Джо. Ну, быть может, немного и… мной. Но Билли не хочет расставаться с Джеком, я его вполне понимаю. Да и грачей своих он не хочет бросать. Вот почему я его не тороплю.
– А его надо торопить, – серьезно сказал Мавр. – Теперь не давайте ему передышки. Разумеется, о его друге Джеке тоже надо позаботиться. Это превосходный парень.
– Джека хочет взять к себе Бен Коллинз, – ответил Робин. – Он там и жить может, это мы уже с Беном обсудили. Правда, сам-то Джек об этом пока еще ничего не знает.
«Тамерлин»
Февраль принес с собой дожди, изо дня в день заливавшие улицы и площади города. По немощеным переулкам лондонских трущоб местами нельзя было пройти, подвалы затопило. Но, когда солнце наконец пробилось сквозь завесу туч и с поистине весенней щедростью одарило своим теплом все вокруг, люди вновь поверили, что его-то никогда не затопит и не зальет и что оно готово доставить им хоть немного радости.
Впервые в этом суровом и безрадостном году Мэми вывела детей на прогулку. Только Лаура осталась дома. После длительной, сопровождавшейся осложнениями простуды ей еще не разрешали выходить. Ленхен, воспользовавшись случаем, приступила к большой уборке. Когда она добралась до кабинета Мавра и стала там вытирать пыль, ей попалась под руку серая картонка, и у Ленхен ноги подкосились от ужаса.
Почему коробка такая легкая?
Ленхен сняла крышку. Пусто! «Тамерлин» исчез. А это что? Залоговая квитанция!
Ленхен Демут опустилась на стул. «Тамерлин» заложили и даже слова не сказали!.. Она взглянула на квитанцию: 28 января! Это когда она слегла и металась в жару. Да, да, вся семья тогда болела! В доме не было ни пенни. Что ж, вот они и отнесли шкатулку. Но как же так? Всего за десять шиллингов? Десять шиллингов! Нет, это невозможно! Такую редкую вещь, семейную драгоценность Вестфаленов, с двумя настоящими камнями! Это немыслимо! Сердце Ленхен стучало, как молоток. Слава богу, срок еще не прошел. Обычно ведь всегда закладывали на месяц. Но надо немедленно выкупать. Сегодня ведь уже 28 февраля. Мавр вернется поздно. Нет, его нельзя дожидаться.
– Лерхен!
Бледная и худая после долгой болезни Лаура вошла и сразу увидела открытую картонку из-под шкатулки и расстроенное лицо Ленхен. Девочка задрожала. Сбивчиво, с трудом вспоминая, как было дело, она рассказала все, закончив словами:
– Ты ведь его знаешь, Ленхен. Это Джо. И Мавр его хорошо знает. Джо обязательно принесет деньги. Он обещал. Вот мы и выкупим «Тамерлин» из дома с тремя золотыми шарами.