Белл сделал еще несколько шагов, но вынужден был снова остановиться. Каменной стеной стояли перед ним рабочие. На фабричном дворе воцарилась мертвая тишина. Лицо Белла налилось кровью. Он поднял голову.

– Предупреждаю! От имени правления фабрики я требую, чтобы вы немедленно покинули двор! В противном случае…

В ответ – ни единого звука, ни единого движения.

Очкастый Черт утратил свою всегдашнюю уверенность и оглянулся, ища глазами других надзирателей, но те предусмотрительно держались в отдалении.

Белл стал шарить глазами по шеренге рабочих. Но что это? Всё незнакомые лица! И чем-то все похожи друг на друга. Сжав губы, прядильщики сурово смотрели куда-то мимо него, поверх его головы. И в каждом лице – Белл вдруг ясно это ощутил – была угроза. Сейчас он бы много дал, чтобы не стоять так близко. Ведь каждый из них готов теперь свести с ним счеты. И, когда один из рабочих резким движением выдернул руку из кармана, Белл отскочил. Ему показалось, что он слышит какой-то глухой рокот, прокатившийся по толпе. Колени у него подкосились, перед глазами все запрыгало – вот-вот они набросятся на него! Он отступил еще дальше, потом повернулся и… побежал вслед за остальными надзирателями, уже скрывшимися за дверьми главного входа. Злой смешок прошелестел по рядам. Прошло еще несколько мгновений, и раздался голос Робина.

– Продолжайте выплату! – Рука его указывала в сторону кассы, где бухгалтера сидели, прижав носы к стеклу. Молниеносно их лица исчезли. Заработную плату тут же начали выплачивать.

Робин расправил плечи. Всю ночную смену он очень волновался. Не раз перед ним вставало озабоченное лицо отца, а к концу смены он уже не находил себе места. Его мучили сомнения, но теперь он понял – необоснованные. Ни один рабочий не покинул двора. Вот они стоят здесь, и, чем теснее друг к другу, тем зримее их сплоченная сила! Еще немного, и можно будет остановить машины и вызвать прядильщиков утренней смены во двор. Тут из прядильного цеха вышла группа человек в десять. У каждого в руках была кипа хлопка. Посреди полукруга они сложили кипы таким образом, что получился большой куб.

Улыбнувшись про себя, Робин подумал: «Оттуда я буду говорить».

Фабричные часы показывали двадцать минут седьмого.

Тем временем в конторе предпринимались все усилия к тому, чтобы правдами и неправдами уговорить фабричного инспектора Эндера. Для этого его и вызвали сюда в столь ранний час. Но Эндер не сдавался. Его совет вступить с рабочими в переговоры чуть не довел Кросса-младшего до бешенства.

– Переговоры? Под угрозой стачки? Это же капитуляция!

Каттл, которому в последний момент донесли о готовящемся выступлении рабочих, успел уже принять кое-какие контрмеры. Он тоже напряженно следил за грозными событиями на фабричном дворе, однако считал уместным, чтобы дирекция выступила с каким-нибудь успокоительным заявлением. Он-то и сообщил Эндеру о том, что Робин Клинг две недели назад передал хозяевам фабрики требование о небольшом повышении заработной платы. При этом Сэмюел Кросс, к сожалению, несколько неосторожно рассказал о напряженном положении дел фирмы и обещал выполнить требование рабочих.

– Почему же это обещание не было выполнено? – спросил фабричный инспектор Эндер.

– Да потому, что мы заранее знали: этим глотку не заткнешь. Они потребуют еще и еще. И так без конца. Сперва мы были вынуждены отменить ночную работу детей на Паркер-стрит и ввести для них восьмичасовые смены, а потом вы, господин инспектор Эндер, заставили нас сделать это и здесь, в филиале.

– Детский труд – это действительно моя область. Однако к стачкам я…

– Хорошо, хорошо! – прервал его Каттл. – Но вы же сами понимаете, что современное предприятие – это сложнейший механизм. И если лишь в одном месте переставить шестерни, то это может привести к совершенно непредвиденным последствиям. К каким, вы теперь сами убедились.

Эндер пожал плечами.

– Я обязан был выполнить свой долг.

– А теперь ваш долг, – резко прервал его Каттл, – добиться отмены забастовки, в противном случае фирма «Кросс и Фокс» расторгнет контракты.

– Мой долг заключается сейчас в том, чтобы дать вам разумный совет, – спокойно возразил ему Эндер. – А потому я предлагаю: пересмотрите рабочие контракты – время для этого настало.

– Пересмотреть? – с издевкой повторил Каттл. – На что же будут похожи такие контракты? Без права на штрафы? И кончится тем, что рабочие смогут по своему усмотрению менять место работы. Этого они и добиваются! Но подобные контракты для нас, предпринимателей, не имеют никакого смысла.

Так как Эндер, на которого эти слова, должно быть, не произвели впечатления, лишь невозмутимо пожал плечами, Каттл продолжал настаивать.

– Поймите, нам, фабрикантам, нельзя вступать в переговоры. Рабочие немедленно прижмут нас к стене. Они превосходно знают, что сейчас мы не можем себе позволить ни одного дня простоя. К тому же, если они объявят забастовку у нас, это прозвучит как сигнал к выступлениям на всех заводах и фабриках страны.

Должно быть, этот аргумент все же произвел впечатление на Эндера, и Каттл не преминул этим воспользоваться.

– Но вы, инспектор Эндер, именно вы могли бы найти какой-нибудь компромисс. Впрочем, если считаете, что это вас не касается… Как хотите. Что ж, придется нам капитулировать. – И он язвительно добавил: – Быть может, после этого вы удостоитесь чести быть упомянутым в парламенте вместе с другими подстрекателями.

В эту самую минуту воцарилась какая-то необыкновенная тишина. Гул машин внезапно оборвался.

Часы показывали двадцать пять минут седьмого.

– Дождались! – зло воскликнул Кросс-младший и со страхом уставился на Каттла.

Тот молчал.

– Что это означает? – торопливо спросил Эндер.

Каттл, бледный как полотно, поднялся и, опершись кулаками о стол, произнес сдавленным голосом:

– Бунт! Рабочие остановили машины.

– Но это же… – вскочив с места, воскликнул Эндер.

Каттл медленно подошел к двери, открыл ее и патетически произнес:

– Инспектор Эндер! Умоляю вас, предупредите насильственные меры, воспользуйтесь случаем, обещайте им все, что сочтете необходимым! Мы предоставляем вам полную свободу действий.

Лишь мгновение инспектор Эндер колебался, затем, чертыхнувшись про себя и подумав: «Теперь они взвалили всю ответственность на меня!» – он быстрыми шагами покинул контору.

Кросс-младший собрался было последовать за ним, но Каттл, иронически улыбаясь, задержал его:

– Пусть инспектор один поговорит с ними… Все остальное мы сможем сделать потом. – С этими словами Каттл вышел в приемную, но тут же вернулся с Беллом. – Где ваши надзиратели? – спросил он.

– Ожидают на лестнице.

Выглянув в окно, Каттл приказал:

– Незаметно займите помещение котельной. Воспользуйтесь для этого запасным выходом. Мы с хозяином покажемся народу в открытом окне. Как только кончит говорить Эндер, я выступлю. И в эту же секунду вы должны пустить все машины. Ясно?

Белл кивнул. Каттл пояснил Кроссу-младшему:

– Это собьет их с толку. Тогда-то мы и ударим.

Как только машины остановились, Билли подумал: «Пора!» – и протиснулся к воротам. Вахтеры не обратили на него внимания, они все как завороженные смотрели во двор. Рабочие тоже не отрывали глаз от входов в прядильные цеха. Внезапно по толпе пронеслось: «Идут!»

Тут Билли увидел, как во двор стали стекаться рабочие утренней смены – мужчины, женщины, дети. И сейчас же Робин вскочил на кипы хлопка. Его хорошо было видно, голос гулко разносился по всему двору:

– Две недели назад фирма «Кросс и Фокс» обещала нам повысить заработную плату. Мы требуем очень немногого, и все же фирма не торопится выполнить свое обещание. Мы знаем, что каждый день хозяева наживаются на нас. Мы знаем, что пряжу, которую мы прядем, заказчики рвут у них из рук. Своим трудом мы создаем прибыль этим господам, а им нет никакого дела до того, как мы живем. И именно потому, что фирма бездействует, должны действовать мы. Пусть эти господа сегодня сами к нам придут! – Робин поднял руку и указал на окна конторы, за которыми стояли Каттл и Кросс.