Джо заметил, что новых посетителей ростовщик отправлял в соседнюю комнату, к своему коллеге. В конце концов осталась только одна женщина, с виду настоящая леди. Но Джо обратил внимание на ее туфли: они были стоптанны и порванны. Время от времени она поглаживала принесенную в заклад вещь, руки ее при этом дрожали. Это был фрак из тонкого синего сукна. Глаза посетительницы со страхом смотрели на закладную квитанцию, которую Крысиный Ус торопливо заполнял. Кончив писать, он пододвинул к ней бумажку, выложил восемь шиллингов, скатал фрак и сунул его под прилавок. Пальцы женщины потянулись было за деньгами, но вдруг она подняла свое изможденное лицо и посмотрела на ростовщика.

– Я говорила вам, что меньше чем за двенадцать шиллингов фрак не отдам. Он же совсем новый. Мы заплатили за него три фунта. – При этом она старалась говорить твердо и решительно.

– Ай-ай-ай! Что вы говорите! – произнес Крысиный Ус, опершись обеими руками о прилавок.

Он подался вперед и с такой издевкой посмотрел на клиентку, что та даже отпрянула. Ростовщик швырнул фрак на прилавок, молниеносно вывернул подкладкой наружу, надпорол ножиком, разорвал по шву и сунул перепуганной женщине прямо под нос.

– А это что такое? Пыль, уважаемая! И пыль, несколько раз заглаженная. – С тем же дьявольским проворством он засунул правую руку по локоть в рукав и растопырил пальцы: – А это? Что скажете? Все уже блестит, дражайшая. И затерто кофейной гущей, чтобы не было заметно.

Вновь швырнув фрак на прилавок, он впился в посетительницу глазами и гаркнул:

– Восемь шиллингов!

– Но мне нужно двенадцать! – запинаясь, произнесла клиентка.

– Вам нужно! Скажите пожалуйста! – Мистер Уайтмен осклабился. – Какая новость!

– Мы люди не легкомысленные, только… мой супруг давно уже болен, и, если я не заплачу доктору долг, он больше не придет. Я могла бы и продать фрак, но, когда муж выздоровеет…

– Я все сказал. Не хотите – забирайте фрак.

Крысиный Ус резко отвернулся и шагнул к своей конторке. Женщина открыла было рот, чтобы ответить, но вновь сжала губы, хотела было взять фрак, но взяла все же деньги. Джо сочувственно поглядел ей вслед, когда она, опустив голову, выходила из ломбарда.

Заперев за клиенткой дверь, мистер Уайтмен надеялся быстро закончить сделку с детьми. Долго проверять драгоценную шкатулку, принесенную ими, не было нужды. Работа ручная, отделка – слоновая кость, серебро, драгоценные камни. За десять фунтов стерлингов ее всегда можно продать. Если он даст за нее три фунта, то десять процентов в месяц вряд ли позволят доктору Марксу выкупить шкатулку – ведь через полгода это составит почти пять фунтов, а он и так постоянно нуждается в деньгах. Дельце подходящее! Мистер Уайтмен потирал руки.

– Так вот, друзья, мистер Маркс один из моих лучших клиентов. За шкатулку я даю три фунта, стало быть – шестьдесят шиллингов. На полгода!

– Шестьдесят? Нет, нет, нам нужно только десять! Десять шиллингов, не больше. И только на один месяц! – воскликнул Джо, страшно волнуясь.

Ростовщик насторожился. Только полфунта? Здесь что-то не так! Он пристально взглянул на Джо и, как бы невзначай, спросил:

– Десять шиллингов? Вы, должно быть, несведущи в нашем ломбардном деле, молодой человек. Что ж, тогда попросим маленькую барышню зайти в другой раз вместе с папой.

Он с удовлетворением отметил, что Джо испуганно посмотрел на Лауру. А когда она еще воскликнула: «Нет, нет, папа не должен об этом знать!» – ростовщику не стоило большого труда догадаться обо всем остальном. Человек с крысиными усами возликовал, но виду не подал.

– Н-да! Если так обстоит дело… – сказал он, словно раздумывая, и покрутил свой жиденький ус. – Стало быть, ты утверждаешь, что можешь выкупить заложенную вещь? А ты где-нибудь работаешь? И как тебя, собственно, зовут?

Джо торопливо ответил, что работает, и назвал свою фамилию.

– Тогда мне следует взглянуть на свидетельство с места твоей работы, – заявил ростовщик.

– Могу завтра принести, – тут же согласился Джо.

Ростовщик стоял, покачивая головой:

– Похоже, что ты честный малый. И с вашей стороны, барышня, – он наклонился к Лауре, – весьма похвально желание прийти на помощь отцу. Что же нам предпринять?

Он принялся мерить шагами комнату, казалось размышляя над тем, как помочь детям. На самом же деле он думал: «Если они просрочат выкуп, я на этом славно заработаю! Тысяча процентов прибыли! К тому же вряд ли этот рабочий паренек сможет собрать необходимую сумму. Очень сомнительно! А даже если и соберет, то не к сроку».

Уайтмен был почти уверен, что дети просрочат платеж. В предвидении крупного куша он даже принялся насвистывать. И тут ему пришло в голову, как вернее околпачить юных клиентов.

– Хорошо, – неожиданно весело произнес он. – Слушай меня внимательно, Джо Клинг. Сегодня у нас двадцать восьмое января. Через месяц ты должен снова прийти сюда. – Он взял перо и заполнил квитанцию. – Проценты за четыре недели я припишу к закладной сумме. Сейчас я тебе выдам десять шиллингов. Но вернуть тебе надо одиннадцать.

– Одиннад… Почему одиннадцать?

Мистер Уайтмен снисходительно покачал головой:

– Десять шиллингов – это сумма заклада, плюс один шиллинг проценты и оплата за четыре недели хранения. Итого – одиннадцать шиллингов.

– Вот оно как! – медленно произнес Джо.

Вручив квитанцию и десять шиллингов, ростовщик попросил еще раз вернуть ему квитанцию, сложил ее вчетверо и спрятал в пустую коробку из-под шкатулки. Вкрадчиво улыбаясь, он сказал Лауре:

– Смотри, коробку поставь на место! А ты, Джо Клинг, не забудь через месяц выкупить заклад. Я не хочу из-за вас наживать себе неприятности.

Выбежав на улицу, Лаура и Джо готовы были скакать от счастья, и даже мокрый снег, валивший с серого неба, был им нипочем.

– Да он не такой злой, как кажется! – весело сказала девочка.

Джо кивнул. Все обошлось. И ростовщик все так хорошо продумал. Но тут же Джо забеспокоился. Снова он видел перед собой гнусную физиономию с крысиными усами, видел, как ростовщик тыкал несчастной женщине под нос распоротый фрак…

Лауру же звонкие монеты привели в полный восторг. Ей казалось, что их очень много. А когда она сказала, что сейчас же купит большой кусок ветчины и бидончик молока, то и Джо забыл о своих опасениях.

Закупив все, они вместе дошли до угла Дин-стрит. На прощание Джо, видя, что девочка совсем продрогла, сказал:

– Ты и сама выпей стакан горячего молока!

Пустую картонку из-под шкатулки Лаура незаметно поставила на место. Ветчину она положила на стол в кухне, рядом – бидон с молоком и семь шиллингов сдачи.

Мэми, услыхав ее сбивчивый рассказ о якобы возвращенном Джо долге, озабоченно воскликнула:

– Немедленно отправляйся в постель, Лерхен! Боюсь, что у тебя жар. Хорошо, что доктор еще не ушел.

Уже засыпая в кровати, Лаура словно издалека услышала голос Эдгара:

– Лаура – Лерхен – Какаду! Скоро прибудут четыре фунта стерляди!

«Стерляди, – подумала Лаура. – Какие стерляди? Может, это вовсе и не стерляди, а какие-нибудь золотые рыбки из сказки?..»

Длинный путь

Вернувшись домой, Джо сразу же поделился с отцом своими заботами: через месяц надо во что бы то ни стало выкупить «Тамерлин». Эдвард Клинг достал горшочек, где хранились деньги на хозяйство. Рядом лежал листок бумаги с длинным столбиком цифр. Старший Клинг проверял его уже в третий раз. У двери с сумкой для покупок в руках ждала Полли. Она уже начинала терять терпение. А Эдвард Клинг все думал. Последние месяцы им жилось немного легче. Завтра получка, а еще осталось два шиллинга. Здоровье Мэри окрепло, с тех пор как она стала спать в кровати и лучше питаться. Каждое воскресенье они ели мясо. Но надо возвращать долги, и прежде всего – доктору Марксу. Эдвард Клинг покачал головой. Он и представить себе не мог, чтобы в доме такого человека тоже царила нужда! Все больны. Задолжали торговцам. Денег нет даже на молоко и хлеб. Правильно сделал Джо, что взялся вернуть одиннадцать шиллингов по закладу. Одни богачи всегда только о себе думают, а бедняки должны помогать друг другу.