Мавр, отодвинув коробку с оставшимися в ней лекарствами, сказал ребятам, чтобы они ее вновь увязали.

– Я очень жалею, что не могу уделить вам больше времени, – добавил он, и Билли сразу почувствовал, что это искренне. – Рад был бы посидеть с тобой и твоим другом у себя в кабинете. Приходите как-нибудь в другой раз. А как тебя зовут?

Джек, не отрывавший глаз от Мавра, ответил:

– Джек. Я обязательно приду. Обязательно!

– Джек, значит…

– Это мой лучший друг, мистер Маркс, – вставил Билли. – Мы вместе работали на бумагопрядильне. Из-за него я и ушел оттуда. Они его забили до полусмерти.

Мавр еще внимательнее посмотрел на паренька.

А тот не сводил с него своих серых, не по годам печальных глаз. Книжный доктор нравился ему. Да и Мавру он пришелся по душе. Следы оспы, рубцы от побоев, рассеченная и неправильно сросшаяся верхняя губа красноречивее всяких слов говорили о горе и страданиях, доставшихся на долю этого подростка.

Джек испытывал какое-то прежде неведомое ему чувство. Он забыл обо всем на свете. Должно быть, так бывает, когда на тебя смотрит родной отец. При этой мысли он потупился, губы его задрожали. Но, тут же опомнившись, он с напускной беззаботностью пихнул Билли в бок:

– Пошли! – В дверях он еще раз обернулся: – Мы обязательно придем. Всего вам хорошего!

И оба, громко топая, сбежали вниз по лестнице.

Ночью, разбуженная кашлем Эдгара, Лаура услышала, как родители тихо переговаривались. Девочка напрягла слух и вдруг разобрала одно слово: «Тамерлин». Что это? Неужели Мэми хочет отнести шкатулку в дом с тремя золотыми шарами? Сердце Лауры испуганно забилось. Она уже хотела крикнуть: «Не надо, не надо этого делать!» Но тут услыхала спокойные и решительные слова Мавра:

– «Тамерлин»? Нет, ни в коем случае!

– Но у нас больше ничего нет, – со вздохом сказала Мэми. – А как только придут деньги из Трира, мы его выкупим. Это поможет нам продержаться самое трудное время. Мне и самой тяжело было решиться, но ведь так продолжаться не может, Карл!

Дальше Лаура ничего не могла разобрать. Не знала она и того, что Мавр и Мэми уже однажды – с год назад – собирались заложить маленькое семейное сокровище, но близилось рождество и день рождения маленького Муша, и они раздумали, решив, что в такие праздничные дни лишиться любимого «Тамерлина» было бы чересчур большим огорчением для детей.

Проснувшись утром, Лаура сразу вспомнила ночной разговор. Значит, Мавр не хотел отдавать «Тамерлин» в дом с тремя шарами. А Дядюшка там – Лаура это хорошо знала – всякий раз давал им за принесенные из дому вещи много-много блестящих монет. А потом, что бы ему ни оставляли, все опять возвращалось домой. Как игла «Шей-сама» к мастеру Рёкле. Мавр ведь говорил, что черту не удавалось навсегда отнять у Ганса эти хорошие вещи. Черт! Наверно, он похож на Крысиный Ус. А его даже Ленхен боялась.

Одевшись, Лаура прокралась в кабинет Мавра и долго разглядывала серую картонку с «Тамерлином».

Все утро шел мокрый снег, свистел ветер, и Лауре лишь после обеда позволили сходить в молочную. Только она ушла, как почтальон принес письмо из Манчестера. В нем было написано всего четыре слова: «Выслал четыре фунта стерлингов».

Ки-Ки в это время спала. А Эдгар услышал, как Мавр крикнул Мэми:

– Gloria! Victoria![28] Скоро прибудут четыре фунта стерлингов!

Муш приподнялся в своей кроватке, подозвал Мавра и тихо спросил:

– А откуда они прибудут, эти стерляди?

– Из Манчестера, от Генерала, – ответил Мавр.

Муш внимательно посмотрел на него:

– И ты их всех сразу зажаришь?

На мгновение Мавр растерялся, затем по-солдатски отрапортовал:

– Так точно, полковник Муш! Сегодня зажарю, завтра запарю, а послезавтра к утру приготовлю вам хорошее рагу!

Тем временем Лаура, продрогнув, добралась до молочной лавки. Хозяйка сразу набросилась на нее:

– Опять денег не принесла? Ничего у меня больше не получишь! Ступай домой! Да так и скажи!

В полном отчаянии Лерхен выбежала на улицу. Сверху сыпалась сырая и противная изморось – не то дождь, не то снег. Дрожа от холода, девочка жалась к стенам домов. Что теперь будет? Муш стал уже меньше кашлять. Горячее молоко ему помогло. А маленькая Франциска? И что скажет Мэми? Как она сегодня ночью вздыхала! «А если потихоньку взять „Тамерлин“ и отнести его к Дядюшке? За него он мне много монеток даст. И я куплю молока». У Лауры стало легче на душе. В мыслях она уже стояла в доме с тремя золотыми шарами. А вдруг там сидит Крысиный Ус, а не другой, добрый Дядюшка?

И тут она встретила Джо. Он как раз шел на Дин-стрит узнать, принес ли Билли лекарства.

– А я к вам иду. – Джо озабоченно посмотрел на маленькую девочку. – Плохо, да?

Лаура кивнула.

– Мне не дали молока! Денег нет, вот и не дали, – грустно пояснила она.

Заметив, как растерялся большой мальчик, она рассказала ему о музыкальной шкатулке, которую собиралась отнести в дом с тремя золотыми шарами. Потом как могла объяснила Джо, что в этом доме выдают деньги, если их у тебя нет. В конце концов Джо понял, что речь идет о ломбарде на Друри-лейн.

– А как же родители? – спросил он.

Тогда Лаура рассказала ему о подслушанном ночью разговоре:

– Мавр боится, что Ки-Ки, Муш и я не дадим ему отнести «Тамерлин». Но ведь его вернут! Всё вернули, что мы относили к Дядюшке. Но хорошо бы, ты пошел со мной, Джо.

– Пойти-то я бы пошел… Но, может, лучше все-таки…

Можно ли отдавать ростовщику «Тамерлин», не спросившись у Мавра? Но ведь Женни Маркс сама это предлагала! При этом Джо вспомнил, как долго они скрывали все от матери, чтобы купить ей кровать… Вот он и подумал: если хочешь сделать что-нибудь хорошее, то иногда приходится кое-что скрывать.

– Но, если ты принесешь деньги домой, они же тебя спросят, откуда ты их взяла.

Лаура удивленно взглянула на него. Об этом она и не подумала.

– Постой, постой! Мы вот как сделаем, – сказал Джо. – Я пойду с тобой, и мы возьмем под залог шкатулки только десять шиллингов. А ты скажешь своему отцу, что это я дал тебе деньги. Знаешь, чтоб все было «по праву»…

Не спеша и как можно понятнее он объяснил Лауре, что семья Клингов все еще должна Мавру десять шиллингов – это как раз столько, сколько Мавр внес тогда, когда они покупали кровать. За месяц они накопят десять шиллингов и выкупят «Тамерлин».

– Выкупят? – задумавшись, произнесла Лаура. Значит, «Тамерлин» сам по себе не вернется? Но ведь главное, чтобы они сегодня получили за него деньги, тогда она принесет маленькой Франциске молока.

– Так мы и сделаем! – радостно воскликнула Лерхен.

Если бы Мавр впервые за много дней не ушел на целый час в библиотеку, Лауре вряд ли удалось бы незаметно выскользнуть из дому с большой коробкой в руках.

У ломбарда на Друри-лейн было два входа. Когда Джо и Лаура вошли в здание со стороны переулка, первое, что бросилось девочке в глаза, были таинственно сверкавшие золотые шары на бледно-розовом фоне. Посетителей было много: кто с постельными принадлежностями, кто с костюмом, ботинками или другим каким-нибудь скарбом.

За прилавком стоял не добрый Дядюшка, а другой – по прозвищу «Крысиный Ус». Как хорошо, что Джо согласился пойти с ней, подумала Лаура.

Когда подошла их очередь, Джо постарался держаться уверенно. Он впервые попал в ломбард: у Клингов не было ничего, что можно было бы заложить.

Ростовщик Уайтмен, лицо которого гораздо более, чем фамилия[29], подходило для этой профессии, бросив беглый взгляд на драгоценную шкатулку, с приторной любезностью попросил Джо и маленькую дочку доктора Маркса немного обождать. Он даже пододвинул для Лауры стул поближе к камину.

– Понимаю, понимаю, – приговаривал он, – все дома больны.

Крысиный Ус уже давно взял себе за правило переговоры с несовершеннолетними вести без свидетелей. Быстро разделываясь с посетителями, он расспрашивал Джо и Лауру о своей постоянной клиентке мисс Демут. И не без удовлетворения отметил про себя, что эта энергичная особа не будет присутствовать при заключении сегодняшней сделки.