– Эй! Ты что тут торчишь, на главной лестнице? Чего тут толчешься один? Ну погоди, мошенник!

Поттер – он спустился из склада – поспешно направился к нему в надежде, что хоть задним числом удастся захватить кого-нибудь из участников кражи. Но Джо безбоязненно поджидал его. Поттер узнал мальчика и пробормотал:

– Ах… хе-хе!.. Что ты скажешь! Так это ты, Клинг! А я было подумал… – Поттер смущенно засмеялся, подошел и чуть ли не с почтением сказал: – Небось старшего надзирателя поджидаешь?

– Да, его! – ответил Джо.

Поттер потер руки.

– Жди, жди. Что до меня, то я не против. Не возражаю. Это твое полное право! – Он указал вниз и доверительно сообщил: – Только едва ли он скоро. Обсуждают новое распределение смен. Для вас-то, во всяком случае, ночные смены отменят. И с завтрашнего дня у вас будет восьмичасовой рабочий день. Да, да, Поттер-то уже все знает. – Он дернул Джо за рукав. – Мне писарь сказал. Завтра утром торжественно объявят.

Джо в растерянности глядел на Поттера. Тот смутился:

– Собственно, мне не надо бы тебе говорить, но ты… ты ведь на меня не донесешь. Вообще-то очень благородно со стороны шефа. Давно бы уж это сделали, если б не Белл… Ну, этого как громом сразило. Просто не узнать. Да, так-то вот. Высоко взлетел, да низко сел. Ну, и шеф, может, тоже не… если бы ты в субботу все не выложил. Только и говорят об этом. Молодец! Потому-то они и хотели тебе с матерью петлю на шею надеть. Но я – ты же слышал, – я на это не поддался. Кто, как не Поттер, о времени-то сказал? Ты это не забывай, Клинг!

Внизу хлопнула дверь. На лестнице послышались шаги, Поттер прислушался и исчез в темном цехе. Джо побежал навстречу Андерсену. Они обменялись несколькими взволнованными словами. Так это, значит, правда, чтó Поттер говорил? Андерсен, который шел за списком детей, работающих в прядильном цехе и должен был тотчас возвратиться, положил руку на плечо Джо:

– Вот это день! Даже не верится! И плату не снизили, А теперь беги домой!

Фабричный двор был пуст. Все уже ушли. Как тепло светит солнышко! Джо запрокинул голову. По небу быстро неслись белые облака. На три часа раньше домой! И так завтра и послезавтра… Всегда! Можно будет помогать маме, можно будет присматривать за маленьким братцем. Чего только не сделаешь за три часа! Книжки читать. Играть с ребятами. И не только он один, а все!

Выйдя за ворота, Джо увидел их. Они его дожидались. Он хотел броситься к ним, но пошел до странности спокойно, так, что ребята глядели на него даже с тревогой.

Дикки Джэб выступил вперед:

– А мы тебя ждали, Джо, потому… мы думаем, они нас на три часа раньше отпустили, чтобы подмазаться к нам. Чтобы мы ничего не сказали у мирового судьи. Но мы будем говорить!

– Все будем, все! Мы тебя не подведем!

Ребята окружили его. Джо ничего не понимал.

– У мирового судьи? – Затем рассмеялся. Глаза у него блестели. – Вы думаете, мы только сегодня на три часа раньше уйдем домой? Нет, и завтра и послезавтра тоже. У нас будет рабочее время, какое положено по закону. Фабричная инспекция этого добилась. А также отмены ночных смен.

Дети несколько секунд стояли, будто онемев. Так быстро они не могли всего этого постичь. Но потом воздух огласился торжествующим воплем. Вахтер, прихрамывая, поспешил к воротам… И остановился как вкопанный. Что они все, с ума посходили? Одни кидали в воздух шапки, другие как одержимые колотили в свои жестяные кружки. Несколько ребят скакали вокруг, будто выпущенные на волю годовалые жеребята. И все орали кто во что горазд, так что ни словечка нельзя было разобрать. Затем, почти так же быстро, крик и суматоха улеглись. Все столпились вокруг того мальчугана, что последним вышел из ворот. Послышались возгласы:

– Вот здорово! Никогда бы не подумал, что Паук на такое способен!

– Да разве он по своей воле!

– Конечно, только потому, что была комиссия.

– Комиссия? Сказал тоже! А когда она чего-нибудь добивалась?

Потом заговорила девочка, но так тихо, что ничего уже нельзя было расслышать. Вахтер, успокоившись, проковылял обратно на свое место к оконцу.

Это была Сэлли, она протолкалась вперед и начала говорить. Ей это нелегко далось, но ведь она все воскресенье думала о смелом поступке Джо.

– Я так считаю. Фабричная комиссия – она ведь много раз уже здесь была, а потом все оставалось по-старому. И я знаю, почему. Мы ведь рта не раскрывали. Никогда не говорили, как плохо с нами обращаются. А Джо сказал. Не побоялся. И раньше тоже, когда Очкастый меня бил. Он ему ножку подставил, и Очкастый уронил плетку. А еще когда инспектор вопросы задавал и тот, с черной бородой, – они ведь сколько раз нас спрашивали? Мы боялись, а Джо нет!

Все взоры устремились на Джо. Он понял – они гордятся им. Опустив глаза, он смущенно улыбнулся, но это была счастливая улыбка.

– А вы думаете, я не боялся? Очень даже! Больше вас всех. И если собрался с духом, то лишь потому, что… – Джо запнулся. Ему многое пришлось бы рассказать, и прежде всего о Мавре, который ему помог, помог стать смелым. Но он сказал только: – Я ведь знал, что вы все меня поддержите!

Мэми

От лавки старьевщика Соломона Пэтта на Черинг-кросс до Дин-стрит было недалеко. Постояв на Сохо-сквере, Джо нерешительно зашагал к дому № 28. С противоположной стороны улицы он робко поглядывал на четырехэтажное здание. За гардинами все было тихо. Где-то тут, за какими-то из этих окон, жил Мавр.

А дом-то мог бы быть и краше, думал Джо. Чтобы широкие окна и деревья в палисаднике… Этот какой-то некрасивый, весь черный от копоти, как все дома тут кругом. И штукатурка пообвалилась…

Тощий мальчишка-булочник с грохотом катил по булыжной мостовой ручную тележку. Перед домом № 28 он остановился и звякнул дребезжащим колокольчиком. Но и после этого ничего не шевельнулось за гардинами на втором этаже. Достав из корзины два хлеба, мальчишка боком протиснулся в дверь.

Джо вошел за ним. На лестничной площадке забавный карапузик лет пяти спорил с долговязым разносчиком.

– Без денег не велено вам хлеб отпускать! – как-то нерешительно отвечал мальчик из булочной.

– Отдай нам хлеб, Том! – настаивал карапузик. – Мистера Маркса нет дома. И вообще никого нет.

Долговязый, качая головой, только еще крепче прижимал хлеб к себе. Но малыш не унимался.

– Дай хоть один! Наша Ленхен потом принесет вам деньги. Ну давай же, Том!

С этими словами он толкнул кулачком нижний хлеб, схватил верхний и пустился наутек.

Разносчик, посмотрев ему вслед, проворчал:

– Ну погоди же! – Однако в голосе его слышались и нотки одобрения.

Джо остановился около него и по-приятельски спросил:

– Хлопот с ними?

– Хватает! – ответил долговязый и повернулся к выходу. – Хозяин вот скандалить будет. А у них и правда часто денег не бывает. Но люди хорошие…

Джо попытался догнать карапузика, но тот уже исчез за дверью. Джо тихо рассмеялся. Его зовут Эдгар, но они его называют Мушем. Это еще Бекки рассказывала. Наверняка это он! И никто его, конечно, дома одного не оставит. Все сочинил, только чтобы хлеб получить. Ишь ловкий какой!

Джо осторожно постучал. Никто не отзывался. Он постучал громче. Дверь чуть приоткрыли, и он увидел просто одетую женщину с ножницами в руках, к фартуку и юбке пристали нитки.

Думая, что перед ней разносчик булочника, женщина встретила Джо неприветливо, но лицо ее сразу просветлело, как только он сказал:

– Я Джо Клинг. Дома ли мистер… мистер… Маркс? Мне тут передать ему надо…

– Ах, ты Джо! – Женщина ласково протянула ему руку, пояснив: – А я Ленхен. Доктора Маркса сейчас нет дома. Но ты заходи, если тебе надо что-то передать.

Джо стоял, качая головой и прижимая руку к карману куртки, словно защищал долговую расписку. Почти грубо он ответил:

– Нет! Я могу это передать только доктору Марксу. А если его нет дома, я подожду здесь, на лестнице…