Нат понимающе подмигнул.

Атал побледнел. Лакхи стояла, плотно сжав губы и судорожно сжимая нож, который висел у неё сбоку на поясе.

«Немало раджпутов погибло в пламени костров. Но по милости божьей я владею ножом и живой тюркам не дамся», — твёрдо решила Лакхи.

Когда люди, в панике бежавшие из богатого квартала, оказались совсем близко, Атал и другие беженцы засыпали их вопросами:

— В какие ворота ворвались тюрки?

— Где грабят?

— Далеко отсюда?

— Куда бежите?

— Где укрыться?

Выяснилось, что никто ничего не знал.

Вскоре на площадь прискакали два раджпутских всадника.

— Не бойтесь! — крикнул один из них. — Тюрки далеко!

Эти слова подбодрили людей. Беженцы обступили раджпутов.

— Что же случилось? — спросил Атал.

— Да ничего особенного! Сделали из мухи слона! Что за люди! Ни с того ни с сего подняли панику! — ответил воин.

— Но что-то всё же было?

— К воротам с плачем подошли вышедшие из лесу мужчина и женщина, — стал рассказывать воин. — Они были в крови. По-видимому, бежали от тюрок. Бедняги стали умолять, чтобы их впустили в крепость. Оружия у несчастных не было. Мы впустили их и тотчас же снова заперли ворота. Но они никак не могут успокоиться и все плачут. Ищут своих. Есть среди вас наты?

Атал указал рукой на стоянку натов. Старшая натини протиснулась сквозь толпу. Глаза её утратили плутовское выражение, в них застыл страх. Лицо покрыла мертвенная бледность.

— Где они? — спросила натини прерывающимся от волнения голосом.

— Вон за тем домом. Пошли воды напиться, — ответил воин.

Наты бегом кинулись туда. Атал остался на месте.

— А ты что, не нат? — спросил его воин.

— Нет, я гуджар! — с гордостью ответил Атал.

— Откуда?

— Из Магрони.

— Из Магрони? А почему я никогда прежде не видел тебя? Я тоже гуджар. Здесь целый квартал гуджаров. Много их и в крепости: они занимают почти всю часть, которая примыкает к южной стене. А родом ты откуда?

— Из Гвалиора.

— Почему же ты с натами?

— Мы повстречались в пути и решили идти вместе.

Воин рассказал о своей родословной и спросил о родословной Атала. Однако Атал не успел ответить: на улице показались наты. Они вели виновников переполоха.

Это были Пилли и Пота. Атал так и думал.

Когда наты очутились среди своих, Пилли, не поднимая головы, подмигнула матери. Лицо натини расцвело, но она тотчас же постаралась скрыть свою радость: это могло вызвать подозрения у окружающих их горожан и беженцев.

Желая избавиться от посторонних, натини сказала решительно:

— У нас есть всякие лекарства и снадобья. Не пройдёт и двух дней, как я вылечу их. Так что можете спокойно расходиться.

Толпа подалась назад. Однако уходить никто не собирался: всем не терпелось посмотреть на пострадавших.

Наты соорудили из лохмотьев навес с пологом и уложили раненых: с одной стороны — Поту, с другой — Пилли.

Атал сел рядом с Потой, Лакхи — с Пилли. Старшая натини смыла с пострадавших кровь. Ран и в помине не было. Но за пологом темно, разве рассмотришь что-нибудь?

Оставшись с Пилли наедине, Лакхи спросила ласково:

— Кто тебя ранил? Куда? И где ты пропадала столько времени?

Пилли улыбнулась.

— Это Пота ранен, а со мной ничего не случилось: просто его кровь попала мне на одежду.

— А куда ранен Пота?

— Да он не ранен, — призналась Пилли. — Он споткнулся о камень, и в бедро ему вонзился острый сухой шип. Только и всего. Но крови было много.

— А тюрки? Почему вы сказали, что они ранили вас?

— Пришлось схитрить: иначе нам не открыли бы ворота.

Лакхи засмеялась. Но Пилли жестом остановила её.

— Где же вы были всё это время? — спросила Лакхи.

— О рани, я всё объясню, только наберись терпенья.

Дел у Лакхи особых не было, и ей хотелось поскорей услышать о похождениях Пилли и Поты. Но Пилли так ничего и не сказала и, чтобы избежать дальнейших расспросов, сама стала спрашивать Лакхи:

— А вы как устроились?

— Сама видишь: место открытое, а дни стоят холодные. И всё же это лучше, чем вечно бродить по дорогам.

— О касте кто-нибудь спрашивал?

— Да. Атал ответил, что он гуджар.

— А о тебе что он сказал?

— Обо мне никто его не спрашивал. Однако беженцы, кажется, догадываются, что мы с Аталом из разных каст. Но Это не страшно: мы не одни, здесь много гуджаров.

— Откуда ты знаешь? Узнавала?

— Нет. Просто слышала, как один воин сказал об этом Аталу.

— А из твоей касты тоже кто-нибудь есть?

— Может быть. Что же ты делала всё это время?

— Всё, что нужно. Не беспокойся.

— Что же именно?

— Расскажу. Тем более что вам всё равно нельзя оставаться здесь.

— Я не понимаю тебя. Говори прямо.

— А никому не скажешь?

— Нет.

— И Аталу?

— И Аталу. Говори же, я слушаю.

— Если расскажешь, тебе самой будет хуже.

— Я буду молчать.

— И правильно сделаешь. Иначе все узнают, что вы с Аталом из разных каст, что вы совершили грех и вас изгнали из общины. Комендант крепости с нагарпалом бросят вас в темницу, если узнают об этом, — ведь сейчас война, — и тогда вам придётся расстаться со своими мечтами о будущем.

— Нечего пугать меня, — сказала, что буду молчать, значит буду.

Лакхи вспомнила Ман Сингха и Нинни.

«Атал — родственник раджи. Кто же посмеет совершить над нами насилие? Ман Сингх тоже ведь женился на девушке из другой касты… Но он раджа, а мы бедняки. Раджу никто не счёл грешником, а нам покоя не дают. Неужели нас могут бросить в подземелье этой страшной крепости! Конечно, могут: кастовые законы жестоки».

Но вскоре страх уступил место любопытству. Где же были Пота и Пилли все эти дни? Пилли говорит, что сделала всё, как надо. Что бы это могло значить?

Лакхи умоляюще смотрела на Пилли, но та молчала.

— Вот отдохну немного, тогда всё расскажу, — произнесла наконец Пилли и закрыла глаза.

35

Вскоре к Пилли пришёл Атал. Он хотел спросить её о здоровье и тотчас уйти, но, увидев его, Пилли села и завернулась в шарф. Лицо её выражало усталость.

— Я обо всём уже рассказала Лакхи. Чтобы попасть в город, нам пришлось сделать вид, что мы ранены. На самом же деле Пота просто споткнулся и налетел на шип, а я цела-целёхонька. Только никому не говори об этом, — предупредила Пилли.

— Конечно, не скажу. Что мне за дело!

— Разве ты всё рассказала? Только пообещала, — заметила Лакхи. Потом обратилась к Аталу: — Она ещё не рассказала о том, где была все эти дни и что делала.

Атал хотел было уйти, но, услышав эти слова, остался.

Пилли повернулась к Лакхи.

— Позови мать, но так, чтоб никто не заметил, — попросила она.

Когда Лакхи направилась к выходу, Пилли спустила шарф с груди и взглянула на Атала. Сгорая от стыда, Атал потупился. Лакхи успела заметить это движение Пилли, но промолчала.

Пилли поправила шарф и улыбнулась.

— Надо уходить отсюда: нам грозит беда!

— Знаю, — ответил Атал.

— Нет, не знаешь. Я не о той беде говорю.

— О какой же?

— Почему ты так неласков со мной? — уклонилась от ответа Пилли.

— Такое уж теперь время.

— Ладно, что с тобой сделаешь! Вот уйдём из города, тогда, может быть, станешь поласковее… Вот что мы разузнали. Сюда прибыл сам султан Мэнди. Слонов, коней, людей у него видимо-невидимо. Не сегодня-завтра он возьмёт Нарвар и нас всех перебьют. А если и не возьмёт, тебе всё равно несдобровать: узнают, что тебя изгнали из общины, и тогда уже никуда не убежишь. Надо уходить, пока не поздно!

Вернулись Лакхи и старшая натини. Пилли принялась объяснять, как можно выбраться из города.

— У южных ворот, за стеной, растут огромные деревья. Они-то и помогут нам уйти отсюда. К югу от Нарвара сторожевых постов нет. Если ночью перелезть через стену, то уже к утру мы будем в безопасном месте.