Старейшины их внимательно выслушали, но с неменьшим вниманием выслушали и Ганнона Великого, предупредившего о тяжких последствиях необдуманного шага, каким он считал осаду и разорение города, союзного Риму.

Но речь старого Гамилькона, отца Мисдеса, убедила колеблющихся дать Ганнибалу свободу в выборе решения. Ганнон Великий не стал прерывать и оскорблять Гамилькона, что было обычным делом во время бурных дебатов в Совете: он помнил, что они теперь родственники, и виноватый взгляд Козленка, как бы просящего прощения за поведение тестя, умерил нараставший в его душе гнев.

В результате Совет разрешил Ганнибалу самому определить, как ему поступить в отношении Сагунта.

И вот теперь армия Ганнибала готовилась к штурму.

В походном шатре проходил военный совет. Склонившись над картой, полководец водил пальцем по пергаменту, а все присутствующие внимательно следили за движениями его руки.

– Как вы видите, единственная стена, к которой можно подвести осадные машины – западная, – громко и отчетливо говорил Ганнибал. – Перед стеной лежит большое ровное поле. Места достаточно, чтобы соорудить передвижные навесы для таранов. Ты, Ганнон, – обратился он к племяннику, – будешь наблюдать за их строительством. Все надо сделать как можно быстрее. Твои иберы – самые дисциплинированные и трудолюбивые в моей армии. К тому же они в большинстве своем турдетане и будут работать с двойным упорством, чтобы отомстить сагунтийцам за своих убитых и ограбленных соплеменников…

Ганнон Бомилькар вытянулся по стойке «смирно», всем видом показывая: он понял и в точности все исполнит.

– Гасдрубал, – Ганнибал перевел взгляд на брата. – Ты будешь постоянно беспокоить осажденных с северной стороны. Пусть они отвлекаются на твои атаки и не мешают Ганнону готовить главный удар. Беспрерывно обстреливай стены из катапульт и баллист. Но вылазки делай редко – береги наших ливийцев для более важных дел…

– Ну что, пришло время и тебе наконец-то покомандовать! – Ганнибал обратил взор на младшего брата и широко улыбнулся. Он любил Магона больше всех, а тот его почитал за отца. – Брат, твои кельты будут наносить удары по городу с восточной стороны. Особо не усердствуй, но ухо держи востро: там находятся самые большие ворота, так что возможны вылазки конницы. Вот в этом месте, – Ганнибал накрыл ладонью восточный край карты, – поставишь несколько навесов для лжетаранов. Все равно кельты ничего путного построить не смогут, так пусть сагунтийцы думают, что здесь готовиться главный удар.

– Ты, Магон, – обратился он к Самниту, – возьмешь южную сторону. У тебя в основном рекруты из недавно покоренных народов. Этих всегда было и будет много, так что не жалей – если погибнут, наберем новых. Гони их на стены, создавай шум и видимость штурма.

Самнит кивнул, давая понять, что все будет выполнено, как приказано, но потом, подумав, все же спросил:

– Какие потери допустимы для моих солдат?

– На твое усмотрение. Карпетан не жалей – они ненадежны и должны отрабатывать в бою свои измены. Остальные нам еще пригодятся. Пускай учатся воевать по - цивилизованному, – усмехнулся командующий.

Затем он повернулся к своему самому опытному из соратников, стоящему справа от него.

– Магарбал, твоя конница должна постоянно патрулировать окрестности. Пусть убивают союзников греков и вообще всех подозрительных… Все должны уяснить: мы будем жестоко карать любого за обиды, нанесенные нашим поданным, даже если это кара будет неравноценна содеянному.

Ганнибал выпрямился и громко произнес:

– Итак, я надеюсь, что всем и все понятно!

Все присутствующие дружно закивали.

– Повторю основное!

Ганнибал внимательно и строго осмотрел соратников, как будто пытался выяснить, кто забыл сказанное им ранее. Но, зная, что для этих людей подобное невозможно, смягчился в лице и продолжил:

– Главный штурм начнем с западной стороны. Заранее выделите лучших людей в отдельные отряды и не допускайте среди них напрасных потерь. Когда услышите сигнал к атаке, направьте их туда, где они должны находиться…

Он еще раз внимательно оглядел присутствующих, словно командир, изучающий новобранцев, и, похоже, увиденным остался доволен.

За последнее время командование в войсках распределилось по-иному.

Поскольку у Мисдеса теперь появились другие, в данный момент более важные дела, то конницу принял под свое начало Магарбал.

Африканской пехотой командовал вновь прибывший Гасдрубал Баркид, который был ненамного младше Ганнибала, но имел острый ум, за который особо ценился старшим братом. Сейчас Гасдрубал внимательно слушал его, ловя каждое слово, потому что очень хотел быть похожим на столь знаменитого полководца. Он выделялся среди присутствующих своим ростом и статью: широкоплечий, с крупным носом, квадратным подбородком и глубоко посаженными умными глазами.

Ганнон Бомилькар стал во главе южных иберов – дисциплинированных и храбрых солдат. Несмотря на свою молодость, он уже побывал не в одной битве, и отряды под его началом пока не ведали поражений. В этом молодом, симпатичном человеке с трудом угадывался отважный воин и опытный командир. Ганнон унаследовал от своей матери, сестры Ганнибала, Муттунбаал, большие зеленые глаза и красивый прямой нос, но остальные черты лица – упрямый рот с тонкими губами и волевой подбородок – достались ему от отца - бывшего суффета Карфагена – Бомилькара.

Только Магон Самнит остался со своими буйными кельтами, которые уважали его за недюжинную силу и гигантский рост. Но сейчас в войске Ганнибала кельтов оказалось слишком много: наемники из независимых от Карфагена племен – илергеты, бракарии, лузитаны, авсетаны, кантабры, а также рекруты, набранные среди покоренных народов, в основном - карпетаны, ваккеи, оретаны, олькады.

Среди этих солдат всегда витал дух недовольства. Для них требовался начальник им под стать – неукротимый и бесстрашный. Таким как раз и был Магон Самнит.

Наемники же в большей степени соблюдали дисциплину. Их интересовали только деньги и военная добыча, поэтому командовать ими стал самый младший брат Ганнибала – тоже Магон. Это был высокий молодой человек, с такими же глубоко посаженными глазами, как у братьев, тоже с незаурядным умом, но вот в физической силе уступавший им. Ганнибал возлагал на него большие надежды.

В войсках отряды кельтов так и назвали – «армия двух Магонов».

Кроме того, на совете присутствовал друг юности Ганнибала – Гасдрубал из Гадеса, который находился при нем в Испании с момента его прибытия сюда. Сейчас он был действующим интендантом армии.

Еще здесь находился загадочный Ганнибал Мономах, про которого ходили легенды, что это получеловек - полуволк: он был чрезвычайно жесток и мог в буквальном смысле загрызть врага.

Мисдес, не вмешиваясь в ход совещания, наблюдал за присутствующими. В настоящее время у него не было особых заданий, и он неотлучно находится при Ганнибале.

Мисдес лишь недавно вернулся из Карфагена с послами турдетанов и все еще оставался под впечатлением от встречи с близкими.

В доме старого Гамилькона царила несказанная радость. Все были счастливы, поскольку никто не ожидал увидеть Мисдеса так скоро.

Сестры, Таис и Рамона, буквально висли на нем и никак не могли налюбоваться на своего возмужавшего брата.

Адербал же постоянно приставал к Мисдесу с просьбами рассказать о военных походах. Ему уже стукнуло восемнадцать. Он стал высоким, красивым юношей с крепкой мускулистой фигурой, обожал все относящееся к армии и мечтал поскорее отправиться на войну. Но старый Гамилькон не решался отпустить своего последнего сына за море и не давал своего отцовского благословления.

Но самое главное, что случилось с Мисдесом в Карфагене – это его встреча с красавицей женой. В первую же ночь он наконец-то вкусил ее любовь в полной мере. Аришат, обнаженная и прекрасная, поразила его воображение. Мисдес не помнил себя от возбуждения и страсти. Когда он первый раз вошел в нее, то думал, что сойдет с ума, – такими восхитительными и непередаваемыми были ощущения свежести и упругости ее великолепного тела.