Обед во дворце правителя Испании был в самом разгаре. Гости уже съели закуски и обратили внимание к горячим блюдам – запеченной рыбе, жареной дичи и нашпигованному овощами поросенку. Ганнибал не любил званых обедов, ел мало, обедать предпочитал в кругу друзей и боевых соратников. Сейчас за столом, кроме уже знакомых нам Мисдеса, Ганнона Бомилькара, Маргабала и Магона Самнита сидели двое его младших братьев – Гасдрубал и Магон, недавно прибывших из Карфагена. Ганнибал нуждался в них и поэтому вызвал к себе.

Никто не знал о его планах войны с Римом. Не ведали об этом и его братья, поэтому не задавали вопроса, для чего они здесь. А ответ между тем был прост: Ганнибал уходит в Италию, а Испанию нужно оставить в надежных руках. И не руки ли братьев – самые надежные?

Прошло больше двух месяцев, как Мисдес вернулся от илергетов. Зима была в самом разгаре, но все с нетерпением ожидали первых признаков весны, зная, что с ее наступлением будут новые походы, а значит – новая добыча и новые женщины. А за столом не сомневались: отдых предстоит недолгий, а добыча будет намного богаче той, какую ожидала армия, но чтобы получить ее, нужно пролить больше крови – и своей, и вражеской.

Да и этот зимний отдых отдыхом назвать можно было с трудом. Ганнибал не давал армии расслабляться и жиреть от безделья. Его командиры постоянно занимались тренировкой солдат в специально выстроенных за городом учебных лагерях.

Несмотря на то, что большинство воинов были наемниками, их обязанность – постоянно повышать свое военное мастерство – не была формальностью в армии Баркида.

Ганнибал каждый день посещал занятия, время от времени воодушевляя бойцов своими речами.

– Солдаты, – кричал он своим зычным голосом перед строем вновь сформированных подразделений, – мне нужна организованная, дисциплинированная армия, а не стадо скота! Среди вас есть такие, кто думает: я же наемник, зачем мне надрывать мышцы в лагере, если я получаю деньги только за войну? – Баркид становился свирепым только от одной мысли, что кто-то может так считать. – Но этот лодырь забывает: от его, неуча, ошибок в бою пострадают его товарищи, и заплатят они за эту лень своими жизнями! Так что тренируйтесь, пока живете, а будете ли вы жить после боя – зависит от вашей работы здесь!..

Занятия в карфагенских лагерях были очень интенсивными. Вновь набранных рекрутов и наемников – иберов и кельтов – обучали военной тактике по образцам, установленным Ганнибалом: быстрое построение, ведение боя в плотном строю, движение по сигналам командиров и рассеивание для одиночных поединков.

Поощрялись бои конных против пеших, где бойцы иногда получали серьезные увечья, также ценились состязания лучников и пращников.

Опытные ветераны догадывались: такая выучка нужна для будущих битв с сильным противником, а не с неорганизованными варварами. Ходили слухи о возможной высадке в Испании римских легионов. Те немногие, кто когда-либо с ними встречался, знали: не надо тешить себя иллюзиями легких побед; война будет долгой и трудной!

Все беседы за столом во дворце велись только об армии, снабжении, тренировках, новобранцах и их проблемах.

Сейчас Мисдес увлеченно рассказывал о прибывшем в Новый Карфаген большем отряде нумидийцев под предводительством аристократов – Батия и его сына Хирама. Вчера он передал отряд под надзор его верного Целея.

– Ходят слухи, что этот Батий у себя на родине в большом почете. Он с молодости участвовал во всех войнах, которые вел его хозяин, царь Восточной Нумидии Гала. Хотя этот царь – вассал Карфагена, однако в наших войнах участвует неохотно. Батий с трудом уговорил Галу отпустить его в Испанию.

Присутствующие неодобрительно зацокали языками.

– Старый воин имеет бесчисленное количество шрамов и не имеет равных себе в конном бою, – продолжил Мисдес. – У него два сына - Хирам, прибывший с ним, и Гауда – друг царевича Масиниссы; царевич его от себя никуда не отпускает. Они провели вместе в Карфагене детство и юность. И как Гауда не рвался к нам, но вынужден был остаться в своей бедной стране, рядом с Масиниссой. Кстати, видел ли кто из вас царевича в Карфагене, когда он был у нас в заложниках? Интересно, каков он? Может статься, трусоват и не любит воевать? – обратился Мисдес к соратникам.

После недолгого молчания отозвался Магарбал – коренастый, седой офицер невысокого роста, воевавший еще с отцом Баркидов – Гамилькаром. Правую сторону лица старого воина пересекал неровный шрам – впрочем, нисколько его не безобразивший, – оставленный римским мечом на Сицилии. Вся его внешность указывала на необычайную храбрость, мужественность и решительность.

– Я видел его. Мы с ним знакомы. – Голос Магарбала, низкий и грубый, всегда внушал собеседникам определенный страх. – Очень вспыльчивый молодой человек. Не думаю, что он трус: при малейшем оскорблении всегда хватался за меч и кидался в драку. Однажды я даже хотел его убить за несдержанность… – Магарбал не стал продолжать дальше, и никто не задал ему лишних вопросов.

– Нумидийцы не дают себя в обиду, – с одобрением в голосе произнес Ганнибал. – Они – отменные бойцы… Так каким же должен быть их царевич? – Полководец улыбнулся, но продолжил уже серьезно: – Я пытаюсь давить на Совет, чтобы они в свою очередь обязали нумидийских царьков давать нам больше воинов. Но пока тщетно: нумидийцы более независимые, чем ливийцы, постоянно ссылаются на постоянные проблемы с соседями, а Совет не хочет обострять антикарфагенские настроения среди них. Старейшины помнят, как они поддержали бунтовщиков в войне с Карфагеном во время наемнической войны. – Немного помолчав, Ганнибал обратился к Мисдесу: – Надо будет тебе обдумать, как нам побольше привлечь к себе нумидийцев.

– Я постараюсь выведать у Батия. Он знатного рода, знает все их закулисные интриги и доверяет мне. Тем более, после того, когда узнал, что в моих жилах есть капля нумидийской крови.

– Ты – потомок нумидийцев?! – изумился Гасдрубал Баркид.

– Кто-то что-то наболтал по этому поводу. – Тут Мисдес хохотнул: – Когда Батий спросил меня, правда ли это, то я не стал уточнять, что речь идет лишь о семейной легенде, ничем, кстати, не подтвержденной… Но для пользы дела я готов стать хоть галлом!

Все за столом засмеялись, но смех тут же внезапно оборвался: в зал без доклада вошел личный помощник Ганнибала. Его встревоженный вид говорил о срочности сообщения, которое Баркид явно должен был узнать немедленно.

– Повелитель, прибыли вожди турдетанов. Просят срочной аудиенции. Будут говорить о чем-то важном.

– Хорошо, – встрепенулся Ганнибал, ожидавший этого визита, и обменялся многозначительным взглядом с Мисдесом. – Передай – я скоро их приму.

Быстро закончив трапезу, Ганнибал нетерпеливо поднялся и жестом пригласил всех сидевших за столом следовать за ним. Карфагеняне спустились по широкой каменной лестнице в зал для приемов – большое помещение на первом этаже дворца, облицованное цветным мрамором, богато украшенное золотом, мозаикой и обставленное дорогой мебелью: наследие погибшего зятя Ганнибала, Гасдрубала Красивого, окружавшего себя поистине царской роскошью.

Посредине зала на возвышении стояло массивное резное кресло правителя – слоновая кость, инкрустация драгоценными камнями, подлокотники из чистого золота.

Ганнибал поднялся по трем ступеням и занял приличествующее ему место. Сопровождающие военачальники остались стоять по обе стороны кресла.

Вскоре появились посланники. Ганнибал узнал их: Левкон и Пальбен, ближайшие родственники верховного вождя и члены совета самого богатого иберийского племени, коим были в ту пору турдетаны.

Несмотря на то, что послы провели в изнурительной дороге несколько дней, их одежда цвета воронова крыла выглядела очень свежей, так как была пошита из знаменитой ткани, практически не мнущейся, сотканной из шерсти турдетанских овец. Торговля этой тканью, которая была ходовым товаром у турдетан, вызывала постоянное недовольство сагунтийских купцов, не терпевших конкуренции.