— Ну да, — тот даже удивился вопросу. — Я только эта-аа, — смутился, — из мелких. Мне светили рудники. Но перед самым отправлением, когда мы уже попрощались с жизнью — на рудниках-то живут не больше года, — подпустил слезу в голос, но жалости в уже не улыбающемся Ройчи эльф не заметил; не дождавшись ответной реакции, Мудак горестно вздохнул и продолжил. — Но в последний момент пришли люди из городской стржи и стали предлагать послужить королевству в особом столичном отряде… Но многие решили, что это может быть намного хуже, чем рудники. Но тут самых активных выдернули и… больше мы их не видели… — он преданно глянул своими вылупатыми бесцветными глазами. — Как и обещали, поставили на довольствие, дали барахло, как у городских псов… — сконфузился, — то есть стражи. А со временем и оружие дали… Только контролировали и из казарм под надзором на задания отправляли — никаких там девочек, — Ройчи хмыкнул в этом месте, — или трактиров… Но после этого дела обещали отблагодарить… Да, — вспомнил, — а Зуб оказался нашим десятником…

— То есть висельникам тоже… предложили службу? — совсем без иронии уточнил Ройчи.

— Ну да…

Но наёмник поднял руку, заставляя замолчать, и задумался. Спустя пару ударов сердца он посмотрел на эльфа.

— Очень плохо. Но всё сходится. — Вновь повернулся к дрожащему здоровяку. — Какие задания вам поручали? — из его голоса исчезли даже крохи лицедейской доброты.

— Ну там… пощипать кое-кого… Из бла-а-агородных в основном и купцов. Напугать…

— В общем, тоже, что, собственно, и делали, будучи городскими «ночными», — понимающе кивнул наёмник. — Только теперь агры уходят не в общак, а командирам. И крыша теперь у вас королевская, — саркастически завершил перечисление.

— Ну… — вновь замялся Мудак. — Крыша-то может и вообще не поменя-а-алась. Работаем мы часто во взаимодействии с теми же вассалами Бешенного.

— Круто! — воскликнул Листочек, невольно подходя ближе, несмотря на запах. Может уже привык к нему. Чему тут удивляться?! — Вы, люди, хуже драконов! Гадите себе прямо на голову и при этом улыбаетесь, словно дерьмо — это наркотик, без которого вам не жить.

— Отчего же, — примирительно буркнул Ройчи, — некоторые и в штаны запросто ходят. И при этом кайфуют, словно попали на королевский бал или увидели голую принцессу…

— Тьфу ты! Ройчи, твой казарменный юмор меня абсолютно не радует…

Ройчи внезапно поднёс палец к губам.

— Тс-с-с. Нашего оракула понесло. Глядишь, и парочка алмазов из его… гм, родником язык не поворачивается назвать его глотку… о, зева выпадет.

У здоровяка действительно открылось второе дыхание, и из него, как из дырявого мешка посыпались слова. Он даже перестал растягивать гласные и, вперившись в пространство куда-то между наёмниками, ритмично шлёпал своими губами-червяками.

— … повезло нашим товарищам из третьей сотни — они пошли будто бы очищать площадь нищих, и очень может быть, что после «ночных» и новоцерковников в соборе что-то удастся раздобыть. Но рядом казармы этих… как их… богатеньких шлюх, что в солдат играют…

— Амазонок.

— Ага.

— Так они же покинули город из-за войны с шалюрами.

— Как так? — искренне расстроился Мудак. — Нам обещали, что они будут на месте!

— А тебе-то чего? — скривил губы человек в подобии улыбки. — У тебя-то интересы противоположные.

— Почему это? — здоровяк даже обиделся. — Мне и девчонки нравятся…

— Всё, засранец, рассказал? — вновь стал ласковым мужчина.

— Нет-нет, — в испуге поднял перед собой крупные ладони с холёными, ухоженными пальцами Мудак. — А ещё некоторых из нашего отряда — из пятой и шестой, самых отмороженных сотен я видел, как наряжали в зелёные туники и плащи с такой неприятной носатой птицей в качестве знака отличия… вроде одежда какого-то владетеля…

— Грифон, — упавшим голосом промолвил Листочек.

— А… Наверно… Вы не будете меня убивать? — проблеял жалобно.

— Обещания надо выполнять, — серьёзно кивнул Ройчи, а Листочек недоумённо на него воззрился. — Иди вон туда, в самый дальний и тёмный уголок, — тот непонимающе стоял и не двигался. — Иди-иди, говорю, не бойся, — настойчиво сказал человек и поощрительно улыбнулся.

Мудак сделал несколько неуверенных шагов. Страшный человек не двигался и смотрел доброжелательно. Несмотря на то, что он был на голову ниже и в два раза тоньше, на бывшего «ночного», а ныне доблестного солдата порядка особого столичного полка стражи (может и кавалерию набрали по агробарским притонам, трущобам и тюрьмам — сотню-другую народу, не падающую с первого раза с седла точно можно отыскать, если захотеть или знать, где искать) внушал неописуемый ужас. И эта его благосклонная улыбка конечно же не обманула его, вора, пробавлявшего лицемерием и враньём. Но всё-таки, может он наговорил на жизнь?..

Тонкая игла кольнула в левый бок, он не успел испугаться, как трепыхавшееся сердце было пронзено. И человека не стало. Ройчи очень виртуозно ударил проходившего мимо здоровяка.

— Я сам себе обещал, что этому Мудаку не жить, — объяснил он свои слова и действия немного растерявшемуся эльфу, не успевшему отследить вывернутую логику товарища. — Но так как он вёл себя послушно, порадовал нас примерным поведением, а самое главное, сообщил много интересного, я и подарил ему лёгкую смерть.

— А сюда чего его звал — можно было и на расстоянии поговорить, — ради порядка проворчал эльф.

— Эх, ты не понимаешь, друг мой высокорождённый, — добавил пафоса в голос Ройчи, — всё тянет тебя на волю, в леса твои священные, хотя по сути, деревья тоже имеют отношение к созданию вот таких, лишённых света, помещениям, как этот амбар…

— Ну уж нет, — возмутился Листочек, — к этому, — повёл он рукой вокруг, имея ввиду и пленных и мёртвых, — Лес не имеет никакого отношения. Стыдно должно быть тебе, человек, одному из немногих из твоего народа, побывавшему под сенью мэллорна, хулить таким сравнением священное дерево.

— Согласен, — легко согласился тот. — Упрёк принимается. Извини. И мэллорнам извинение передай, — вот же дракон! — он был на полном серьёзе. — Только хочу напомнить, что и в вашей истории были моменты, когда расчудесные Леса превращались в подобия этого амбара. А? Третья война с гномами? По-моему пленных тогда не возвращали вообще, и под сенью волшебных крон творились такие бесчинства и безумства, что и…

— Но гномы в своих горах тоже…

— Согласен ещё раз, — тут же ровно прервал его человек. — Светлые тогда позабыли о своей принадлежности к свету. А ваше отношение к тёмным? Во многих Лесах их до сих пор предают быстрой смерти в лучшем случае… — он приблизил к побледневшему Листочку как-то вдруг резко обострившееся лицо с пронзительными иголками прищуренных глаз, горькими складками у губ и выталкиваемыми сквозь едва открытый рот сухими словами. — Или хочешь сказать, что высокорождённым неизвестно высокое искусство пыток, а тонким натурам твоих сородичей претит убийство хоть взрослых, хоть детей тех же троллей, гоблинов, гномов…

— Хватит! — гневно и резко оборвал его Листочек, чувствуя, как его от кончика мизинца до последнего волоска переполняет ярость непонятно на что и на кого…

Конечно же, человек тут даже очень при чём, но так как слова его были в основном правдивы, то и злиться на него было вроде как не за что. Тем не менее, вулкан, проснувшийся в душе был столь силён, что просто вот так утихомирить его никак не получалось.

— Согласен последний раз, — спокойно сказал мужчина, тряхнул головой, и лик его неуловимо оттаял, на губах появилась несмелая улыбка. — Извини, Лис, — проговорил тихо, отведя в сторону глаза. — Нашло что-то. Напрягло… Старею, что ли?

Эльф, у которого кипело всё внутри, ощутил, как огонь враз поменял вектор и вместо гнева в нём теперь бурлила… нет, не жалость… Сопереживание, что ли, потребность заботы и защиты… Ведь в конце концов, его доуг не железный!

Он протянул руку и хлопнул человека по плечу. Типично человеческий жест, заставил губы разойтись в обнадёживающей и примиряющей улыбке.