С глухим стоном мужчина приподнял лицо… с выколотыми глазами, тело его перекосило в сторону раны. Правый стражник отпустил руку, и пленный безжизненной тряпкой упал на пол, несколько раз дёрнулся и затих…
Рыцарь процедил сквозь зубы что-то нечленораздельное, явно ругательное, сделал шаг вперёд и саданул чересчур исполнительного бойца латной перчаткой по лицу…
То, что произошло потом, конечно же, нужно было предвидеть, но всё случилось так быстро, что…
Листочек почувствовал за спиной неясное движение, дыхание, а в следующий удар сердца тишину немой сцены: застывших над бездыханным телом солдат в форме королевской стражи нарушил крик:
— Отец!!!
И быстрая фигура метнулась вперёд… за ней ещё одна… Уже сбрасывая рефлекторно с плеча лук, эльф сообразил, что это мимо него промчались парень и… гвардеец, у которого, как он помнил, сильно повреждена правая рабочая рука. Тем не менее, бравый королевский солдат, несущийся по пятам сына убитого дворянина, ловко увернулся от укола в живот, сам при этом загоняя длинный нож в открытое лицо, подхватил выроненный факел и тут же ткнул им в живот второго солдата, менее быстрого, нежели его напарник, но прожившего всего лишь на удар сердца дольше, ибо стрела эльфа уже всё за него решила.
Парень бросился на колени переел отцом, абсолютно равнодушный к стоящим вокруг, несколько ошеломлённым таким появлением вооружённым врагам. Пригнувшийся гвардеец, неистово размахивая факелом, пытался отогнать от него солдат, но как ни странно, добился прямо противоположной реакции: рыцарь взревел, выхватывая длинный и тяжёлый фламберг, пехотинцы вокруг пробудились, ощерились и над мечущимся гвардейцем свистнули острые лезвия алебард. Тут бы ему и конец, но парнишка снизу словно бы очнулся и как-то по-детски взвизгнув, упал на спину и обеими ногами лягнул одного, второго… Солдаты, не ожидавшие такого коварства, получив чувствительный, казалось бы смешной пинок, отступали на шаг. Но не все. И тут в дело вступил Ройчи, вихрем вломившийся в ощетинившийся оружием ряд противника.
Листочек вышел на средину галереи, стал выбивать самых опасных противников, успевая отслеживать беззащитную спину товарища и стараясь контролировать выход из коридора: как бы кто-то не ушёл. Или не пришёл на звук. Гвардеец, таки сбитый в суматохе с ног, снизу наблюдал за мельтешением фигур — он уже раздобыл меч, но пока пустить в ход его не удавалось. А вот эльфу не получалось вывести из строя рыцаря — уж очень грамотно тот уклонялся за своими бойцами и наёмником, да и доспехи его были очень хороши, при этом он так мощно ревел, несмотря на глухой шлем, словно разбуженный посреди зимы медведь, что аж уши закладывало.
Ройчи ухватил за древко алебарды одного из противников, шатнул в стороны, набирая инерцию — тот не отпускал оружие, и чуть разогнав, мощно подтолкнул в сторону своего же командира. Лязг, грохот, пехотинец отлетел в сторону, попал под меч наёмника, рыцарь пошатнулся, замер на удар сердца на пятке, но стрела, влетевшая в кирасу, помогла тому продолжить движение в нужном направлении. На павшего железного врага тут же навалился гвардеец, но не в силах был воспользоваться оружием — уж очень был силён ворочающийся под ним человек, к тому же правая нерабочая рука, прикрывавшая бок, получила болезненный удар латного кулака. На помощь солдату с «чайкой» на сюрко поспешил парень…
Ройчи погнался за осознавшими тщетность борьбы оставшимися двумя сстражниками. В крайнего он попал метательным ножом, второй, чуть уйдя в сторону, успешно избежал общения с острым лезвием и уже почти выходил за пределы прямой видимости, когда наёмник резко ушёл в сторону, открывая эльфу обзор, и Листочек не преминул этим воспользоваться — стрела ударила в шею, прикрытую кольчугой, но чуть ушла в сторону, тем не менее, солдат полетел лицом вперёд. Спустя удар сердца Ройчи был рядом и добил его.
— Живьём! — хрипло прокричал Ройчи, поспешно возвращаясь.
Но было уже поздно. Листочек в свете валяющихся коптящих факелов наблюдал неприятную картину, как парень, сын убитого дворянина, весь изгвазданный в кровавых брызгах, глотая слёзы, исступлённо колошматит по шлему рыцаря, неловко держа в руках меч. Из трёх ударов только один попадал в смотровую щель, и этого было достаточно… Рыцарь уже не шевелился, кроме как от инерции ударов. Страшно было представить, что там под маской вместо лица. Королевский гвардеец, не вставая, уже отполз под стену коридора и устало прислонившись к камню, не мигая пялился на действия парня.
Эльф вздохнул и пошёл собирать стрелы. Ну и кошельки, само собой, куда уж без этого — надо же Ностромо для отчётности что-то предоставить, чтобы не бурчал. А то скажет, что они тут с человеком плюшками баловались, пока он… Интересно, а как у него дела? Небось, сидит в вотчине Гарча и заливает переживания о друзьях дармовым пивом в компании… гм, тоже не совсем трезвого Худука…
— Ну да, — послышалось бурчание Ройчи, недовольно застывшего недалеко от наконец-то обессилевшего парня, — нам тут ещё истерик не хватало, — следует отдать ему должное, проговорил он это негромко. Занятый эльф краем глаза увидел, что тот посмотрел в его сторону и продолжил: — Думаю, бежать нужно отсюда очень быстро, так как я насчитал девять бойцов, не считая этого… — кивнул подбородком в сторону мёртвого рыцаря, — доходяги. Итого, если это был стандартный десяток, то где, спрашивается, десятый? Вывод?
Гвардеец под стеной зашевелился и, кряхтя, встал, неловко опираясь об алебарду, приблизился к наёмнику.
— И далеко ты, дядя, на своих троих собираешься идти? — поинтересовался Ройчи без тени улыбки.
— Ничего, — бородатое лицо гвардейца неожиданно осветила улыбка, — ноги свои, попрошу — расходятся.
— Главное, чтоб не в разные стороны, — вздохнул наёмник и кивнул в сторону вновь замершего в оцепенении парнишки. — Сможешь оживить своего добровольного подопечного?
Гвардеец пожал плечами, что могло означать всё, что угодно. Но Ройчи пожелал считать это согласием, подошёл к наклонившемуся к очередному трупу эльфу и в сердцах задал риторический вопрос:
— Что ж это за драконы бродят по ночному дворцу?
— Я одного из них узнал, — неожиданно сзади донёсся голос гвардейца. Наёмники удивлённо обернулись. — По долгу службы многих знаю, — криво ухмыльнулся. — Так вон тот, — указал на одного из убитых, ничем не примечательного кроме дыры в глазу мужчину, — какое-то время назад, не очень, впрочем, большое, был «ночным» и попался во время одной из облав, после чего был отправлен в подвалы в ожидании приговора…
— «Ночным»? — удивился Листочек.
— Ну да, — коротко кивнул гвардеец, посмотрев на него. — Вором, убийцей — в общем, городским бандитом, по которому плачет петля.
— Точно? — прищурился Ройчи, но солдат лишь пожал плечами. — О-о-очень интересно.
Глава 13
Гном так и знал, что это глупая идея. Ну, вот так он чувствовал. Само желание барона провести по пылающему городу его, не человека и отнюдь не близкого… гм, товарища — это ладно, скажем так, с натяжкой принимается. Гном не против пройти с таким эскортом, если конечно, по прибытию здоровяк — вербарец не пожелает наверстать упущенное для каких-либо безобразий и разрушений время. Ибо многое намекало на то, что не всё чисто и гладко между бароном и хозяином постоялого двора Гарчем.
Дабы не испытывать муки совести, Носторомо поставил себе задачу: на каком-то этапе их «комфортного» передвижения по городу, при благоприятных обстоятельствах постараться улизнуть. И предупредить Гарча — всё-таки на данном этапе для их компании важнее целый хозяин постоялого двора, нежели случайный знакомый командир некоей пехотной полутысячи.
Но тут нужно учесть несколько моментов. Надежда на более-менее спокойное передвижение по столице зиждилась на той простой истине, что даже у самых отмороженных мятежников и мародёров хватит мозгов не задевать праздно идущий куда-то, никого не задевающий отряд, допустим в сотню полностью экипированных и снаряжённых, готовых к любым неожиданностям солдат, грубо говоря, так и мечтающих почесать лезвия мечей и пик о рёбра глупцов и иных идиотов. Но а вдруг барон не пожелает тащить с собой достаточное количество подчинённых, и заявит, что, мол, кто тут самый-пресамый страшный — пусть встречные преступные элементы делают правильные выводы на основании одного его вешнего вида, и падают, и выпивают лужи, буде те невзначай организуются, чтобы шествующий на коне важный рыцарь не замочил ноги. Но в объятом мятежом городе могут бродить такие силы, что сжуют и эскадрон конных латников, а не только бродящих с дрекольем несознательных гражданских, чья храбрость измеряется количеством выпитого, а решимость — будто пугливая амёба, готовая в любой момент сорваться в обратном направлении — лишь бы пятки не воспламенились.