По правде сказать, у Ройчи не было ни малейшего опыта воспитания молодых принцесс. Его знания ограничивались казарменными и конюшенным методами воздействия, которые вряд ли могли быть применены к девушкам. Имелись в виду мальчишки — новобранцы, будущие солдаты, воины, у которых ветер в голове вышибался поркой и прочими эффективными действиями, дальнейшие же занятия тоже проходили достаточно жёстко, сопровождались словесными внушениями, которые не хуже палок и кожаных ремней укрепляли, кардинально меняли, а то и просто ломали юные мозги. Так то же мальчишки! Как быть с непонятными и непредсказуемыми девочками, которые даже ещё не женщины, и не относятся к наёмническому сословию, где, в принципе, все равны, не трактирные веселушки, способные скрасить вечер своим смехом, не девицы лёгкого поведения, с которыми вообще проще простого общаться, имея в кармане монету, да и при отсутствии оной легко было, воздействуя на жалость таки оторвать кусочек дармового удовольствия и заботы…

Хотя, — Ройчи мысленно отпустил себе подзатыльник: что-то он усложняет ситуацию. Что, у Руфии корона торчит из волос? Нет. Просто… гм, человек захотел пообщаться, поговорить о жизни, скажем, с интересным человеком. Ну и что, что собеседник — четырнадцатилетняя девчонка из королевской семьи, у неё недавно убили отца и саму чуть не изнасиловали, а она мечется по коридорам родного дворца, убегая от жаждущих её крови врагов — это так, мелочи — обстоятельства. А вот у одного самонадеянного наёмника это глупое попадание в кипяток (перья-то так и летят по сторонам) называется невезением, и он, расстроенный этим досадным фактом, ведёт себя, как бы это сказать, невнимательно по отношению к невольным товарищам по отряду. Можно даже добавить: не галантно, хотя, в принципе, знать не знает, что это такое (во всяком случае, будем подразумевать именно это), ибо по натуре своей эгоист — но в хорошем смысле этого слова, хам (имеется ввиду человек, любящий громко посмеяться), самодур (в смысле, почётную, но (попрошу заметить!) необременительную должность шута не желает делить ни с кем; кстати, это положение порой ставило в тупик Худука и обижало Листочка, когда вожжа попадала эльфу под зад, и он не желал подчиняться «всяким недоумкам»), жуткий лентяй, а учитывая специфику своей энергозатратной и нервной работы, предпочитал, чтобы враги сами нанизывались на мечи и прочие острые штучки, отходящие от него, а также сами перерезали себе горло и вспарывали животы, желая сберечь его и своё время и распрощаться с Веринией в хорошем расположении духа…

Ладно, посмеялись и хватит, пора наводить мосты, гнать паром и седлать дракона, хотя для последнего требуется задница серьёзных размеров, и второе — чтобы она не отвалилась при посадке.

Чем бы таким пронять малышку Руфию, чтобы лёд в их отношениях растаял и превратился в парное коровье молоко, которое он, Ройчи, всегда готов лакать в любых количествах? Покончить жизнь самоубийством (от расстройства)? Да, это было бы впечатляюще… солёный ручеёк горючих девичьих слёз, как бальзам… Жаль, он этого уже не почувствует… Да и больно это, небось… Нет, отменяется, оставим этот чрезвычайно эффективный выход из ситуации в памяти, а воспользуемся способом, не таким неудобным.

— Руфия, ну извини ты меня! — он жалобно протянул к ней руки, изогнул брови в таком умилительном треугольнике, что даже тролльчиха бы растрогалась и оставила обгладывание лица напоследок. — Хочешь, в подтверждение моего моментального исправления в лучшую сторону, я что-нибудь сделаю для тебя? — задумался. — Ну, за звездой, пожалуй, далеко добираться… Может тучку притащить и выжать, чтоб ты умылась чистой дождевой водичкой? — Он почувствовал, что его опять начинает нести, и Листочку уже не до ногтей, ибо его указательный палец на полпути к виску — покрутить и показать таким образом, что он всё слышит, и с точки зрения эльфов Ройчи опасен для общества именно тем, что его сумасшествие заразное. Вот только амазонки не сменили гнев на милость, мало того, кажется, что каждое его слово действует, словно сухое полено в костре их беспричинного гнева. — Хочешь, превращусь в одно большое ухо, дабы наконец-то смочь впитать весь тот немалый объём волшебных изречений, которым ты меня непременно захочешь порадовать… О! Я вижу это: ты сидишь, я сижу, — Ройчи обратил внимание, что принцесса, уже начавшая проявлять интерес к его бреду, вдруг недовольно поджала губы, — нет, не так: ты лежишь, и я лежу, — щёки Руфии немедленно захватил румянец, — опять не то… Понял: мы стоим, — девочка покачала головой, словно поражаясь тупости говорившего. — Короче, — мужчина понял, что не угадать ему положения их организмов во время сеанса односторонней передачи мудрости, — это пока снимем с повестки дня в связи с невозможностью в одночасье превратиться в пресловутое ухо — не хватает практики из-за досадной тупости объекта, должного стать губкой для чрезвычайно интересных слов и предложений. Между прочим, хочу уточнить один момент — вдруг это послужит неким смягчающим фактором, и мне впоследствии вернут остаток тела и помогут прикрепить к ушной раковине — что тупизна одного наёмника проистекает из того обстоятельства, что голова у него забита массой очень полезных вещей: оружием и умением им пользоваться.

Он встал на колено, чем поверг окружающих в ещё большее возбуждение. У святого отца просто отвалилась челюсть в изумлении, эльф покачал головой и изобразил над головой шутовские бубенцы, показал, что ему стыдно за него и сделал жест умывания рук, после чего отвернулся и прошёл чуть дальше по коридору, не желая быть даже сторонним наблюдателем в этом лицедействе.

Руфия, точно не ожидавшая такого, невольно развернулась в его сторону.

— В конце концов, мы же поругались из-за мамы, ведь так? — спросил, глядя снизу вверх, девочка сдержанно пожала плечами, но смотрела на него достаточно внимательно, словно ожидая пробивания у стоящего на колене перед ней мужчины то ли рожек, то ли крылышков. — И это для тебя была бы действительно самая интересная история. Поверь мне, она поразила бы твоё воображение, которое, уверен, не страдает скромностью и отсутствием фантазии.

Конечно же, в такой триумфальный момент (пусть кто-либо думает иначе, но Ройчи, не чуждый балаганным выходкам, считал именно так) обязательно должно был появиться кто-то, чтобы нарушить гармонию сценки. И этим человеком в данный момент явилась невысокая, с немного растрёпанной копной рыжих волос, до чрезвычайности веснушчатая, но от этого не менее симпатичная, в изодранной кожаной куртке, свидетельствовавшей об активном участии в противостоянии с врагами короны, тонкая, но фигуристая (всё-таки пошире Руфии), чрезвычайно злая, аж до кошачьего шипения, воительница. Боевитость (или воинственность) она демонстрировала обнажённой саблей, кончик которой с небольшой амплитудой закачался у лица наёмника, едва не касаясь его носа. За его спиной, чуть по бокам маячили ещё две, не менее серьёзно настроенные амазонки, такие же потрёпанные, но не потерявшие уверенности в себе, не взирая на перипетии бегства и кровавый дворцовый хаос.

— Не Смей, Наёмник, в Таком Тоне Разговаривать с Представительницей Королевской Семьи, — именно так произнесла сквозь зубы оскорблённая Деметра (Ройчи таки вспомнил имя этой очаровашки).

Глава 9

Это всё было очень интересно, но он переживал за сохранность своего обонятельного аппарата — а то от этой нервной дамочки станется случайно отмахнуть пару лишних сантиметров в таком месте, которое потом штопаньем не исправишь и каждому встречному не объяснишь нарушение симметрии в анфасной части лица неудачным падением во время пьянки. Это, в конце концов, не задница, которая практически всегда в штанах! Поэтому Ройчи тихо, но в достаточной пропорции льда и дружелюбия произнёс:

— Спрячь от греха подальше свой ножик, красавица, а то не ровен час, обрушится он плашмя на твоё мягкое думательное место в кожаных, очень военных штанах, потом долго будешь спать на животе, не сможешь звёзды считать из-за отсутствия глаз на затылке…