Как верно то, что с испорченными нервами невозможно полноценно испытывать радости жизни, так же верно и то, что одни только здоровые нервы не помогут получить от жизни много радостей, если ждать, что радость падет сверху, как манна небесная, а самому ничего для этого не делать, не находить применения своим способностям. Нормальный человек рожден для действия, приспособлен для действия, предназначен для действия, и бездействие его губит. По-настоящему развитый, богатый человеческий дух ни в коем случае не может быть только созерцательным; он по природе своей производителей и деятелей в самом широком смысле этого слова. Противоестественно для силы, даже духовной (и духовная сила имеет свои материальные предпосылки), сидеть смирно и ни во что не вмешиваться. В каждую силу, как ее неотъемлемая составная часть, входит инстинкт проявления, действия, так называемый «творческий инстинкт», который тем активнее, чем выше духовная структура человека. Вот почему мы можем быть вполне уверены, что культивируемая у людей посредством образования высшая энергия рано или поздно превратится в творческую, то есть производительную как в предметном, так и в более широком смысле этого слова…

Вообще техническая цивилизация едва ли сможет осуществить мечты людей о большей радости и счастье, если наряду с техникой, одновременно с нею, не будет развиваться и человек — духовно богатый, деятельный, способный испытывать творческое и духовное (эстетическое) наслаждение человек.

Техника может быть ценной или не особенно ценной, вредной или безвредной лишь в сопоставлении с человеком, со своими возможностями сделать его более счастливым или же несчастным… Если она делает его более зависимым, более ограниченным, огрубляет его, тиранит, угнетает — то это уже не техника, а лжетехника. Не прогресс, а псевдопрогресс. Не цивилизация, а видимость цивилизации. Потому что подлинная цивилизация — это цивилизация человеческого духа. Все прочее, как говорится, — от лукавого. Прочее — это вроде бы высокий стандарт и одновременно с этим — самоубийства. Вроде бы изобилие, а одновременно с этим — насилие, преступления, наркотики и алкоголь. Вроде бы блеск и треск, а за ними — серость и душевная пустота…

Если ты не способен на эстетические переживания и высшие духовные радости — не находишь удовольствия и смысла в своей работе, не волнует тебя природа, не затрагивает тебя искусство — тебе не остается ничего другого, кроме как драить свою легковую машину и ждать, когда подойдет пора уходить на пенсию, чтобы тогда на свободе вдоволь наиграться в нарды и в карты. Такова альтернатива.

Вероятно, то, что я наговорил на эту деликатную и спорную тему о человеческом счастье, бесконечно уязвимо. Но одно мне кажется бесспорным: то, что отдаляясь от своей и от окружающей его природы в погоне за новыми, более сильными ощущениями и бо́льшими радостями, человек не получает того, к чему он стремится, и он должен наладить свои нарушившиеся отношения с Природой, если больше не хочет подвергать риску свое биологическое и духовное здоровье. Эта первостепенная для человека проблема теснейшим образом связана с природной средой, точнее с охраной этой среды, а связи эти так многочисленны и порой так неожиданно сложны, важны и даже фатальны, что становится досадно: неужели мы, люди, настолько зависимы от тех или иных внешних факторов? Таков, например, случай с

Два с половиной десятилетия мы истребляем клопов, и не только их, порошком ДДТ. С его помощью мы расправляемся с разными вредителями сельского хозяйства и не нарадуемся этому как будто невинному белому порошку, не подозревая, что вместе с полезным делом, которое выполняло для нас это средство, оно незаметно наносило нам самим удар в спину.

Сам изобретатель этого «волшебного» для своего времени порошка — швейцарский химик доктор Пауль Мюллер — утверждал, что ДДТ совершенно безвреден для человека, тогда как для мух, комаров, вшей, блох и клопов он смертелен, даже когда в воздухе лишь ощущается его запах.

И тогда мы начали щедро посыпать все и вся этим кротким, симпатичным порошковым препаратом, который освобождал нас от тирании самых неприятных и вредных насекомых. Мы сыпали его под кроватями, под подушками, сыпали на полях и в садах, под столами и под окнами. Сыпали с удовольствием и радовались, как дети, его чудодейственным свойствам… Так препарат этот заполонил весь мир, или, лучше сказать, завладел всем миром, куда быстрее и с более громкой славой, чем Александр Македонский. И продолжалось так до поры до времени, когда вдруг люди стали замечать, что вокруг происходит что-то необычное. Начали гибнуть птицы, а также рыбы в реках, озерах, морях. Однажды озеро Мичиган все побелело от брюшек всплывшей на поверхность мертвой молоди семги — около полутора миллионов рыбин. В Европе как-то вдруг исчезли хищные птицы…

Принялись доискиваться причин этого явления и обнаружили их в ДДТ. Стало ясно, что этот чудесный химикат отнюдь не безобиден, а напротив — он достаточно сильный яд не только для вредных насекомых. Британские ученые обнаружили этот яд в яблоках и картофеле, американские — в табаке, а также в 75 % птиц и млекопитающих в самых разных уголках света, даже у пингвинов в Антарктиде. Количество ДДТ, которое шведские ученые обнаружили в рыбе, выловленной в Балтийском море, оказалось просто угрожающим для любителей рыбных блюд. Коллеги этих ученых установили присутствие ДДТ в материнском молоке молодых шведок, причем в концентрации, которая на 70 % превышала безопасную для человека дозу. Оказалось, что даже тюлени, выловленные подо льдом Антарктиды, содержат в своем жире ДДТ. Более того, вместе с водой, рыбой, зеленью и молоком, сыром и плодами ДДТ незаметно проник и накопился в человеческом организме: у жителей Израиля была обнаружена самая высокая концентрация ДДТ — 19,2 ppm[19], столько же обнаружилось затем и у американцев, тогда как счастливые западногерманские жители могут похвастать количеством всего в 2,2 ppm.

Исследования доказали, что попавший в человеческий организм ДДТ нарушает происходящие в нем окислительные процессы, задевает нервную систему, приводит к вырождению некоторых клеток, поражает память, нарушает мозговую деятельность в целом, а накапливаясь в больших количествах, воздействует и на гены, вызывая так называемые мутации, которые включаются в наследственную программу и передаются потомству.

На обычном языке это называется «в ы р о ж д е н и е».

Люди вынуждены были всерьез задуматься над этой страшной опасностью. Академик Виноградов недавно сообщил, что из полутора миллионов тонн ДДТ, рассыпанного по всей планете, две трети по сей день продолжают представлять угрозу для «всех организмов». В Швеции употребление ДДТ запрещено законом, в ФРГ рекомендуется ограничить его употребление, но в других местах нашей планеты ДДТ продолжают применять по-прежнему, и таким образом количество его в человеческих организмах продолжает нарастать… и у тех, кто продолжает пользоваться этим препаратом, и у тех, кто уже отказался от него, потому что нет таких барьеров, которые могли бы остановить проникновение этого яда на обеденный стол человечества.

Но во имя чего мы подвергаем себя такому риску? Оправдались ли надежды, которые возлагались на ДДТ? Сыграл ли этот ядохимикат свою роль в истреблении вредоносных насекомых?

В том-то и дело, что нет. Вот один из множества примеров для иллюстрации: в 1956 году лесохозяйственная служба в США опылила 350 тысяч гектаров хвойных лесов, чтобы уничтожить елового почкоеда, но уже летом следующего года опыленные ДДТ еловые леса подверглись новой, еще большей опасности — на них напала в фантастических количествах сосущая тля и буквально начисто уничтожила хвою елей и пихт… Оказалось, что ДДТ вместе с еловым почкоедом уничтожил врагов тли — божьих коровок и других хищных насекомых, — создав тем самым условия для бурного размножения этих вредителей.