- Мне пора, сенсэй. Приятно было вас увидеть, - Соби произнес это ровным голосом, но и он и Ритцу понимали, что это лишь вежливая формальность.

Минами опустил руки на поверхность стола, поправляя сбившуюся стопку бумаг:

- Я буду надеяться, что когда-нибудь ты примешь мое предложение.

Соби не стал выяснять, что именно имел в виду сенсэй и, коротко поклонившись, вышел из кабинета.

Ритцу некоторое время сидел неподвижно, потом откинулся на спинку кресла:

- Я умею ждать, Со-тян.

Рука скользнула под столешницу, пальцы провели по вырезанным когда-то буквам. Ритцу улыбнулся: маленькие секреты делали жизнь куда более забавной.

Забыться, вспоминая прошлое, не удалось: в последний раз проведя по шероховатости букв, Ритцу убрал руку из-под стола и произнес, поправляя и без того идеально сидящие очки:

- Являться без приглашения – это верх неуважения с твоей стороны.

От стены напротив стола отделился темный, неясный силуэт человека – молодого мужчины.

- А если у меня были на то веские причины, сенсэй? – голос непрошенного гостя был тих и чуть отдавал хрипотцой.

- Веские причины? Какие же, позволь узнать?

Парень мягким движением скользнул за кресло директора, наклоняясь к нему, оплетая руками его плечи, прижимаясь щекой к волосам Минами.

- Я скучал… - голос говорившего сбился и он судорожно вздохнул, - Я скучал по тебе, Ритцу.

Ритцу повел плечами и чуть подался вперед, разрывая кольцо рук своего гостя.

- Только и всего? Я до сих пор не вижу необходимости врываться в мой кабинет.

Лишившись возможности прикоснуться к мужчине, молодой человек выпрямился и оперся руками о спинку кресла. Он опустил голову и волна черных волос, в неясном свете кабинета, кажущихся чернильным пятном, скользнула с его плеч на грудь, полностью закрывая лицо. Минами ощутил спиной пристальный и тяжелый взгляд.

- Я не врывался. Я пришел и у меня есть на это все права! – слова прозвучали, как обвинение и Ритцу поморщился.

- О каких правах ты говоришь? Ничто не дает тебе права находиться здесь, если я тебя не приглашал! Тем более таким путем: телепортация запрещена в Школе. Если бы ты еще учился здесь, то я бы тебя отчислил без колебаний!

Послышался тихий смешок, впрочем, наполненный горечью:

- Я больше не учусь здесь и очень давно, Ритцу. Твоими же стараниями…

- Ты хочешь предъявить мне какие-то претензии?

Парень помолчал и тихо вздохнул:

- Нет, - пальцы с силой сжали спинку кресла, - Скажи, ты хоть когда-нибудь, хоть что-нибудь ко мне… чувствовал?

Он произнес эти слова почти моля о положительном ответе, почти унижаясь в своем желании услышать пусть даже ложь.

Ритцу медленно поднялся и развернулся к говорившему:

- Я хочу, чтобы ты немедленно покинул этот кабинет.

Молодой человек вскинул голову и гневно сверкнул глазами из-под длинной челки:

- Хорошо, я уйду. Только ответь хотя бы, что он здесь делал? Что ему тут понадобилось в такое время, черт возьми!

- Если ты сейчас же не уйдешь, я вышвырну тебя отсюда, - голос Минами мог заморозить даже пламя.

Плечи парня опустились, он поднял руку, прикрывая свое лицо.

- Ну, почему он, почему именно он, Ритцу? Я же был предан тебе как собака, я бы все для тебя сделал, так почему же ты выбрал его?! – голос говорившего из-за руки звучал глухо.

А может быть причина была и не в том, что он прикрывает лицо ладонью, а в с трудом сдерживаемых слезах?

- Ты жалок.

Ответ заставил молодого человека вздрогнуть, как будто ему дали пощечину. Рука с лица переместилась на лоб, пальцы зарылись в густые черные волосы челки:

- Я ненавижу тебя, - вышло жалобно.

- Я знаю.

- Я ненавижу тебя, ублюдок! – молодой человек подался вперед, но Ритцу резко вскинул руку и парня отбросило к стене, ощутимо приложив спиной.

Не смотря на это, тот все же нашел в себе силы продолжать хриплым срывающимся голосом, пытаясь восстановить дыхание после удара:

- Я ненавижу тебя, потому что я тебя люблю! Так, как никто тебя не будет любить, слышишь?! Почему ты выбрал не меня, почему?!! Да, чтоб он сдох! Ненавижу… - молодой человек всхлипнул, - Ненавижу вас всех… Я… я докажу тебе, что я достоин, что я лучше!.. И тогда ты…ты…

Он закрыл подрагивающими руками лицо, подавляя судорожные вздохи.

Больше всего на свете, Ритцу не любил истерик. Он считал это проявлением слабости – самым отвратительным, что только можно придумать. Минами не мог испытывать жалости к человеку, который способен был опуститься до такого. Это претило всем его представлениям о достоинстве, контроле и правилах.

Поэтому Минами Ритцу, директор Школы Семи Лун, отвернулся от жалкого, дрожащего существа, которое не решился бы назвать сейчас человеком, и жестко произнес:

- Вон.}

}Глава 22. Снег.}

}С темного сумеречного неба срывались снежинки, замысловато кружась и бесшумно опускаясь на ветви деревьев. Белыми маленькими искрами на фоне черноты они медленно падали вниз, в совсем не по-осеннему холодные улицы.

Рицка втянул голову в плечи, прижал к голове кошачьи ушки и поднял воротник курточки, пытаясь защититься от внезапно поднявшегося пронизывающего ветра. Один за другим зажигались фонари, расчерчивая дорогу своим светом, делая весь мир похожим на большую шахматную доску, состоящую из черных и белых пятен.

«Еще квартал и я дома», - Рицка поежился, на этот раз не от холодного ветра: Яёй после школы пригласил его и Юико поиграть в новую компьютерную игру, подаренную старшей сестрой, и мальчик засиделся в гостях, совершенно забыв о времени. Придти домой после шести вечера – это значило нарушить комендантский час. Сейчас на часах было пятнадцать минут седьмого.

«Может, если я тихо прокрадусь к себе, мама не заметит?» - думал мальчик, ускоряя шаг.

Снег усилился: снежинки превратились в причудливой формы хлопья и стали похожими на небольших белых бабочек. Они заполняли собой все пространство, покрывая землю белым пушистым слоем. Рицка протянул руку, пытаясь ухватить летящий снег. Но хлопья, касаясь его пальцев, распадались на снежинки. Мальчик сжал руку в кулачок и прижал к своей груди: почему-то стало так одиноко, захотелось поскорее нырнуть в приятно согревающее тепло дома. А еще ему вспомнился Соби: его бабочки тоже рассыпаются, если до них дотронуться, совсем как снежные. Только вот снежные, если их поймать на ладонь, влажно стекают по коже каплями, так похожими на слезы.