Нико, набив брюхо едой и хорошей выпивкой, храпел на полу у камина.

Его рот был широко раскрыт, а сам он развалился на полу, но эта небрежность была очень похожа на Нико, который обычно всего лишь старался вести себя как настоящий джентльмен.

Очень часто его усы дергались. Тогда он облизывался. Вид счастливой мордашки Нико, которому, кажется, снились всевозможные лакомства, действовал на Лидию подобно колыбельной.

Уютное покачивание кресла тоже расслабляло, ей вспомнилось, что матушка часто дремала здесь.

Лидию наполняло успокаивающее тепло, как будто она сидела на маминых коленях.

Прикрыв глаза, она перенеслась в то время, когда была маленькой девочкой.

Когда матушка засыпала, отец сразу же замечал и нежно укрывал её одеялом.

Иногда матушка только притворялась спящей и ждала, когда муж принесёт ей одеяло.

Обычно отец на цыпочках выходил из комнаты, и тогда матушка открывала один глаз, подглядывая.

– Зачем? – спросила маленькая Лидия.

– Я хочу убедиться, что он любит меня больше, чем свои редкие камни.

Хоть он и был минерологом, который обожал свою работу, разве накрывал бы он её одеялом, если бы не боялся, что она простудится?

Так подумала Лидия, так что она озадаченно склонила голову, но единственной соперницей счастливо улыбающейся матери была та страсть, которую муж испытывал к науке.

– Лидия, ты полюбила кого-то?

Удивлённая Лидия посмотрела на свою матушку. Она была маленькой девочкой, сидящей на коленях своей матери. И всё же матушка сейчас говорила с Лидией так, словно она была взрослой.

– Интересно, какой он, тот джентльмен, который сделал тебе предложение? Жаль, я не могу познакомиться с ним, но если ты выбрала его, он, должно быть, добр и сострадателен, как твой папа.

Рука Лидии, которую её мама держала в своей, была по-детски маленькой, но почему-то на одном из её пальцев сверкало незнакомое кольцо с лунным камнем.

«Хоть благодаря магии фейри оно скрыто от глаз других людей, матушка всё ещё может видеть его», – глупо подумала Лидия.

– Точно. Тебе нужно быть честной в своих чувствах, верить в него и оставаться рядом.

«Но, матушка, я…

Я ребёнок. Мне рано думать о любви и о замужестве.

Я хочу остаться с мамой и папой».

– Ох, Лидия, похоже, к тебе гость. Он, должно быть, так хотел увидеть тебя, что проделал весь этот путь.

Направляемая руками матушки Лидия соскользнула с теплых, уютных коленей и пошла к входной двери, как ей и было сказано.

Маленькая Лидия не понимала, кто такой этот «он», о котором говорила матушка. Поэтому она могла только представлять.

Какого цвета у него волосы? А глаза? У него красивая улыбка?

Однако за то время, в которое она дошла до двери, Лидия стала взрослой.

Когда она подумала, что, наверное, видит сон, ей представилось, что будущая любовь стоит по ту сторону двери.

Светловолосый пепельноглазый Эдгар всплыл в голове Лидии.

Но что, если это не он?

Конечно, было бы лучше, если бы это был не Эдгар, но Лидия не могла думать о другом мужчине.

Дверь тихо открылась ещё до того, как рука девушки коснулась её.

Задержав дыхание, она выглянула за дверь, но… там никого не оказалось.

Никто не стоял по ту сторону порога.

«Ну что же, думаю, это значит, что мне суждено прожить жизнь в одиночестве».

Чувствуя разочарование, она шагнула в ночную темень. Снежинки, принесённые зимним ветром, начали падать вокруг неё.

По какой-то странной причине лунный камень на кольце слабо засиял.

Лидия подняла голову и увидела неясную фигуру у ворот, где горел фонарь, и поспешила к ней.

Человек с закрытыми глазами сидел на земле, прислоняясь к кирпичной стене. Его сияющие золотистые волосы выхватывали из тени точёные черты его лица сильнее, чем свет фонаря.

Это был он, куда бы он ни пошёл, что бы он ни делал, он всегда умудрялся выглядеть изящно и элегантно.

– Эдгар! Что стряслось? Проснись!

Когда Лидия затрясла его, Эдгар, вырванный из дремоты, широко раскрыл глаза.

– Лидия? Откуда ты здесь? Ты вернулась в Лондон?

– Что? Это же Шотландия.

– Нет, это Лондон. Мы у твоего дома.

Поскольку он проговорил это таким простым твёрдым тоном, Лидия засомневалась и даже решила оглядеться, но увидела каменные дома, плотными рядами выстроившиеся по обе стороны улицы.

Лидия и в самом деле была перед передней дверью городского дома их семьи.

– Этого не может быть, я же всего лишь прошла через наш передний дворик к воротам… Эдгар, иди сюда.

Эдгар встал и сделал несколько шагов в том направлении, которое ему указала Лидия, и остановился, как вкопанный.

– Это… Шотландия?

– Мы в переднем дворике нашего дома.

– Значит, это тот дом, в котором ты выросла?

Хотя это был самый обычный двухэтажный домик, из окон струился теплый, ласковый свет. Эдгар, смотря на него, кажется, пребывал где-то далеко в своих мыслях.

– Интересно, это сон? – пробормотал он.

– Да, это сон. Сон, который я вижу.

– Нет, неправда, это мой сон. Когда я присел перед твоим домом, я задремал. Его пепельно-лиловые глаза отражали золотой свет фонаря и, казалось, горели ещё ярче. Но это могло быть просто игра воображение.

Но хоть она так думала, не могла не спросить:

– Почему ты перед моим домом…

– Мне было одиноко. Хотелось увидеть тебя... очень сильно.

Его ответ был наполнен сладостной тоской намного больше, чем представлялось Лидии. Создавалось впечатление, что он был настоящим Эдгаром.

Лидия почувствовала, как скулы вновь опаляет жаром, отвела взгляд и отступила в тень от кустов, пытаясь укрыться от фонарного света.

Однако из-за этого стало казаться, что они робкие влюблённые, смущённые тем, что остались наедине, и потому пытающиеся избежать света.

Эдгар вдруг резко шагнул к ней, и они оказались настолько близко, что их плечи едва не соприкасались.

– Эдгар, если ты вправду задремал на улице, тогда ты точно замёрз. Тебе нужно проснуться и пойти домой.

Когда он был так близко, она не могла не нервничать и не пытаться отступить.

Это было обычное поведение Лидии, но Эдгар остановил свою руку, которую он протянул к ней, потому что девушка вела себя так сдержанно, но именно это вызвало у него недоумение.

– Ты хочешь сказать, что я должен скорее уйти?

– Я-я просто беспокоюсь.

– Ты не хочешь видеть меня даже во сне?

– Я не говорила этого.

– То есть ты хочешь видеть меня?

– ………

– Пожалуйста, скажи мне это прямо. Я начинаю чувствовать себя трусом, потому что не могу тебя увидеть.

«Не существует мужчины, которому слово трус не подходило бы больше, чем тебе», – подумалось Лидии, но тот Эдгар, которого она видела сейчас, не показывал своей пугающей настойчивости и терпеливо дожидался ответа.

– …Да, мне хотелось увидеть тебя…

Поэтому Лидия могла быть честной и с собой.

Потому что это точно был сон.

Так как это не было реальностью, чувства, переполнявшие её сейчас, были такими же.

Даже если в жизни Эдгар любил не её, и даже если Лидия всегда уступала ему, прямо сейчас это не имело значения.

– Хорошо.

Улыбаясь от искреннего облегчения, он прикоснулся к локону Лидии и положил обе руки на её щёки.

Лидия посмотрела вверх, и её глаза заметили за спиной нежно улыбающегося Эдгара венок из омелы, висевший на арке ворот.

– Лидия, закрой глаза.

Говорят, если пара целуется под омелой, её ждут долгие годы совместной счастливой жизни.

– Но, эм…

Вспомнив об этом, она смутилась и не смогла сделать то, о чём он просил.

Видя её реакцию, Эдгар прошептал мягким бархатным голосом:

– Если это мой сон, ты не откажешь мне.

– А если мой?

– Конечно, всё будет так, как хочешь ты.

Пока Лидия думала, какой же сон ей хотелось бы увидеть, нежные губы прижались к её щеке и осторожно соскользнули к её губам.

Возможно, оттого что это был сон, прикосновения ощущались такими мягкими и быстрыми, и лишь одно мгновение она чувствовала тепло, опалившее кожу.