Перед взором девочки замелькали воспоминания того дня. Как Звери рвали женщин и выхватывали из их рук детей. Как те, что не желали такой участи, бросались под палящие лучи — серый пепел взмывал в воздух и грязью оседал на покрытой росой траве… Взгляд мамы… Лазурные глаза, что смотрели с нежностью и надеждой… Касание теплой ладони — Лита невольно потянулась к щеке…

Она шла вперед, придерживая Черный Меч на поясе. Кин проскочил следом, оставив адерика замыкать. И через несколько десятков шагов тьма сгустилась настолько, что ни один Смертный не увидел бы и собственного носа.

Щелкнуло кресало, зашумело вспыхнувшее пламя — Саодир зажег факел. Огонь выхватил из тьмы влажные, скользкие стены. Всполохи рванулись вперед, танцуя на сером камне. Шаги охотника стали тверже, увереннее: теперь он хотя бы видел, куда ставить ноги. Хотел пройти вперед, но Кин не пустил, сказав, что свет мешает. Тут же быстро добавил, правда, что Лите, и все же заминка уколола Саодира очередной иглой подозрения. Но вслух адерик ничего не сказал.

В коридоре стали появляться ответвления, но Лита шла целенаправленно. Память услужливо напоминала маршрут, отпечатавшийся раз и навсегда… Но перед очередной развилкой на мгновение замешкалась.

— Направо, — походя бросил Кин, и поправился уже менее твердо: — Или налево?

Лита не заметила оговорки, погруженная в свои мысли. А вот Саодир напротив, сверлил спину мальчика взглядом — что-то в нем не давало покоя. Не по годам обширные знания настораживали адерика… Мальчик следовал за Литой уверенно, по сторонам не глядел. Даже когда проходили очередной провал ответвления, не поворачивал головы, будто знал, куда надо.

«Видящий?» — усомнился Саодир, зная, что среди одаренных Силой встречаются те, чей взор устремлен дальше других. Нарин, вполне могла взять таких под «крыло»…

В свете факела волосы Литы отливали раскаленным металлом, искрились. Они, словно «переблескивались» с огнем и призывно играли, отвечая на всполохи. Шаги девочки стелились тихо и мягко, как у крадущейся рыси, что с каждым шагом двигается все быстрей, будто приближаясь к добыче — еще чуть-чуть, и сорвется в стремительный рывок.

— А если он там? — заговорил Саодир, стараясь отвлечь девочку от нетерпеливого предвкушения мести, что, как он видел, захватывает ее все больше и больше. — У тебя, конечно, Зуб Дракона, но Холар — сильный маг. Ты в этом уже убедилась, — он осекся, вновь почувствовав, как сдавило грудь.

Лита немного сбавила скорость.

— В Сером Мире нет магии.

— С чего ты взяла? — усомнился адерик. — Если ты чего-то не знаешь, это не значит, что этого нет.

— Магистры сказали, что во мне нет магии. А я оттуда… — и все же голос девочки дрогнул. — Да, и отец хоть раз бы упомянул… Но все только в мифах… А без магии Холар — обычный Перворожденный…

— Перворожденный? — удивленно переспросил Кин, впервые едва не запнувшись.

— Да. Он из моего Мира, из Ардегралетта.

— А-а-а, — понятливо протянул мальчик.

Обернись Лита, она поняла бы, что спрашивал он не об этом — не о том, кто такие Перворожденные…

Но она не обернулась.

— Без магии у него не будет преимущества, — добавила Лита на вопрос Саодира.

— Но он силен. Даже без магии.

— Силен… Но у меня есть Когуар! Меч, что поверг Кровавых Богов!

Она поправила ножны, трепетно коснулась ладонью рукояти. И это, такое простое действие, восстановило едва пошатнувшуюся уверенность, и девочка вновь ускорила шаг.

«Я уже близко… Инниут, ты привела меня куда нужно, и после — я вся в твоей власти. Но не играй со мной сейчас, когда я так близко!»

Очередной поворот и — знакомая лестница. Здесь они с мамой спускались, когда бежали из тронного зала. Когда Звери ворвались в замок…

Лита остановилась так резко, что Кин едва не налетел на нее. Ноздри подрагивали, она чувствовала знакомый запах. Запах Зверей. Они там, наверху! Она не думала, сколько их там может быть. Главное, чтобы среди них был Холар!

Она повернулась к Саодиру, и тот без слов потушил факел.

И тьма навалилась мгновенно.

Покрытые вечными шапками льда и снега, Призрачные горы возвышались на северном горизонте. Отблески закатного Дневного Солнца окрашивали их в кроваво-багровый. Еще чуть-чуть и Эриан спустится за Стальные горы, и Серый Мир заволочет черным покрывалом Истинной Ночи, что даже от многих своих Перворожденных «детей» хранит тайны, не позволяя заглянуть за покров. По-крайней мере, пока призрачный свет Элеса не развеет черный туман.

Замок Хемингар — Замок Драконов, как назвал его Модбер — зловеще вырисовывался на фоне «умытых кровью» вершин. В эти мгновения, видя перед собой столь величественное зрелище, без труда верилось, что Древние драконы когда-то и в самом деле правили Миром. Охватывающий трепет заставлял вглядываться в чернеющие облака над головой, в ожидании, что из плотной дымки вырвется Айдомхар. Что его огненное дыхание падет на посмевших потревожить долгий покой, словно кара Богов.

Завороженный зрелищем, Атен взглянул на принца. Тот покачивался в седле с невозмутимым видом: спина прямая, губы плотно сжаты, брови чуть сведены. Но Атен видел, что и над Перворожденным древнее величие Хемингара возымело действие: глаза принца поблескивали холодным сапфировым огнем. Хемингар не признавал равнодушия!

Подковы стучали по темно-серому камню мощеной главной улицы, ведущей к замку. Блоки лежали плотно подогнанные, без единого зазора, даже трава за все витки запустения не нашла выхода на поверхность. Дорога выглядела сплошной плитой, будто отлитой из базальта. В царящей тишине звук подков должен бы звонко разлетаться по окрестностям… Но, нет. Как будто сама ночь, что опускалась сейчас на Потерянные земли, скрадывала стук копыт.

Юноши остановили коней у широких ступеней. Одновременно выпрыгнули из седел. И Марен, не задерживаясь, направился прямиком ко входу в замок.

Атен огляделся. Коновязи рядом не оказалось, и он закинул поводья на луку седла принца.

Инесвент всхрапнул, то ли от недовольства, что они с гнедым теперь «связаны», то ли, наоборот, насмехаясь, что тому не доверяют. Но гнедой не повел и ухом, стоял безразличный ко всему, будто огорченный, что под копытами нет и поросли, которую можно пощипать в ожидании.

Ладонь Смертного непроизвольно легла на эфес, заскрежетала сталь, когда потянул клинок из ножен.

— Голодный меч нельзя убирать в ножны, — не оборачиваясь, напутствовал принц Летар, словами, что когда-то слышал от праотца.

— У меня ощущение, что пир будет тот еще, — пробубнил юноша. — Лишь бы очнуться не в Ифре…

Принц не ответил, шел быстро, но осторожно, мягко — даже песок не скрипнет под подошвами.

И тронный зал Хемингара предстал перед ними во всей красе.

Глухие арки тянулись вдоль обеих стен длинного зала. И в каждой из них в камне застыл Крылатый Змей. Подобно тому, над мостом, выполненные в мельчайших деталях, они взирали своими холодными неотрывными взглядами. Глаза искрились драгоценными камнями: золотые цирконы, лазурные топазы, холодные аметисты, огневеющий янтарь… И все устремились на застывших на пороге юношей.

Две ковровые дорожки алого цвета с серебряным кантом тянулись до возвышения белого трона, что стоял у противоположной стены. На коврах выделялись пятна спекшейся крови, до такой степени густо покрывшие их, что настоящий цвет казался лишь крапом. На каменном полу виднелись те же бордовые следы, но уже изрядно затертые временем.

Гербовые знамена с серебряным мечом на алом фоне, свисали с потолка между арок. Ветер легко колыхал местами истлевшую материю. Над знаменами, в кольцах располагались факелы, сейчас потушенные, но распространяющие запах смолы.

И если отбросить знамена и ковры, которые время не пощадило, в остальном тронный зал выглядел, словно и не было десятилетий, что замок оставался заброшенным.

За троном, как стражи покоя своего правителя, возвышались три Древних дракона. Взгляды всех троих исподлобья глядели на вошедших. Рубиновые глаза левого плескали кровавой яростью. Изумрудные правого — полыхали смарагдовым гневом. А непроницаемо-черные обсидианы того, что в центре — наполняла спокойная жестокая сила, холодная, словно вечная тьма Бездны.