«Ты не оставила меня Инниут…» — ласковый взгляд скользнул по Черному Мечу.

Лита бросила одежду в лодку и повернулась к Кину, нисколько не стесняясь своей наготы. Огненные волосы, кажущиеся сейчас черными, волнами скатывались по плечам, глаза горели изумрудным пламенем непоколебимой решимости.

Мальчик пожал плечами, и потянул рубаху через голову.

Пока он раздевался, девочка окунулась, зачерпнула со дна ил и вымазалась с головы до ног. Волосы под тяжестью распрямились и повисли веревками.

Кин последовал ее примеру.

— Что дальше?

— Помоги.

Девочка ухватилась за деревянный борт. Вдвоем оттолкнули лодку от берега, отправив дрейфовать на север — мерно покачиваясь на колышущейся глади, она начала удаляться.

Напоследок, Лита окунула меч в тот же ил и двинулась к каменным ступеням, жавшимся к отвесному склону.

Вблизи стоптанный гранит оказался еще менее дружелюбным. Первая же ступень опасно хрустнула, просела, пусть, совсем незначительно, но что будет дальше?

Кин уверенно отстранил Литу и быстро ринулся вверх. Она не стала спорить — если он сорвется, она успеет подхватить. Но мальчик ступал легко и непринужденно, песок шуршал под босыми ногами, и ступени, словно не замечали веса. Лита двигалась следом, страхуя каждый шаг, готовая схватить — если придется то и за волосы.

Каждый лестничный марш тянулся на полсотни ступеней, и на поверку оказался еще более узким. Хотя, это скорее сказывалось напряжение — рядом ни чем не ограниченная пропасть, с оскаленным камнями дном. И все же, если одному вполне свободно, то разойтись… Тут уж дело доверия — ступившему на край хватило бы и легкого толчка, чтобы «украсить» прибрежный берег, сделав его более живописным.

А вот площадки, напротив, оказались довольно просторными. То ли они предназначались для отдыха, то ли некогда служили причалом — сейчас уже и не разобрать. Но вдоль склона даже стояли скамьи.

С каждым маршем, камень ступеней становился более стоптанным. Чаще попадались сколы и выбоины, гранит усеивало все больше трещин, сквозь которые пробилась трава. Что лишний раз подтверждало догадку Литы, будто лестница наращивалась сверху и не за одно тысячелетие… Да, Регелстед — старый город, но похоже эти ступени повидали куда больше…

Под ногой девочки хрустнуло, ступень резко просела, скользнув в сторону. Стопа мгновенно лишилась опоры. Дыхание перехватило, как при ударе под дых, когда инстинктивно пытаешься вдохнуть, а нужно, наоборот выдохнуть. Сердце пропустило удар и словно замерло; время растянулось густой патокой. Лита взмахнула руками, крепче стиснув ножны; камни внизу жадно оскалились, волна лизнула «клыки», оседая голодной пеной…

И запястье сдавило железной хваткой!

Трещали кости или сорвавшаяся под ногами ступень, девочка не могла с уверенностью сказать… Взмах ресниц «запустил время», и Лита рухнула на лестницу, расшибив колено — аромат крови мелькнул перед внутренним взором вьющейся струйкой алого дыма. Сердце, обезумевшей птицей, забилось о клетку ребер.

Лита вскинула голову.

Кин стоял в вполоборота, крепко сжимая запястье девочки одной рукой, а другой — уцепившись за ступень следующего марша. Вымазанные илом предплечья «потрескались» вздутыми мышцами.

Из-под облепивших лицо сырых волос Лита заметила, как померк кровавый блик в глазах мальчика, словно мгновенно потухли угли, превратившись в два мерцающих сапфира, и тут же остыв до стальных искр.

Или это отзвук мелькнувшего запаха крови?

Сорвавшаяся ступень прогрохотала внизу, и «клыки» берега с чавканьем впились в добычу.

— Ed timait [Я благодарю], - хрипло выдавила Лита: проглоченный ком саднил горло.

Кин разжал пальцы, отпуская ее запястье; камень в другой руке треснул, откололся и остался в его ладони.

— Главное, вовремя, — слабо усмехнулась Лита.

— Угу, — промычал Кин, небрежно бросив кусок гранита в море, серебрящееся внизу.

Девочка тронула рассеченное колено, смахнув кровь — неглубокую рану защипало. «Это плохо. Это очень плохо», — сладкий «алый дымок» щекотал ноздри. Оставалось только надеяться, что псы, не знающие запаха ее крови, не возьмут след.

И все же Лита замазала «багрянец» на ступенях — аромат заметно ослаб.

Поднимаясь, она бросила мимолетный взгляд на ступень, за которую ухватился Кин. Серый гранит едва не светился свежим глубоким сколом, а на неровных краях проступали пять еле заметных ложбинок.

Девочка уверенно лавировала между деревьями, огибая самые густые кустарники. Часть валежин перепрыгивала с ходу. Иногда останавливалась, всматривалась, принюхивалась и вновь срывалась с места, чуть свернув в сторону.

Кин не отставал ни на шаг.

Ступни кололо, ветки цеплялись за кожу, царапали; тело облепили листья, сосновые иголки. Грязь подсохла, от чего волосы топорщились и ломко потрескивали. Ил крошился и отпадал кусками.

Не такая уж и плохая идея — оставить одежду. Запах беглецов растворился в ароматах леса, скрылся за пряными листьями, сырой землей и хвоей. Колено давно затянулось, и тонкая алая струйка пропала за границей чувств. Псы не возьмут след: они должны знать, что искать.

Другое дело Холар. Зверь. Перворожденный… Дар Морета они умеют использовать лучше Охотников!

Но есть ли в этом Мире подобные Холару?

…Свет вновь померк, когда воздух наполнила свежесть. Лита заметно приободрилась, пошла быстрей. Направление больше не меняла.

И через несколько сотен шагов лес расступился, открыв взору хрустальную гладь озера; в призрачном свете Ночного Солнца довольная улыбка на перемазанном лице девочки засияла, как хищный оскал.

Адерик замер у колодца, прислушиваясь к шелесту крон. Все обжитые земли и наезженные тракты далеко, да и охотники никогда не забредали так глубоко на юг. Заповедный лес — граница, которую никто в здравом уме не решался нарушить.

Но сейчас сам лес предупреждал адерика, что приближается некто, кого в этих местах давно не встречали. Саодир вглядывался в стену деревьев на краю поляны, ловя каждый шорох и каждый запах, брови все больше хмурились.

Лита первой вывалилась из плотной живой изгороди. Причем вывалилась — буквально. Продралась сквозь густо сплетенные ветви, что цеплялись за волосы, и рухнула на траву на все четыре конечности.

Кин показался следом. Но мальчика подлесок пропустил более охотно, он лишь небрежно отмахнулся от длинных, тонких пальцев, что пытались ухватить за шевелюру.

— Великая Ночь! — воскликнул Саодир, узнав Литу. — Ты, что, по болоту?!..

Грязь на теле девочки местами отшелушилась, но в сумерках, адерик не сразу заметил ее наготу. Слипшиеся волосы, висели, как сучья погибшего дерева: сухие и безжизненные. Прилипшие листья, иголки и другой лесной мусор, сделали девочку похожей на вепря, извалявшегося в луже, а потом продиравшегося сквозь сухой валежник.

Последнее, впрочем, не сильно расходилось с истиной.

— Где твоя одежда? — удивился адерик, подойдя ближе.

— Пришлось… оставить, — захлебываясь воздухом, улыбнулась Лита. — Надо было… сбить… со следа.

Она поднялась, упираясь в колени; Когуар в руке походил на мертвый сук, подобранный в качестве дубины.

— Со следа? — напрягся Саодир, вглядевшись поверх голов в темный лес.

Но лес не подавал признаков тревоги, как несколько мгновений назад.

— Обо всем расскажу… позже.

— А это кто с тобой? — кивнул адерик на мальчика.

Кин стоял чуть в стороне, пристально вглядываясь в Саодира: его насторожило восклицание золотоволосого — Смертные так не говорят! Мальчик шагнул вперед, позволяя свету Элеса упасть на лицо.

— Это Кин. Он друг, — Лита одарила мальчика благодарной улыбкой, и на грязном лице зубы светились жемчугом. — Он помог мне.

Саодир окинул Кина быстрым изучающим взглядом — совсем юнец. «Стальные» глаза колют, словно острия клинков, цвет растрепанных волос не определить. Стройный, хорошо сложенный, с начинающей раздаваться грудью и плечами. Даже под слоем грязи заметны проступающие мускулы.