Но принц не отступил, не сделал ни шагу назад.

Черный Меч взвился над головой — в лицо плеснули теплые алые струи, что во тьме казались такими же черными, как она сама. Клинок запорхал из стороны в сторону. Закружил и заметался, как бушующий вокруг хаос. Рубил, колол, сек — ни что не прерывало смертоносного танца. Звонкая песня сливалась с хрустом перерубленных костей и потрескиванием обезумевшего огня. Запах сладкой крови отдавал паленой шерстью и горящей плотью. Слух раздирали тысячи тысяч яростных криков и воплей. И все их объединяло одно — ужас и боль. Каждый крик, каждый вопль наполняли: безысходность, отчаяние и смерть. Казалось, что стонет сама земля, само небо и весь Мир вместе с ними. Крики усиливались с каждым мгновением, рвали перепонки, заполняя все окрест.

Но завеса тьмы сплеталась все гуще и гуще.

И сквозь крики донесся мягкий усталый голос.

— Остановись, прошу.

И в то же мгновение все стихло. Пропал безумный рев смерти и пламени. Иссякли огненные реки. Отступила тьма. Не осталось ничего, кроме выжженной потрескавшейся земли и свинцово-пепельного тумана, что кружил в воздухе.

И лишь одинокая струйка крови стекала по долу сытого клинка.

…Каждый новый сон казался Марену реальнее предыдущего. Принц, как на яву, чуял запах гари и крови. Ощущал сухой пепел на ладонях, соль на губах. С каждым новым сном приходили все более яркие ощущения. Они казались такими настоящими, такими живыми, такими… его.

К концу осени мастера уже не могли игнорировать Марена на занятиях. Все больше учеников с откровенным интересом приглядывались к его тренировкам. Многие присоединялись к ним вечером. Стойки и выпады принца начинали повторять в поединках. И против многих наставникам приходилось спешно адаптировать защиту. Конечно же, мастеров это не радовало, и даже откровенно раздражало.

Наконец, главный наставник не выдержал — Марен, как всегда, тренировался в стороне, когда он подозвал.

— Ну, что? Посмотрим, чему ты научился? — мэтр Терин, по обыкновению, намеренно опустил обращение «мой принц», подчеркивая тем самым, что в Мор де Аесир титулы немногого стоят.

Он крутанул хедмор, выходя в центр арены.

Марену не оставалось ничего, кроме как проследовать на песок; на краткое мгновение во дворе Атеом повисла напряженная тишина.

Наставник атаковал без обычного для подобных поединков приветствия, что, в общем-то, удивило. Стремительное движение выдало технику Надалас [досл. «смертельный удар»], но, преисполненное излишней страстью, не достигло цели — принц парировал выпад, не двинувшись с места. И следующие удары хедмора стали более холодными и расчетливыми, вынудив Марена обороняться более изощренно. Воздух загудел, разрезаемый сталью, и пение клинков наполнило двор крепости Атеом шелестящим свистом.

Собравшиеся иларены во все глаза следили за мерцаниями клинков.

Мэтр Терин не зря носил титул главного наставника. Он прекрасно отточил технику Искусного Меча — основную технику дуэльных поединков. Хедмор мелькал стремительно и точно. Все движения, будь то выпад или отражение, неразрывно сплетались изящными переходами и продолжали предыдущие. Каждый удар выливался в разящую серию, с редким уходом в оборону, но и то лишь для того, чтобы сменить направление атаки.

Какие-то удары принц парировал, от каких-то уклонялся. Сталь играла тусклыми бликами, сыпала искрами на песок. Наставник атаковал слева, справа, сверху, снизу, плавно кружа по песку арены. «Стальная песня» то чуть замирала, то набирала новую силу.

Ученики, с перебоями сердца наблюдали, как мечи выписывают дуги, как выпады и парирования сплетаются между собой грациозными переходами. Следили, как сталкиваются мечи на скользящих ударах, уходят в сторону, разворачиваются и вновь несутся друг на друга, играя морозным узором на стальных гранях.

Опытный воин легко бы заметил, что принц избегает жестких блоков, стараясь не вступать в силовое противостояние. И без сомнения принял бы это за слабость.

И наставник незамедлительно решил воспользоваться преимуществом.

Марен отразил очередной удар, но уже знал, каков будет следующий. Мэтр Терин умело связывал все известные в Сером Мире техники боя, и часто совершенно неожиданно добавлял к Искусному Мечу выпады из более сложных, «не дуэльных». И сейчас все действия привели его к одному, единственно доступному удару.

Возможно, если бы главный наставник понял это, осознал, то отошел бы в оборону, чтобы сменить направление… Но не сделал этого.

«Самоуверенность губит наравне с неуверенностью, — звучал в голове Марена голос праотца. — Не позволяй гордыне сковать разум».

Принц Летар сделал шаг немного раньше, а меч отвел чуть шире… И клинок учителя, скользнув по стальной пластине нагрудного жилета, пронзил навылет правое плечо!

Над двором крепости взметнулись шумные выдохи и сдавленные возгласы, слившиеся в один. Наставник исполнил удар с такой точностью и скоростью, и таким изящным переходом, что ученики непроизвольно задержали дыхание, когда он не отошел в ожидаемую оборону.

Марен стиснул зубы. Рука ослабла, острая боль метнулась к локтю, к запястью, и погасла в сжатом кулаке, крепко сжавшем эфес; лицо осталось каменно спокойным. Острие маската принца уткнулось в песок арены; липкая струйка скользнула под рубахой, сперва согрев кожу, но вмиг став холодной, как лед.

На лице главного наставника вспыхнула самодовольная ухмылка.

— Может, стоит учиться у наставников? — он обвел учеников надменным взглядом, гордо расправляя плечи.

При этом хедмор чуть повернулся в ране, оплетая грудь Марена стальной сетью боли; принц медленно втянул воздух и сеть лопнула, боль отступила.

— Да, мэтр! — грянул нестройный хор.

И лишь четверо — Кригар, молчаливый Твеир и друзья из Грансена — сжали эфесы своих мечей, вынув и с силой вогнав их в ножны, ударив гардой о защитное кольцо устья. Звук потонул среди шума толпы, но Марен заметил движение и отчетливо уловил металлический щелчок. Они единственные поняли, что произошло.

— На сегодня хватит, все свободны, — главный наставник нарочито медленно тянул хедмор из плеча принца.

Кровь все быстрее пропитывала шерсть рубахи, струясь по предплечью. Первые капли показались из-под рукава. И когда мэтр, наконец, вытащил меч, принц легким привычным движением полоснул себя по запястью, отер клинок и убрал в ножны, лишь после этого позволив себе разжать немеющую ладонь.

А когда все разошлись, к главному наставнику приблизился мастер Дайнер, наблюдавший за боем.

— Не так уж он и хорош, — надменно хмыкнул мэтр Терин, заботливо вытирая окровавленную сталь. — Кровь Летар слабеет с каждым витком. Величие рода неизменно угасает. Похоже, Инген был последним «черным волком».

— Может быть, — в ответ пробормотал наставник «двуручников». — Может быть.

Дайнер окинул любопытным взглядом песок арены, что-то изучая и оценивая. Сделал шаг в одну сторону, затем в другую, будто к чему-то примеряясь. И мыском сапога прочертил полукруг прямо у ног мэтра.

— И когда лавина врагов иссякнет, станет ясно… — хитро подмигнул он, и довольный двинулся прочь.

Главный наставник не сразу понял его слова. Несколько мгновений стоял, с усмешкой разглядывая песок арены. И уголки губ медленно опускались, надменность сползала с лица.

— …что никто не ступил в зону моего превосходства, — рассеянно пробормотал он под нос, механическим движением все еще поглаживая меч.

Понимание приходило мучительно больно, как и любая правда, и безжалостно било по самолюбию — его нога ни разу не ступила внутрь условного круга!

Принц Летар лежал на кровати, закинув левую руку под голову, и сквозь тьму разглядывал деревянные балки потолка. Правая рука вытянулась вдоль тела, а на плече, на белой повязке, проступило алое пятно. Боль иногда просыпалась, стараясь вонзить свои острые когти, но тут же затухала, разбиваясь о твердую волю.