Лита продиралась против движения. Бордовая туника и такой же плащ за спиной заставляли толпу почтительно расступаться. По возможности, конечно: в узких торговых рядах отступать особо некуда. Девочка стремилась вырваться с рыночной площади. Ее стража на сегодня окончена, и хотелось, как можно скорее убраться отсюда. Благоговейное чувство величия Регелстеда таяло, словно снег после Большого Восхода, стоило лишь окунуться в обыденную жизнь этого города.

— Так ты теперь с ними? — раздался веселый голос.

Мальчик появился неожиданно, из ниоткуда. Вынырнул, словно рыба из воды, и зашагал впереди, будто они — старые знакомые. Лита сразу узнала иссиня-черные волосы, «стальные», дерзко усмехающиеся глаза, юное, но уже мужественно красивое лицо. Он выглядел так же, как и в день первой встречи, перед казармами. Даже одежды не менял: та же рубаха с надорванным воротом, те же штаны с протертыми коленями, те же изношенные сапоги.

— Если тебя увидят — схватят, — Лита огляделась, но она оказалась единственным стражем в поле зрения.

Мальчик хитро подмигнул.

— Чтобы меня схватить, требуется нечто большее, чем бордовый плащ за спиной. Посмотри вокруг, — он, на удивление легко в царящей толчее, развел руками, — это — мой мир!

Мальчик двигался непринужденно, легко виляя в плотном потоке. В то же время, Лите приходилось периодически работать локтями, чтобы проложить себе путь.

«Верткий, как змей», — вспомнила девочка слова Аренгеста, воина, чей меч мальчик положил к ее ногам.

А вслух спросила:

— Где твои родители?

— Они покинули меня, — мальчишеские плечи чуть дрогнули. — Но мы еще свидимся.

Ловкая рука мелькнула между столпившимися у прилавка, и в ладони очутились два яблока. Он бросил одно через плечо — Лита поймала — и впился зубами во второе, брызнул сок.

— На мне тоже бордовый плащ. Стоит ли испытывать судьбу? — улыбнулась Лита, вертя фрукт в руке. — Я могу схватить тебя.

Мальчик кинул взгляд через плечо, ничуть не смутившись, а, казалось, наоборот — повеселев.

— Сестра тоже постоянно твердила, чтобы я не испытывал ее терпение… Но, да, ты — можешь схватить меня. Но что-то мне подсказывает, что ты этого не сделаешь.

И в «стальных» глазах искрилась такая уверенность, будто он способен читать мысли.

— Та прав, — Лита откусила яблоко. — Не сделаю.

— Я неплохо разбираюсь, — пробубнил мальчик с набитым ртом, а на лице блуждала загадочная улыбка.

— С мечом ты тоже неплохо обращаешься. Кто тебя учил?

— Это наследственное, — отмахнулся он.

Впереди показались внутренние стены Регелстеда, портал ворот и «бордовые» стражи.

— Можешь называть меня Кин, — бросил мальчик.

Лита хотела ответить, но он уже растворился. Толпа смыла его след, словно волна след на песке.

«Быстрый, как вепрь», — хмыкнула про себя девочка, вновь примеряясь зубами к яблоку.

Осень подходила к концу. Ночи стали прохладней, но дни стояли по-прежнему теплые — в Гольхеймурине погода мягче, чем в Сером Мире, а снег и вовсе видели лишь Призрачные горы на юге.

Лита все чаще вспоминала, как белые хлопья кружат в воздухе, как ложатся на деревья, как скрипят под ногами. Вспоминала, как маленькой ловила их языком, задрав голову. Как они сыпались с дерева, если потрясти, проникали за шиворот, ледяными каплями пробегали по спине… Вспоминала маму. Мягкий голос, напевающий колыбельную холодными вечерами. Теплые руки, обнимающие и поглаживающие по волосам, тогда еще черным, как уголь. Вспоминала рассказы отца у камина, драконов на его доспехе: Элкерома и Раэнсира… Обсидиановый взгляд Айдомхара…

И тот день, когда все закончилось. Когда оборвалась одна жизнь и началась другая. Путь, который вел в неизвестность, наполненную одной единственной целью. И конец у этого пути, так или иначе, мог быть лишь один — смерть. Вот только — чья?

Лита не боялась смерти. Как и все Охотники, она готовилась к ней с детства. Но теперь… Она должна забрать Зверя с собой за Серые Грани! И если для этого придется использовать Дар Морета, рискуя поддаться Голоду… Что ж, к этому она тоже готова! И не важно, пред какими Богами предстанет, ей не в чем будет винить себя, и не за что будет оправдываться, когда свершится месть!

«Смертью я отвечу на смерть!» — бились в памяти слова Великого Воина.

…И вот — уже подходила к концу осень. Лита ежедневно несла стражу на рыночной площади. И хоть место это давно опротивело, не жаловалась на судьбу.

Она часто бывала в Храмовом районе, часто бывала в самом храме. Девочка прекрасно помнила, что Холар — маг, и так же прекрасно помнила слова магистров: «В тебе нет магии». Но читала рукописи, старалась научиться хотя бы самому простому колдовству. Пусть это ничтожно по сравнению с Силой, коей повелевают магистры, но все лучше, чем ничего.

Но безуспешно.

В «Темной ночи» девочка старалась появляться, как можно реже. Адерик встречался с Холаром, что называется лицом к лицу, и в отличие от нее самой, прошедшее время его ничуть не изменило. Повезло, что они разминулись в Эренгате. Хотя сейчас Лита все больше сомневалась в этой немыслимой удаче. Инниут, похоже, твердо решила взять ее Линии Жизни под строжайший контроль.

И Лита не противилась.

Кин, напротив, появлялся в Храмовом районе так часто, что Лита переживала каждый раз, когда они расставались. Как мальчик пробирался мимо стражи, оставалось загадкой, а на все вопросы лишь небрежно отмахивался.

«Это мой мир!» — гордо заявлял он с ехидной ухмылкой.

Большего Лита добиться не могла и перестала пытаться.

Как оказалось, Кин многое знал об истории Яркого Мира. И, что более важно, об истории Ордена.

— …Сам Орден очень стар, он существует тысячелетия. Но короли всегда их сдерживали, не давали развернуться. Магистров уважали, да. Но не более, — поучительным тоном вещал Кин, когда в очередной раз пробрался в казармы.

— Я видела их храм в Эренгате.

— В Эренгате храм появился относительно недавно, лет пятнадцать тому. Именно тогда Орден стал распространять свое влияние, причем так быстро, что только что их считали некими отшельниками, и вдруг — бах! — уже чуть ли не сами Боги, которых представляют.

Мальчик так рьяно хлопнул в ладоши на свое «бах!», что на мгновение Лита прислушалась: вечером казарма, казалось, замирала, и любой шорох радостно отправлялся в путь по пустым каменным коридорам.

Но ни один камень не откликнулся.

— Магия, — понимающе кивнула Лита, удостоверившись, что тишина не дрогнула.

Кин покачал головой, развалившись на койке в комнате девочки.

— Нет. Точнее, не только. Когда король Рикар решил связать свою жизнь с адерийской принцессой Эльвеной, многим это не понравилось: никто не хотел видеть на троне наследника этого союза. Но Орден, напротив, поддержал короля, за что и был вознагражден. Король стал прислушиваться к ним. И после смерти Рикара, Регелстед перешел во власть Золотого Совета.

— И никто не воспротивился? — брови Литы удивленно приподнялись.

Но Кин лишь хмыкнул.

— Регулярное войско Регелстеда насчитывает пять эттаров — без малого, десять тысяч мечей, да еще эттар Инглагаров — личной королевской охраны. А в военное время численность войска вырастает до сотни тысяч. И все они после смерти Рикара остались верны Ордену. С такой силой, да еще и подкрепленной магией — и не теми жалкими заклятиями, которыми разгоняют тучи! — никто не мог потягаться. Даже адерики — все, чем они владели, лишь отголоски истинной Атейи, — Кин сделал паузу. — Впрочем, за последние несколько лет и они прибавили в мастерстве…

Шаги еле слышно шуршали по каменным плитам. Кольчужный хауберк Лита сняла, переодевшись в более удобную и привычную одежду. От всего одеяния Ордена остался только короткий меч на поясе, да «золотое солнце с пятью лучами» пристегнутое слева на груди. Очередная стража окончена, и девочка, по обыкновению, направлялась в Зал Знаний храма.