— Baas om lages [Умереть в сражении], - ответил он, накрыв ее ладонь своей, но голос звучал глухо и безжизненно.

— Я приму свою судьбу, — добавила Лита, заглядывая в серые глаза. — Какой бы она ни была.

Саодир вглядывался в юное лицо, но черты девочки оставались полны решимости.

— На праздновании Высокого Солнца обязательно соберутся все магистры Ордена. Со всего Гольхеймурина. Но тебе нужно быть среди них, — Саодир замолчал, но всего на мгновение: — И Магистратура даст тебе этот шанс.

Лита коротко кивнула, поджав губы.

— Значит, поступлю в Магистратуру.

Глава 7

7 Эон, 482 Виток, 44 День Осени

— Дитя Солнца идет ко мне.

Воин с золотым солнцем на плаще опирался на темно-бордовый гранитный жертвенник в центре древнего зала. По стенке чаши, стоящей перед ним, тонкой струйкой бежала кровь, изредка задерживаясь в засечках рун. Багряная поверхность рябила кругами, и уши воина подрагивали в такт, вслушиваясь в слова, слышные ему одному.

— Ее встретят, — кивнув невидимому собеседнику Холар. — Все идет, как и должно. Немного раньше срока, но…

Чаша забурлила, перебив Холара. В зале стало светлее: полыхнули очаги, и пламя свечей выросло; паутины трещин на стенах проступили из мрака.

Тишину пронзил скрип зубов.

— Я — единственная сила в этом Мире! — яростно прорычал Холар. — С девчонкой я как-нибудь справлюсь! А когда мне подчинится Когуар… — он выпрямился, стиснув кулаки так, что побелели костяшки, а заострившиеся ногти впились в ладони.

Багряная поверхность расходилась частыми кругами, играя отблесками пламени; свет вновь задрожал.

Ноздри Холара гневно раздулись — ему явно пришлось не по нраву то, что он слышит. Рука подняла золотую чашу за тонкую ножку, поднесла ближе к лицу.

— Решения здесь принимаю я! — прошипел он, и выплеснул кровь на алтарь.

Шаги гулом отражались от стен, когда он шел по неосвещенному коридору. А по обе стены едва виднелись темные фигуры, до горла прикрытые прямоугольными щитами. Одинаковые длинные копья возносились у правого плеча. А забрала шлемов довершали сходство, скрывая лица воинов, и делая их совершенно неотличимыми друг от друга.

И по мере продвижения Холара, из темноты появлялись все новые. Стояли неподвижно, словно высеченные из камня статуи, не издавая ни единого звука. И даже по-Звериному чуткий слух Холара, проходящего на расстоянии вытянутой руки, не мог уловить их дыхания.

Но в каждый момент воинов было двенадцать. Каждый раз, когда взору представали двое новых, тьма поглощала двоих последних, они рассеивались серым туманом.

— Хорошая иллюзия, Мокат, — усмехнулся Холар, покидая храм.

И в проеме проступила фигура тринадцатого воина. За плечами колыхался плащ цвета предрассветной хмари, полы которого плавно перетекали во мрак за спиной. А по графитово-серому нагруднику струились тонкие призрачно-серебристые нити, складываясь в огнедышащего Крылатого Змея. И создавалось впечатление, что Змей извивается по стали.

Как и у остальных двенадцати, грудь Моката не вздымалась, и легкие не наполнял, распирающий ребра воздух.

А когда Холар покинул последнюю ступень, ведущую ко входу в древний храм, силуэт воина дрогнул и распался клубами дыма.

Звук шагов Холара, стучащих по мощенной камнем улице, разносился далеко окрест в окружающей тишине. Тьма нарушалась лишь серебристыми струями света, льющегося сверху, с высоких сводов огромной каверны, выхватывая каменные стены домов — заброшенный и забытый миром город, укрытый глубоко в Призрачных горах, выглядел зловеще в своем запустении.

Но Холар двигался свободно и непринужденно.

И на протяжении всего пути тени в переулках вдоль главной улицы шевелились, то сгущаясь, то рассеиваясь: Воины Тумана не оставляли Холара, пока он не покинул Веймелард.

Глава 9

7 Эон, 482 Виток, 45 День Осени

Четверо. Все четверо в бордовых мантиях с золотой оторочкой. Все четверо — мужчины в расцвете сил. Темно-каштановые волосы всех четверых слегка серебрятся сединой, но лица выглядят молодо. Слишком молодо. Совершенно не по возрасту, который выдают ореховые глаза. В этих глазах читается опыт и знания. Они видели многое. Видели столько, сколько никак не могли видеть обладатели этих лиц без единой морщинки.

Все четверо Старшие магистры ордена Нового Света. Каждый из них владеет Силой.

Орден составляли не только эти четверо. Помимо них имелось множество адептов и послушников, различных колдунов и чародеев. Но никто не мог сравниться с этими четырьмя. Собственно, потому они и назывались Старшими магистрами, магистрами Золотого Совета.

— Дай свою руку, девочка, — мягко произнес один.

Голос звучал легко и бодро, но, как и глаза, не мог обмануть Литу. Обладатель этого голоса давно пересек черту зрелости, в этом девочка нисколько не сомневалась.

Говоривший стоял перед Литой, остальные восседали в резных креслах, расположенных полукругом: по два с обеих сторон от ступеней, ведущих к более массивному, что своей отделкой больше напоминало трон.

«Значит, это ЕГО место», — пронеслось в голове девочки.

Она стояла в центре круглого зала, на украшенном мозаикой полу, окруженная колоннами, что поддерживали прозрачный купол. Стояла в лучах мягко струящегося света, который ложился на плечи и играл в огненных волосах россыпью искр, оттеняя силуэт в изумрудном с золотом платье и топя мир за границей этих лучей в легком сумраке.

За белыми ребристыми колоннами и окружающей галереей виднелись ниши, в которых уютно расположились статуи четверых Старших Богов. Лита сообразила, что это не кто иные, как Вардена, Акев, Хемаль и Эледур, олицетворяющие четыре стихии: землю, воду, воздух и огонь. На каждую из ниш сверху падал тот же мягкий искрящийся свет, придавая изваяниям величия, и словно заставляя сиять. Игра света и тени искусно подчеркивала изгибы каменных тел, создавая впечатление, что остальной зал погружен во тьму.

А за троном возвышалась пятая статуя, своими размерами превосходящая все остальные почти вдвое. Эриан, Повелитель Золотого Света. Из рассказов Саодира Лита знала, что Орден почитает его, как главного из Богов.

«Несущие свет в мир», — невольно вспомнились девочке слова адерика, наполненные презрением.

Холодные, как лед, пальцы магистра коснулись девичьей ладони. Он вглядывался в изумрудные глаза, и мороз бежал по коже. Внезапно, она почувствовала легкий укол где-то глубоко в сознании. В груди все словно сковало льдом.

Это не походило на страх или онемение — девочка полностью контролировала свое тело, — но ощущение такое, будто с головой окунули в ледяное озеро.

«Стихия воды», — мелькнуло в голове.

Сосредоточенное лицо магистра сперва нахмурилось, а затем — на нем появилось удивление, граничащее с растерянностью. Выражения сменились так быстро, мелькнули всего на мгновение, но Лита успела их уловить.

Магистр отступил на шаг, молча передал ладонь другому, не сводя с девочки ореховых глаз — руку обожгло. Волна тепла прокатилась от запястья к предплечью. Тепло растекалось по венам, согревая мышцы и окутывая тело легким блаженством.

«Огонь, видимо».

И вновь она заметила краткое удивление и растерянность в умудренных жизнью глазах, что смотрели на нее с неподходящего им молодого лица. И вновь магистр передал руку следующему, не сказав ни слова.

«Так, а это, похоже, воздух», — решила девочка, когда тепло отхлынуло и повеяло свежим бризом.

И вновь укол в сознание, и вновь недоумение на лице.

Лита стояла неподвижно. Ни один мускул не дрогнул. Ни когда холод полз по спине, ни когда жар коснулся кожи, ни когда свежесть наполнила легкие. Не дернулась, не шелохнула рукой — лишь молча смотрела в одинаковые ореховые глаза, не отводя взгляда. Смотрела без злости, без ненависти. Смотрела, как можно равнодушнее и преданнее. Даже, когда сознание покалывало, она не вела и бровью.