Пройдя два квартала, тип свернул в переулок. Слава уже успел обрадоваться представившейся возможности, но незнакомец быстро направился к двухэтажному зданию, возле которого толкались маргинального вида личности, и вошел внутрь. Слава устремился за ним. Вывеска на входе гласила: «НАДЕЖДА. СОЦИАЛЬНЫЙ ПРИЮТ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ». Слава, не раздумывая последовал за ним, и оказался в длинном, сумрачном коридоре.
Мужчина с сумкой скрылся за поворотом впереди. Слава ускорил шаг. В комнатах виднелись двухярусные кровати, постели, накрытые серыми одеялами. Постояльцы с любопытством выглядывали из дверей, Славу преследовал сначала шепот, а потом возгласы, все более громкие:
– Король… Это же наш король!
– Где он пропадал?
– Как думаешь, нальет?
– Здесь нельзя.
– А я за ним пойду! Хоть на край света.
Слава старался не смотреть по сторонам. Кто-то похлопал его по плечу, и он с раздражением стряхнул чужую руку. Мелькали открытые двери, испитые, морщинистые лица, тянулись навстречу руки. Казалось, коридор никогда не закончится. Но вот вереница дверей осталась позади, а за поворотом Слава обнаружил одну-единственную чуть приоткрытую дверь. Табличка указывала, что это кабинет директора. Слава уже собирался было войти, но потом решил задержаться у двери, прислушиваясь к разговору внутри.
Глава четвертая. ТетьНадь
Тетя Надя, как обычно, коротала вечер пятницы за просмотром бумаг и финансовых отчетов. Благотворительность требовала крайне тщательного и аккуратного ведения документооборота, чтобы не придирались разного рода проверяющие органы, никогда не питавшие симпатии к ее подозрительному, с их точки зрения, заведению.
Этой маленькой женщине, уже не юного возраста, но моложавой и подтянутой, одетой по обыкновению в деловой брючной костюм, с неизменной короткой стрижкой, какую часто предпочитают энергичные дамы, гораздо больше подходило, когда к ней обращались по имени отчеству – «Надежда Леонидовна». Но так ее называли только крупные благотворители да чиновники, для подопечного контингента же она всегда оставалась «тетей Надей» или даже короче: «ТетьНадь».
Дела у тети Нади шли не очень. Не так много людей готовы жертвовать на приют для бездомных и опустившихся, когда в стране столько денег нужно больным детям, умирающим от онкологии и одиноким, брошенным старикам. Бомж – это не кошечка и не собачка, его фотографию не разместишь в интернете с призывом о помощи. Приходят помогать только те, кто и сам прошел этот путь, но сумел выкарабкаться и крепко встать на ноги. А таких людей, не смотря на все ее усилия, было немного.
Надежда Леонидовна отчаянно ломала голову, где ей взять денег на оплату задолженности по коммунальным услугам. Можно сэкономить, если временно отменить бесплатные горячие обеды, которые каждый день раздавались у приюта всем желающим, но погода стоит еще холодная, многим подопечным без горячей еды не выжить, а приютить всех, кто нуждается, она не может. И не только потому, что места освобождаются редко, но и потому, что было у тети Нади строго условие – на постой брала только трезвых. Чуть заметит запах перегара или найдет заныканную чекушку – тут же гонит взашей. Но кормила всех, без разбора. Не могла отказать голодному – так уж она была устроена.
От цифр на мониторе уже рябило в глазах, но концы с концами никак не сходились. Надо было еще днем отработать этот вопрос вместе с приходящим бухгалтером, но времени не нашлось – пристраивала в больницу сразу двоих из подопечных, а задерживать человека в пятницу вечером не хотела. То, что она посвящает приюту все свое время – это ее личный выбор, но другие пусть решают за себя сами.
В дверь вежливо постучали, и тетя Надя вздохнула: жаль, что это не благотворитель. Откуда ему взяться в пятницу вечером, да еще без предварительного звонка? Так и оказалось, в ответ на ее громкое «Входите» в кабинете появился старый знакомый.
Еще одно из правил, заведенных в приюте, требовало, чтобы каждого постояльца называли его настоящим именем, даже если у него не было паспорта (документы, на самом деле, были редко у кого из ее контингента). И только один раз тетя Надя сделала исключение.
И дело было даже не в том, что человек не помнил, как его зовут. Просто невозможно было отказать, глядя в эти большие голубые глаза, чистые и наивные, как у ребенка из самой благополучной и добродетельной семьи. Да и выражение у него на лице всегда было детское – открытое, любопытное, немного наивное. Было у него и еще одно качество, редкое и замечательное не только в той среде, где он имел несчастье обитать, но и во всей нынешней жизни, – несмотря на небольшой рост и хилое телосложение, Фанфурик всегда был готов вступиться за любого, кого обижают, и оттого часто ходил побитым. Выяснить судьбу Фанфурика, и как он дошел до жизни такой, тете Наде так и не удалось, но в моменты трезвости она охотно принимала его в приют. Иногда они беседовали вечерами в ее кабинете за чашкой чая – такую фамильярность она позволяла себе мало с кем из постояльцев – по опыту знала, что с подопечными лучше держать дистанцию. Очень всегда тетя Надя переживала, что однажды Фанфурика просто-напросто убьют.
И тем радостнее было ей видеть давнего завсегдатая ее заведения не просто трезвого и в добром здравии, но и с явственными признаками того, что жизнь его началась заново, с новой, неизведанной страницы. Широко распахнутые его голубые глаза светились особенно ярко, словно к ним применили свои спецэффекты голливудские киношники, а больше всего о его новой жизни говорила одежда – из-под распахнутого пальто виднелись свежая, белая рубашка и галстук-бабочка в забавный горошек, на новеньких ботинках еще даже не сформировались складки, а руку украшали дорогие на вид часы.
– Бог ты мой! – воскликнула тетя Надя и встала ему навстречу. – Какие люди! Тебя и не узнать. Ну ты молодец, ой, молодец! Так держать!
Щеки Фанфурика заметно порозовели.
– Зашел вот… – сказал он, еще шире распахнув голубые глазища, – передать вам свою сердечную благодарность. Если бы не вы, меня бы уже давно закопали. Вот, чем могу!
Фанфурик протянул тете Наде сумку. Так как заглянула, так сразу и рухнула на стул вместе с сумкой. Сначала ахнула, а потом нахмурилась:
– Откуда у тебя это?
– Не бойтесь, не украл, – ответил Фанфурик, открыто глядя ей прямо в глаза – и не верить ему при этом было невозможно.
– Подарили, – пояснил он в ответ на ее недоуменный взгляд. – Вот и я вам дарю, только с одним условием.
Теперь уже тетя Надя приподняла брови в удивлении.
– Выпивку не покупайте на эти деньги.
Если бы это сказал кто-то другой, тетя Надя бы от души на него наорала и выставила взашей. Но Фанфурик произнес это с такой искренностью и заботой в голосе, что она только приподняла брови еще выше.
– Что за… – начала говорить она, когда дверь кабинета неожиданно распахнулась, и в комнату ворвался мужчина.
Не успела тетя Надя опомниться, как непрошенный гость схватил Фанфурика, развернул его лицом к себе и уже занес кулак для удара, но в последний момент отпустил.
– Ты? – спросил он. – Какого черта? Откуда у тебя сумка?
Тетя Надя на всякий случай спрятала сумку под стол. Лицо незнакомца явственно говорило, что он либо сильно пьет, либо недавно вышел из сильного запоя, но, судя по гладко выбритым щекам и твердой походке, к истине скорее имело отношение последнее. А с такими бывает и того… Делириум. Хотя, судя по ответу Фанфурика, в этом смысле волноваться больше стоило за последнего.
– Ангел подарил, – просто ответил тот и добавил хвастливо. – Мне его Боженька послал!
– Ну-ка, ну-ка, – сощурился незнакомец. – Что еще за ангел? Какой из себя?
– Красивый, – мечтательно произнес Фанфурик и закатил глаза. – Рыжий, высокий, лицо все веснушках, как солнышко. И штаны красивые – красные! Я себе специально такие же купил, на память о нем.
– Рыжий… Штаны, значит, красные! – гость сжал кулаки, и Фанфурик попятился назад.