И то злополучное видео с отцом Карина нашла только потому, что была не очень хорошей девочкой. В последнее время ее мысли все чаще занимал один из старшеклассников – высокий, сильный, густые и вьющиеся темные волосы собраны в аккуратный хвост, – хоть прямо сейчас на коня и в мушкетеры. Компанейский и веселый, он проводил все время в окружении то парней, то стайки накрашенных одноклассниц, совсем не из тех, кто интересуется скромными отличницами. Как умная и хорошая девочка, Карина считала, что ей пока рано встречаться с мальчиками – ей двенадцать-то стукнет только через пару месяцев. С телом, конечно, происходили кое-какие важные изменения, только это же еще не повод. Но думать-то ей о мальчиках никто не запрещал! А девятиклассник так и лез в голову. Карина представляла, как они вместе идут по улице, держась за руки, как сидят в кино, обнявшись, и как он подхватывает ее на руки – легко, как пушинку – и кружит, совсем, как отец в детстве.

На прошлый день рождения родители подарили Карине планшет, и она обещала, что будет использовать его только для учебы, ну и еще иногда поиграть чуть-чуть, но и сама не заметила, как втянулась в общение через соцсети. Но, как умная девочка, она позволяла себе устроиться на кровати с планшетом только после того, как сделает все уроки.

Карина нашла страничку своего обожаемого Димки, долго смотрела на его фотографию и все никак не решалась нажать кнопку «Добавить в друзья». Сердце стучало непослушно, совсем не так, как у девочки, которая не интересуется мальчиками. Она просматривала опубликованные им записи, быстро пролистывая страницу вниз. Но Дима ничего не писал, вся его страница состояла из сплошных перепостов картинок и видео. Некоторые были смешные и даже милые, например, забавные фотографии с котиками, а другие Карину очень и очень смущали – хорошие девочки такого смотреть не должны. Страничка отталкивала и пугала ее, но, в то же время, манила. Она не стала добавлять Диму в друзья, только время от времени заходила полюбопытствовать, что появилось новенького. Однако, для Димы она делала исключение из своих правил – заглядывала на его страничку прежде, чем приступить к урокам. Там она и увидела то злополучное видео. Сначала она даже и не собиралась его смотреть, только удивилась, откуда у пятнадцатилетнего парня любимый бармен, но быстро поняла, что это просто перепост. Лицо человека, запечатленного на застывшем кадре заставки видео в обнимку с полуголой девушкой, показалось ей знакомым. Тогда она развернула видео на весь экран и нажала кнопку проигрывания.

Когда ролик закончился и запустился по новой, Карина не выдержала и зашвырнула планшет в угол комнаты. Гадость! Фу, какая же гадость! Некоторое время она ходила по комнате, сжав кулаки. Что делать? Показать это маме? Она попыталась сесть за уроки, но математика никак не шла в голову – она не могла решить простейший пример. Потом ей начало казаться, что все это ей померещилось или приснилось. Она осторожно подняла планшет – будто тот был ядовитой лягушкой. Через экран от удара пробежала трещина (влетит от мамы!), но на кнопку включения планшет сразу отозвался. Карина пересмотрела ролик еще несколько раз. С каждым разом ей становилось все противнее и противнее. Вернулись с прогулки мама с Диной, сестра тут же принялась совать Карине в руки свой новый рисунок: вот мама, вот папа, вот две дочки. Карина с трудом сдерживала себя, чтобы не прогнать сестренку: ее назойливая болтовня раздражала, не давала подумать.

Отец в тот день ушел на работу раньше обычного, и они ужинали втроем. Карина с трудом засунула в себя два пельменя: перед глазами все стояла картина, от которой к горлу подкатывала тошнота. Мама всерьез забеспокоилась, даже проверила, нет ли у нее температуры. Когда они уложили Дину спать, Карина не выдержала и пошла к матери с планшетом. Смотреть на это вместе с мамой было выше ее сил – она просто сунула планшет ей в руки, нажала кнопку и ушла спать. Заснула с трудом, полночи ее мучили кошмары, а потом она услышала из-за стены голоса и поняла, что родители ссорятся.

На следующий день отец ушел. Карина часто думала о том, что было бы, если бы она не показала маме тот ролик. Может быть, все было бы по-прежнему? Может быть, лучше ничего не знать о таких вещах? Как поступают в таком случае взрослые люди?

Карина не могла не замечать, что мать ходит, как в воду опущенная. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы снова увидеть на ее лице улыбку. Раньше ее очень раздражало, когда мать пела на кухне – голос у нее был громкий, заливистый, а протяжные татарские песни казались скучными и заунывными. Карине это мешало сосредоточиться на уроках. Теперь она мечтала о том, чтобы снова услышать, как мама поет. Она почаще подсовывала ей дневник со своими пятерками, старалась помогать на кухне и по дому, бегала в магазин за продуктами. Бегать приходилось чаще, чем раньше, – мама стала рассеянной и часто забывала что-то купить.

Как-то вечером Дина раскапризничалась и затребовала шоколадку. Как назло, дома кончились даже конфеты. Утром сестренка умудрилась упасть с табуретки и расцарапать коленку и теперь не давала еще раз обработать ссадину. Смешно надув щечки, она канючила: «Мама, ты мне обещала! Вот не дам больше ножку, мне щиплет…», и в глазенках виднелись непритворные слезы. «Ладно, я сбегаю», – Карина прихватила пакет, взяла у матери деньги и отправилась в магазин.

На улице уже стемнело, Карина выскочила из подъезда и прямо на крыльце столкнулась с отцом. Она не сразу его узнала и поначалу даже шарахнулась в сторону от мужской фигуры, издававшей характерный запах.

– О! Дочка моя, – отец, пошатываясь, положил ей на голову тяжелую руку. – Привет, дочура!

Карина подняла глаза. Шапка набекрень, куртка в пятнах, в бороде застряли какие-то крошки, в уголках красных глаз скопился гной. Нестерпимо несло перегаром.

– Как поживаешь? – он попытался потрепать ее по щеке.

Карина сделала шаг назад, отбросила его руку и побежала прочь.

– Могла бы и ответить родному отцу, – услышала она позади окрик.

Вслед будто пролетело еще что-то матерное, но Карина решила, что ей показалось. Она почти бегом промчалась мимо ближайшего магазина – пошла в другой, за три квартала, чтобы успокоиться. Мороз щипал за щеки, она ускоряла шаги и трясла головой: все никак не могла отделаться от ощущения тяжелой руки. Жадно вдыхала полной грудью свежий воздух, но запах перегара словно засел где-то глубоко в легких и теперь никак не желал выветриваться.

Возвращаться домой было страшно. Вдруг он теперь дома? Наверняка дома, он ведь заходил в свой подъезд. Она некоторое время стояла перед собственной дверью и прислушивалась, но потом все-таки нажала кнопку звонка.

– Ты чего так долго? – удивилась мама. – Я уже беспокоиться начала.

– А разве… – начала было Карина, но быстро поняла, что отца дома нет, вздохнула с облегчением и ответила. – В нашем касса сломалась.

Еще очень долго она не могла поверить увиденному. Отец не мог быть таким, потому что не мог быть таким никогда. Папа – этот тот, кто читает сестренке сказки на ночь, как раньше читал самой Карине, тот, кто возит их летом на пикник, кто умеет дома отремонтировать все, что угодно, с кем всегда можно посоветоваться, тот, кто защищал в детстве от дворовых мальчишек, кто принесет в больницу самые вкусные конфеты и вообще самый надежный человек на свете. Мама может быть не в настроении, но отец – никогда. Когда Карину в детстве взрослые спрашивали, кого она больше любит – папу или маму, Карина всегда отвечала, что папу. Потому что мама может и поругаться, и заставить по дому работать, а отец всегда хвалит и балует. Ну, разве что следит, чтобы сделаны были уроки, да и то для виду – спросит, а сам даже в дневник не заглянет. А кто играл с ней в детстве в настольный хоккей, научил кататься на велосипеде и плавать и строил вместе с ней из детского конструктора замки для принцессы?

В том, что произошло с отцом, есть какая-то ошибка, недоразумение. И Карина, как умная девочка, должна обязательно это исправить. Конечно же, у нее все получится. Она просто объяснит ему, что нельзя так себя вести, надо взять себя в руки, что Диночка очень скучает по нему, что мама больше не поет, и всего-то ему и надо – бросить пить и вернуться к семье. А они его, конечно же, примут и простят. Конечно же, мама его простит.