Я вспыхнула и, выхватив туфлю, поспешно надела ее на ногу.

— Вы несносны! — вздохнула и сдалась. — Хорошо. Но только один круг!

Генерал подошел и взял меня за руку. Я вздрогнула, но его пальцы лишь слегка пожали мою ладонь.

— Где вы успели поцарапаться? — спросил он.

— Помогала садовнику обрезать розы, — ответила я и попыталась выпростать руку, но генерал не позволил и сжал мои пальцы чуть сильнее.

— Бруно настолько стар, что не справляется со своими обязанностями?

— Он справляется прекрасно! — возразила я, глядя, как двигаются его красиво очерченные губы, стараясь не поднимать взгляд выше, к очкам. — Но мне отчаянно скучно в вашем замке! Меня заперли как канарейку в клетке.

— Разве вы не жили точно так же в своем поместье? — губы слегка изогнулись в ироничной улыбке. — Баронесса Кёне ни разу не вывела вас в свет. Чем вы занимались, Мэрион?

Действительно, чем? Не ходила же по ночным клубам и не болтала с друзьями по скайпу. Если Мэрион не кружилась на балах, то ей только оставалось, что гулять по саду с Жюли и…

— Я читала, Ваша Светлость, — сходу нашелся ответ.

— Вот как! — изгиб губ остался в том же насмешливом положении, ладонь генерала обжигала, от него еще слегка пахло опиумным дымом. — О чем же, пичужка?

— Главным образом стихи и сказки, — и процитировала наизусть:

— Никогда не слыхал, — произнес генерал. — Что за баллада?

— «Лорелея», Ваша Светлость. В ней рассказывается о речной деве, которая своими песнями заманивает мореплавателей на скалы.

— Коварное чудовище!

— Скорее, одинокое и несчастное существо, которому не хватает человеческого тепла.

Показалось, или рука генерала дрогнула? Я опасливо взглянула в его лицо, но увидела лишь собственное отражение в черных стеклах.

— Ваши познания в поэзии впечатляют, — сухо проговорил генерал, поправляя новенький обернутый вокруг головы ремешок, — но вам не дали воспитания, положенного придворной даме. На балу нужно танцевать и вести светские беседы, а не упражняться в декламации.

Я хотела возмутиться, но самое обидное заключалось в том, что Его Сиятельство прав, и опустила пылающее лицо.

— Вы приняли правильное решение, когда пожелали научиться танцевальным па перед таким важным событием, — продолжил генерал. — Но ошиблись, обратившись к служанке. Впрочем, покажите, что вы запомнили.

К моему ужасу, все, чему учила Жюли, вылетело из головы. Захотелось провалиться сквозь землю, и я ожидала чего угодно: насмешки, язвительного замечания. Но генерал вдруг совершенно серьезно и спокойно сказал:

— Успокойтесь, Мэрион. Я не собираюсь кусать вас за каждую ошибку. Знаете, вы не первая, кто выходит в свет совершенным профаном.

— Вот как! — хмыкнула я. — И кто это был? Какая по счету жена?

— Это был я сам, — ответил генерал. — А теперь не бойтесь и покажите. На счет три. И! Раз, два…

Он повел меня по комнате. Поначалу я робела, сбиваясь с шага, но постепенно тело само вспомнило, как нужно двигаться, позвоночник выпрямился в струнку, плечи расправились, и я даже гордо подняла голову, но генерал подловил меня и похлопал по животу:

— Не выгибайтесь так, пичужка. Меня учили ходить господа офицеры и за неподобающую осанку лупили розгами. Подберите живот в себя!

— Это немыслимо! — фыркала я. — Не получится подобрать и тут, и там!

— Вы ведь хотели научиться, не так ли? — строго вопросил генерал. — Не забывайте, что завтра вас впервые представят двору Его Величества!

— Позвольте спросить, — любопытство давно жгло меня, — как же Его Величество простил вам убийство герцога Мартина?

Сначала ляпнула, потом подумала и съежилась, приготовившись отразить гнев генерала, но он сквозь зубы ответил:

— Стране и короне василиск Дитер оказался куда полезней картежника Мартина. Не отвлекайтесь, Мэрион! Для весеннего бала нескольких фигур полонеза недостаточно. Вам нужно научиться танцевать вальс.

— Вальс! — горестно вскрикнула я и, вырвав руку, остановилась посреди залы. — Я не смогу за одну ночь!

— Надо, — упрямо ответил генерал.

— Но если я не желаю? — я вытянулась в струнку и спрятала руки за спину.

— Тогда вы не поедете на бал, — ответил он, — и я вместе с вами. Если встреча послов не состоится, Его Величество очень расстроится. А когда Его Величество расстроен, он может отдать приказ казнить нас обоих. Однако какую чудесную осанку вы приняли! — восхитился он, приподняв черные брови над непроницаемыми очками, и бледное лицо отразило неподдельное удовольствие. — Пожалуйста, держите спину вот так. Теперь руку мне на плечо…

Воспользовавшись замешательством, он сжал мою ладонь и обнял за талию. Я вздрогнула, но не отстранилась. Перспектива быть обезглавленной бодрила ничуть не больше, чем стать каменным изваянием. В ложбинке дрогнул кулон, я ощутила теплое покалывание на коже, и быстро опустила глаза до того, как в очках генерала заклубилась золотая мгла. Его губы дрогнули в неудовольствии и сжались.

— Теперь запомните, — процедил генерал, — основной шаг в вальсе — приставной. На раз — правой ногой вперед, потом приставляем левую, и снова правой. И, пошли!

Мы тронулись с места осторожно, генерал поддерживал за талию и считал шаги. Сначала медленно, потому чуть быстрее. — Вы ведете, пичужка! — строго направлял он. — Это недопустимо. В вальсе ведет мужчина. Не отбивайте пятки! Шаг скользящий и легкий! Раз, два, три!

— Я никогда не научусь! — жаловалась я, считая про себя шаги и постоянно путаясь в подоле сорочки, ткань липла к ногам, и я постоянно одергивала ее.

— Не волнуйтесь, — снисходительно отвечал генерал, — я тоже научился практически за ночь.

— И кто вас учил? Какая-нибудь придворная дама?

— Куртизанка.

Я сбилась с ритма и тут же наступила генералу на ногу.

— Ой! Простите…

— Пустое, моя пичужка, — губы генерала снова изогнулись в улыбку, острую, как сабля. — К вашим услугам моя вторая нога. И! Раз, два, три…

Я чуть не прыснула со смеху, но тут же посерьезнела, сделала возмущенное лицо и заметила:

— Однако, какой вы!

— Какой?

— Порочный…

— А еще бастард, грубиян и… напомните, пичужка?

— О, с удовольствием! Угрюмый сыч!

— Совершенно правильно, — генерал резко повернул, я пискнула и отклонилась назад, но он поймал меня и улыбнулся: — Слушая ваши откровения, можно подумать, вы влюблены в меня.

— Я?! В вас? — задохнувшись от возмущения, я стрельнула взглядом по очкам, в них плясали лукавые огоньки. — Ни за что! Скорее, уж вы в меня, Ваше Сиятельство.

— Вы не правы, пичужка. Я старый солдат, и любовь мне незнакома. И, раз, два… Не вертитесь, пичужка! Ровнее спину!

— Вот раскомандовались! — пыхтела я. — То встаньте, то не вертитесь. И почему вы все время зовете меня пичужкой?

— Потому что вы пичуга и есть, — ухмыльнулся генерал, плавно ведя меня по кругу.

— Когда я впервые увидел вас, вы трепетали, что та птичка, попавшая в силок.

— Перед вашим взглядом все трепещут! — возразила я и поспешно опустила глаза.

— Иногда это раздражает, — ответил он и, перестав улыбаться, добавил тихо: — А иногда огорчает. — Выдержав паузу, продолжил, слегка замедлив шаг: — Вы знаете, Мэрион, я долго думал над вашими словами. Опиум позволяет заглянуть внутрь себя, остаться наедине со своими мыслями. Я оборачивался назад и видел только тьму и смерть, — ладонь генерала дрогнула на моей талии. — По законам Фессалии верховный главнокомандующий должен быть женат, но я устал и больше не хочу играть в эти придворные игры. Я оставлю вас в живых.