Я отлил, стоя к нему спиной.

Мне нужно принять душ и начать уже собираться, — прожестикулировал я, закончив.

Он снова равнодушно пожал плечами.

Может быть, тебе пойти помочь Джею? — предложил я.

Он покачал головой. Он не собирался никуда идти, никогда не делал этого в таком настроении, просто стоял и смотрел, будто чтобы убедиться, что я не исчезну волшебным образом, его глаза были наполнены боязливостью, которую я не мог понять.

Я в порядке, — снова сказал я. — Почему бы тебе не пойти поиграть, пока я принимаю душ?

Он опустил голову и смотрел в пол, его ноги не двигались.

Вместо того, чтобы принимать душ, я надел халат и прошлёпал по коридору на кухню, где Джексон приготовил кофе. Его мама и папа сидели за нашим маленьким кухонным столом. Ной послушно шёл за мной, остановился примерно на расстоянии вытянутой руки, будто хотел быть достаточно близко, чтобы схватить меня, если я предприму какую-то попытку внезапно исчезнуть.

— Я не знал, что у нас гости, — сказал я.

— Мы не гости, — ответила миссис Ледбеттер. — Мы семья.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил мистер Ледбеттер.

— Всё ещё не умер, — ответил я.

Миссис Ледбеттер усмехнулась, затягиваясь электронной сигаретой.

— У кое-кого бо-бо, а мне нужно принять душ и собраться, — сказал я, бросая взгляд на Джексона.

— Не смотри на меня, — ответил Джексон, поднимая руки вверх. — Когда у него бо-бо, я ему без надобности.

— Без надобности? — повторила миссис Ледбеттер. — Ты пробыл здесь слишком долго, Джеки.

— Что за бо-бо? — спросил мистер Ледбеттер.

— Он иногда становится неуверенным, — сказал я.

— Не редкость для ребёнка в его состоянии, — ответил он. — Хочешь, чтобы мы присмотрели за ним?

— Он никого к себе не подпустит, — сказал Джексон. — Не тогда, когда у него одно из таких настроений. Только своего папочку.

— Ты не очень хорошо выглядишь, — обратилась ко мне миссис Ледбеттер. — Ты уверен, что готов к прощанию? Знаешь, ты не обязан идти. Не думаю, что кто-то будет на тебя ворчать.

— Это мой дед, — сказал я.

— Я присмотрю за ним, — дал слово мистер Ледбеттер. Он помахал Ною, подзывая его подойти.

Ной покачал головой.

Мистер Ледбеттер встал и подошёл ближе, потянувшись, чтобы взять Ноя за руку. Ной отдёрнул руку с испуганным выражением лица и недовольным стоном.

— Всё нормально, — ответил я.

— Давай посмотрим телевизор, — громко сказал мистер Ледбеттер Ною, в преувеличенной манере выговаривая слова. Он указал на телевизор.

— Правда, всё нормально, — сказал я.

— Идём, — велел мистер Ледбеттер, ещё раз потянувшись за рукой Ноя.

— Хах! — со злостью проворчал Ной, отстраняясь всем телом, будто мистер Ледбеттер был огромным, страшным монстром.

— Пап, оставь его в покое, — сказал Джексон. — Даже я не могу до него достучаться, а тем более чужак.

— Нужно уговорить его выйти из зоны комфорта, — настаивал мистер Ледбеттер.

— Удачи с этим, — пробормотал я.

— Мы можем тебе что-нибудь сделать? — спросила миссис Ледбеттер.

— Кофе было бы неплохо, — признал я. — И, может быть, лоботомию.

— Вижу, торнадо не убило твоё чувство юмора, Вайлис, — сказала миссис Ледбеттер.

— Вовсе нет, миссис Безбилетница.

Она засияла, её глаза блестели от того, что казалось необычным количеством весёлости. Она действительно была сама себе на уме, эта женщина.

Я взял кофе и направился обратно в спальню.

Джексон и Ной потянулись следом за мной.

Джексон набрал ванну, и, как можно скромнее, я разделся и опустился в воду. Джексон намылил мои волосы, сполоснул их. Я вытерся, присел на унитаз, чтобы завязать свои волосы в хвостик сзади.

Всё это время Ной стоял и наблюдал.

Я почистил зубы, подстриг бороду, пока Ной стоял на расстоянии вытянутой руки, глядя на меня печальнейшими голубыми глазами, будто запоминая меня, готовясь к тому дню, когда меня неизбежно не будет рядом, не говоря ни слова. Он был как маленький странный призрак, преследующий меня по пятам. Он казался расстроенным из-за того, что я намочил бинты вокруг груди, как будто я нарушил правила. Он промокнул их полотенцем для рук, пытаясь высушить.

Джексон выложил одежду на кровать и помог мне одеться.

Поможешь мне завязать ботинки? — спросил я Ноя, сидя на кровати и не зная, как наклонюсь и завяжу шнурки со своими рёбрами и загипсованной рукой.

Он послушно опустился на колени и завязал шнурки на моих туфлях. Затем отошёл назад, снова закусывая губу.

— Иди сюда, — сказал я, подзывая его жестом.

Я притянул его ближе и поцеловал в волосы. Он стоял на месте, неподвижно, как статуя. Я отстранился, с опаской глядя на него, улыбаясь, давая знать, что я по-прежнему здесь, что всё хорошо, что всё будет хорошо.

Я люблю тебя, малыш, — прожестикулировал я. — Ты меня любишь?

Он едва незаметно кивнул. Он протянул руку, чтобы положить её мне на плечо, будто намеревался прочесть мне о чём-то лекцию. Вместо этого, несколько долгих мгновений он смотрел на меня, ища что-то. Что, я не знал. Он смотрел на меня почти целую минуту. Затем, видимо, удовлетворившись, он вдруг развернулся и вышел из спальни.

— С каждым днём он становится всё более и более странным, — тихо произнёс Джексон.

— Он просто напуган, — сказал я в его защиту.

Глава 40

Все уходят

Мы вышли из «Джипа» на парковке рядом с похоронным бюро. Мистер и миссис Ледбеттер были нетипично молчаливыми, и их молчание тянулось весь путь от Тупело. Сейчас они стояли бок о бок, оба выглядели очень элегантно и достойно.

Я не хочу идти внутрь, — прожестикулировал Ной, поднимая на меня взгляд с несчастьем в глазах.

Мы должны попрощаться с дедом, — ответил я.

Нет!

Мы должны!

Я не хочу идти, папочка.

Пожалуйста?

Нет!

Почему?

Он ушёл.

Я знаю. И мы должны попрощаться.

Мы не можем попрощаться, потому что он мёртв.

Он всё равно нас слышит.

Все уходят. Я ненавижу это!

Это не правда. Я здесь.

Но ты тоже уйдёшь.

Не уйду!

Ты уедешь в Б—о—с—т—о—н с Джеем.

Кто тебе это сказал?

К.

Серьёзно?

Она сказала, что ты влюблён и уедешь, прямо как мама.

Я медленно покачал головой.

Это правда, — в своей упрямой манере настаивал он.

Я никуда не собираюсь. Как и Джей. Что с тобой случилось?

Дед ненавидел меня.

Не правда.

Он ненавидел меня, и я ненавижу его.

Не говори так.

Он ненавидел меня и ушёл. И мама ненавидела меня и ушла. И Джей ненавидит меня, и он тоже уйдёт, и ты уйдёшь с ним. Все уходят, и я ненавижу это! Все думают, что я просто большой тупой придурок! Я знаю, что я не хороший. Прости, что я не хороший, папочка. Прости!

О чём ты говоришь?

Я видел его.

Что ты видел?

Я не могу тебе сказать.

Почему?

Потому что он возненавидит меня и уйдёт, и ты уйдёшь с ним.

Ной выглядел напуганным, взбудораженным. Но он не был просто расстроен; он становился неуправляемым и суетливыми. Он смотрел на меня так, будто был вне себя. Он видел, как Джексон что-то делает. Но что?

О Боже, что?

Что с тобой случилось? — спросил я, моя правая рука болела от необходимости держать вес гипса, пока я жестикулировал.

Он расплакался.

Что? — прожестикулировал я, опускаясь на корточки и обвивая его здоровой рукой.

Он покачал головой, полный несчастья.

Расскажи мне, — подтолкнул я.

Но сын погрузился в неловкую тишину.

Мы не можем исправить вещи, если не будем говорить о них, — сказал я. — И ты знаешь, что я бы никогда не бросил тебя. Разве нет? И Джей тоже не бросит. И Джей не ненавидит тебя. Почему ты так говоришь?

Он отвёл взгляд от меня, прерывая наше общение. Я подцепил пальцем его подбородок и повернул голову в свою сторону, но он закрыл глаза.