На юге наступление уже началось, а тут, на севере, к нему только еще готовились. И на передовой за Сестрорецком тихо. Дремлют уцелевшие сосны, раскинув заснеженные лапы. Словно свечи застыли кусты можжевельника. Крыши редких разбросанных домиков совсем слились с общим белым фоном. Даже трудно понять, что это и есть бывшее жилье, пока не подъедешь вплотную и не глянут на тебя пустые глазницы окон.
Скоро и здесь заговорят пушки. Чернотой, как после ранней весенней вспашки, задымит развороченная земля,- запахнет вокруг пожарищем. Невесть откуда слетится воронье…
Не доехав до передовой километра полтора, свернули на лед залива, взяв направление на форт «О» - малюсенький насыпной каменный островок, один из многих, разбросанных вокруг Кронштадта. Сделаны они еще в петровские времена и более двухсот лет охраняют подступы к морской крепости. На фортах установлены тяжелые корабельные орудия на случай нападения противника.
Жерлами орудий форт «О» направлен против финского берега, до которого миль десять.
На форту нас уже ждали и как дорогих гостей сразу же провели в один из петровских казематов. Все они одного покроя: сводчатый потолок, двухметровые стены из красного каленого кирпича, по которому ударь зубилом и брызнут искры. В каземате несколько заправленных коек - на двоих одна, стол., деревянные скамейки, вытертые до блеска. А на стене репродуктор. Не то узбек, не то киргиз тянет бесконечную восточную песню.
- Ванечка, выключи,- попросил Кадурин.
- Пусть поет,- отмахнулся Фролор,
Но от Кадурина не так-то легко отделаться. Он достал нож и протянул его Ивану.
- Ну, отрежь ему хоть кончик язычка…
Ребята захохотали. Фролов с сердцем выдернул штепсель.
Распределили койки. Нам с Трапезовым досталась крайняя, у двери. Он зачем-то начал ее прихорашивать. Очевидно, по привычке. Был Василий удивительным аккуратистом. Объясняли это ребята по-разному. Одни от носили за счет врожденной требовательности к себе. Находились и такие, которые считали, что он выслуживается перед начальством. Трапезов знал об этих разговорах, но не обращал на них никакого внимания.
Когда все разместились, капитан Маценко, сидевший у стола и сосавший трубку, позвал:
- Давайте сюда, поближе. Думать будем…
Только сейчас нам стало известно, зачем нас привезли на форт. То самое шоссе, по которому мы ехали от Ленинграда до Сестрорецка, проходит вдоль берега залива и на финской стороне. По шоссе у них ездят автомашины на передовую и обратно в тыл. На легковых шикуют офицеры, часто подгулявшие, особенно по воскресеньям.
- Надо взять «языка»,- Маценко перекинул трубку в другой угол рта. - Желательно офицера…
Он замолчал, ожидая, что скажем мы. А какие могли быть разговоры? Надо, значит, надо. Все видели, что готовится наступление и необходимы свежие данные о состоянии финской обороны.
Самое кратчайшее расстояние по прямой от форта до финского берега - десять миль. Передовая упирается в залив несколько правее этой линии. Мы можем зайти к финнам в тыл, если возьмем влево, но и здесь только проникнуть на шоссе-дело нелегкое: надо миновать проволочные заграждения, за ними систему траншей, связывающих огневые точки - и все это будет лишь полделом. Захватить вооруженного «языка» из легковой машины - вот вопрос.
- Товарищ капитан! - Володя Борисов поспешно встал с места, окинул собравшихся глазами-щелочками:- На шоссе можно доски с гвоздями положить поперек. Снежком присыпать. Ш-ш-ш. ..сама остановится. Тут его и к рукам…
Очень живой, энергичный, Володя и говорил как-то запальчиво. Над большинством его предложений «старички» обычно посмеивались, но иногда он предлагал такое, что даже самым опытным разведчикам ничего не оставалось, как развести руками.
- А что, это, пожалуй, идея,- поднялся Трапезов.
Слово его было хорошей поддержкой Борисову.
Фролов медленно чесал за ухом, обдумывая. Мыслями он был далеко, среди заснеженных валунов финского берега. Именно здесь минувшим летом ему пришлось лазать с Гупаловым.
- Может получиться, - заговорил он. - Главное - место выбрать, в мешках надо полежать денек-другой, поглядеть…
- Полежим, конечно, все полежим, - Маценко явно понравилось предложение Борисова. - Сейчас надо решить в принципе. Мне думается, этот вариант можно принять?
- А чего, доброе дело, - пробасил Федор Фокин.
- Принимается, значит?
Все одобрительно закивали и задвигались.
Маценко ребром, ладони стукнул по столу.
- Значит, так держать! А теперь все по койкам. Хорошенько выспаться. О деталях - завтра.
Засыпая, мы уже видели себя на финском берегу. Вот на козлах натянуты колючие заграждения. Тихонько звякнув, под ножницами проволока расползается спиральками в разные стороны. Один проводок гладкий, без колючек, наверняка сигнальный. Резать его нельзя.
Надо очень осторожно поднять его повыше. Главное-не торопиться: спокойствие, выдержка и еще раз спокойствие…
Проход готов. Можно свободно проползти на четвереньках, причем троим сразу. Это уже немало. Теперь впереди траншеи, а за ними и шоссе. Нет ли поблизости часовых? Полежать с полчасика, и все станет ясно. При таком морозе часовой стоять на месте не будет. А снежок - он поскрипывает… Тишина кругом. Перемахнули через траншеи и на шоссе. Уложены доски с гвоздями поперек дороги. Теперь дело только за машиной. Грузовые ночью не ходят, тем более с воскресенья. Вот и она - легковая остановилась. И шофер и пассажир вышли и не могут понять, почему спустили баллоны. Один миг и оба скручены по рукам и ногам. Волочем их на залив. Они даже и не сопротивляются, понимают, чем это может для них кончиться. У проволоки заминка. Кто-то нечаянно оборвал сигнальный проводок, и в соседних блиндажах сработали звонки. Но пока финны разобрались что к чему, мы уже далеко.
Все завершено просто, легко, как в хорошей сказке…
2
Житье у гарнизона форта не из завидных. Зимой, того и гляди, заявятся с финского берега незваные гости. Летом - кругом мутная серая вода, как на корабле, потерявшем способность хода, только вместо железа под ногами - камень. Ни деревца, ни кустика, ни чахлой травинки. Камни от времени пооблезли, потрескались. Особенно заметны щели в бетонированных углублениях, где установлены орудия.
Но жить можно. Хороший красный уголок, большая библиотека, в кубриках радио. Иногда приезжают артисты. Добрая флотская столовая…
После обеда собрались в каземате. Были готовы доски с торчащими гвоздями. Маценко сказал шоферу:
- Придется тебе, Сивкин, пожертвовать баллоны. Надо посмотреть, как оно на деле будет получаться.
Сутулый великан Сивкин поежился - жалко было резину, но возражать не стал.
И хорошо, что проделали этот опыт. Остановилась машина гораздо дальше, чем предполагали. Как быть? Решили по сторонам шоссе устроить не одну, а две засады по четыре человека каждая: первую - не доходя того места, где должна остановиться машина, другую - чуть дальше. Захватить финнов можно было только неожиданным появлением с обеих сторон, не дав им взяться за оружие.
Остаток дня прошел в приготовлениях. Проверили, держат ли воздух спальные мешки. Подобрали белые маскировочные халаты. Постреляли из автоматов. На лыжах установили ручной пулемет; он мог пригодиться для прикрытия оперативных групп, захвативших «языка».
Распределили обязанности. На мою долю вместе с Гупаловым и Шинкаревым выпало подготовить проход р колючей проволоке и оставаться на месте до тех пор, пока не вернутся с «языком» с берега наши товарищи. В случае необходимости укрывшись в камнях, отвлечь на себя огонь ближайших пулеметных точек. Старшим Маценко назначил меня.
С командованием форта договорились об артиллерийской поддержке. Две наши красные ракеты - и форт открывает огонь по финскому берегу, который отсюда хорошо пристрелян.
…Под утро первые пять человек, в том числе и я, залегли в спальных мешках на льду, километрах в трех от берега. У всех были бинокли.