«Как он сейчас похож на настоящего слепого, - подумала Майя Михайловна. - Почему он так напряженно сидит?»

- Новая больница! Молодые, неопытные врачи. То не хватает аппаратуры, то плохо с топливом, то еще что-нибудь. Тысяча забот. Весной и осенью в деревне грязь по колено, не пройдешь. Справишься ли ты с этим?

- Справится, - сказала Елка. - Справится и будет веселым-веселым. Он ведь старый врач.

Майя Михайловна тяжело вздохнула:

- Ну что ж, надо попробовать.

Федор Иванович улыбнулся. «А сейчас он совсем не похож на слепого», - подумала она и сказала:

- Оставайся с Елкой. А если все будет хорошо, я вернусь.

На следующий день Федор Иванович с Елкой пошел в правление и позвонил Антону Соловьеву в райком. Елка стоя-ля рядом с отцом и видела его крепко сжатые скулы.

- Антон! - крикнул Федор Иванович. - Это Федор. Я согласен. - Он улыбнулся и повесил трубку.

- Он не передумал? - спросила Елка.

- Нет, не передумал. Он сказал, что уже три дня ждет моего звонка. И еще он сказал: мужайся!

- Тяжело уезжать, - сказала Майя Михайловна. - Ну, что я там буду делать одна? Беспокоиться.

- Будешь работать и ждать наших писем, - ответил Федор Иванович. - А потом приедешь. Месяца через два все станет ясно.

- Елка, ты смотри за папой, чисть ему каждый день сапоги. Не знаю, как вы справитесь без меня?

- Справимся. Мне будут помогать Тася и Славка. Но все равно возвращайся побыстрее.

Тут ударил два раза колокол, Майя Михайловна поцеловала мужа, Елку, вскочила на подножку, и поезд тронулся.

- Елка, в каком платье мама?

- В синем с белыми горохами, - ответила Елка.

«В синем с белыми горохами, - подумал Федор Иванович. - Это как небо с белыми облаками, или как море с пенистыми барашками волн».

Елка побежала следом за поездом, а Федор Иванович остался один. Люди толкали его, что-то кричали, он слушал стук удаляющегося поезда и два цвета мелькали у него в памяти: синий и белый. Два цвета, которые у него остались в памяти от той жизни, когда он был как все.

Федор Иванович почувствовал, что Елка стоит с ним рядом. Он протянул ей руку и сказал:

- У нас теперь будут короткие ночи, у нас больше никогда не будет длинных ночей.

ПОТЕРЯННЫЙ

«Дорогая мама! Ты расстроилась, когда узнала, что я перешел на заочное отделение, куда-то уехал. Боялась - не закончу институт. А на самом деле я тебе просто врал: ни по какой путевке комсомола я не уезжал, ни на какой дальней стройке не работал. Ты думала, твой сын герой. А он уже полгода в заключении. Или, как говорят здесь, «отбывает срок».

Успокойся. Прочитай письмо до конца и тогда ты поймешь, что самое страшное позади.

Жизнь моя протекает однообразно. Каждый день я хожу под охраной на лесозаготовительные работы. Потом, также под охраной, возвращаюсь в колонию. Со мной в бараке сидят воры и спекулянты. Но начну по порядку…

В последнее время я увлекался боксом. Занимался в спортивном клубе института. Мне нравился бокс, он меня делал ловким и сильным. Помнишь, когда я был мальчишкой, папа всегда говорил, что я трусоват, и его это огорчало.

Я боялся чужих мальчишек, боялся один ходить в лес, боялся темноты. А тут я почувствовал себя ловким и перестал бояться. Я научился точно рассчитывать каждое свое движение, мог в одну секунду сбить с ног двух противников.

После смерти папы стало туго с деньгами. У тебя мне просить не хотелось, а на стипендию жить было трудно. А тут еще из-за усиленных тренировок боксом я не подготовился к экзамену и провалил коллоидную химию. Остался без стипендии. Все же после экзамена я пошел па тренировку. Через два дня должны были начаться зимние студенческие соревнования. Сел в сторонку и стал медленно переодеваться: достал кеды, перебинтовал руки, а сам все думал, как быть?

- Что невеселый? - окликнул меня Мазин - заведующий клубом.

Я рассказал ему. Думал, может быть, похлопочет перед дирекцией, чтобы восстановили стипендию.

- Молодой человек, - сказал он, - это еще не беда. Надо бороться с трудностями. Со стипендией ничего, конечно, не выйдет. Ты же знаешь нашего директора, он непримиримый, упрямый «принципиалист». Придется найти вечернюю работу.

Целую неделю, пока я готовился к переэкзаменовке по коллоидной, меня кормили ребята из нашей комнаты. Потом все разъехались на каникулы. Последним уезжал Костя Прягин - староста нашей группы. В день отъезда он вручил мне длинный список, в котором перечислялось, куда требуются люди на временную и вечернюю работу. Нужны были рабочие в концертный зал, в театр и даже в цирк.

- В цирк! - возмутился я. - Подметальщиком?

- Ты напрасно так,-сказал Костя. - Совсем неплохая работенка. До стипендии протянешь.

- А как же бокс? - спросил я.

- Ну что ж, бокс пока придется отложить.

«Ему хорошо говорить, - подумал я. - А попробовал бы сам на виду у всего зрительного зала двигать но сцене рояль или подметать в цирке ковер после выступления зверей».

И тут появился Мазин.

- Не унывай, будет работа. - Он говорил, не разжимая зубов, потому что в уголке рта торчала папироса.-Держись за меня, не пропадешь. Небольшая просьба.-Мазин протянул мне туго упакованный сверток. - Припрячь. Жене подарок на день рождения. Не хочу раньше времени нести домой.

Мазин порылся в кармане и протянул мне десять рублей.

- До лучших времен. Выкрутишься, отдашь.

Я спрятал сверток в чемодан, пошел в столовую, поел, и настроение у меня сразу улучшилось.

Мазин появился дней через пять. Он взял сверток и, пожевывая мундштук папиросы, спросил:

- Кончаются денежки? Да, кончаются? Ну, на тебе еще полтинничек. - Он протянул пять рублей.

Я стал отказываться, но он оставил деньги и ушел. Скоро Мазин принес еще один сверток, потом унес его и принес новый. Когда он пришел в пятый раз, я сказал, что больше не возьму, перед ребятами неудобно.

- Подумаешь, телячьи нежности! Неудобно, да? - Мазин посмотрел на меня злыми глазами.-Деньги брать мама велит, а другу помочь совесть не разрешает. А ты, дуралей, вноси, чтобы они не видели. Бери, бери, завтра зайду.

Но назавтра Мазин не зашел. А мне не хотелось его видеть, и я перестал ходить на бокс. Теперь я догадывался, что со свертками не все благополучно, но что было делать. Деньги Мазину я отдать не мог, рассказать обо всем ребятам не хватало смелости.

Однажды Мазин поймал меня в институте.

- Корсаков, почему не приходишь на тренировки? - Он приблизился вплотную и добавил: - Чтобы пришел сегодня, и это захвати. Понял, да?

Уже после тренировки сказал:

- Последняя просьба. Я сегодня занят, а люди ждут. Отвезешь сам.

- Не могу, - ответил я. - Надо заниматься.

- Ничего, отвезешь. По-быстрому. Вот адресок. На такси. - Он дал мне деньги. - Сдачу возьми себе.

Я поехал на метро, потому что решил рассказать все ребятам, одолжить у них деньги, вернуть Мазину, а самому устроиться на работу.

Дверь открыла толстая, маленькая женщина.

- Опять эти детские чулочки. - Она посмотрела на меня с возмущением. - Скажи Мазину, что я последний раз беру это. Мне нужен ходкий товар, чтобы в один день можно было распродать. Если не может - не надо, я других найду.

Всю ночь я не спал, прислушивался к шагам в коридоре, и мне казалось, что вот-вот за мной придет милиция. Потом и твердо решил пойти заявить на Мазина. Но утром я немного успокоился, в милицию не пошел, а отправился в галантерейную палатку, где торговала эта женщина. Она была на месте. «Значит, пока никто ничего не узнал, - подумал я. - Теперь только от Мазина отделаться».

- Хочешь отколоться, - сказал он мне. - Не валяй дурака. Если завалюсь, пойдешь со мной. Да ты не волнуйся, у Мазина все в порядке!