Автобус увез его в Каунас.

«Ну вот, - подумал я, - все кончилось. И снова мы остались вдвоем с Миколасом».

Я вернулся домой поздно. Миколас еще не спал. Он тут же вышел ко мне.

- Дядя, я не один, - сказал Миколас. - Иди сюда, - позвал он кого-то. - Не бойся. Иди сюда.

В дверях появилась девочка. Это была Эмилька, дочь учителя химии, которого повесили в первый день войны. Я ее сразу узнал, хотя она очень изменилась. В темных, гладких волосах ее белела узенькая прядка седых волос.

- Где ты ее нашел, Миколас?

- Она жила на чердаке у Марты. Марта мне про нее сказала.

«Ах, вот почему он не ушел с Пятрасом. Боже мой, что мне делать? - подумал я. - Это еще похуже, чем Пятрас».

- Я буду вам помогать по хозяйству, - сказала Эмилька. - Я умею штопать носки и готовить. Папе всегда нравилось, как я готовлю.

- Хорошо, дитя мое, - сказал я. - Миколас, затопи ванну - Эмильке надо выкупаться. Только запомни, Эмилька, тебе нельзя выходить на улицу, даже подходить к окну.

- Я понимаю. - Эмилька качнула головой на тоненькой длинной шейке. - Когда они пришли к нам, папа выпустил меня через запасной вход, и я прибежала к Марте. С тех пор я ни разу не была на улице. Сегодня первый раз. Так страшно. Я совсем отвыкла от улицы.

«А если немцы останутся здесь навсегда? - подумал я.- Что же тогда будет? Не может ведь она всю жизнь сидеть в квартире».

- Папа говорил, что вы добрый человек, - сказала Эмилька.

- Эмилька, - сказал я, - у меня к тебе просьба. Я выстригу у тебя эту седую прядь?

- Хорошо. Она мне совсем не нужна.

Эмилька принесла ножницы, и я осторожно выстриг ей седые волосы. Маленькая белая челка упала на лоб. Она подбежала к зеркалу и посмотрела.

- Черные волосы, а челка белая, - сказала Эмилька.- Даже смешно. - В это время в комнату вошла Марта.- Правда, Марта?

- Что-то ты часто крутишься перед зеркалом.

Эмилька покраснела.

- Иди, Эмилька, -сказал я. - Мне нужно поговорить с Мартой.

- Марта, - спросил я ее, - почему ты перестала ходить в костел?

- У меня нет свободного времени, господин священник.

- Для бога всегда должно быть время.

- Но бог нам ничем не помогает.

- Ты, вероятно, набралась этих мыслей от Пятраса.

- Нет, отец мой. Я сама дошла до этого. Когда кругом так много убивают, быстро доходишь до этого

- Ты отрекаешься от бога? Ты идешь в неведомое и смутное. С кем ты поговоришь, когда тебе будет тяжело, кто тебе подскажет верный путь в жизни?

- Совесть, господин священник.

Я поднял глаза на Марту. Передо мной стояла женщина с усталым, измученным лицом. Мелкие морщинки избороздили ее лоб и щеки. Руки она держала на груди. Они были большие и красные от постоянной стирки.

- Я пойду, господин священник. У меня дела.

На следующий день ко мне в кабинет пришла Эмилька.

- Завтра у Миколаса день рождения, и он пригласил меня.

- Ну, разумеется, Эмилька. Как же он может тебя не пригласить?

- Мне бы хотелось покрасивее одеться. Когда был жив папа, если я шла на день рождения, он всегда покупал мне что-нибудь новенькое.

- Я тоже куплю тебе что-нибудь новенькое. Не очень дорогое, но куплю.

- Спасибо. Мне хотелось бы две синие ленты. Я вплету их в волосы. Это будет очень красиво.

- Хорошо, Эмилька, - ответил я. - Когда пойду к обедне, куплю тебе синие ленты.

Вечером я принес Эмильке ленты, а на другой день Марта испекла пирог.

Пора было садиться за стол, но дети не приходили. Я уже хотел окликнуть их, как открылась дверь, и появилась Эмилька. Ее волосы были аккуратно причесаны и переплетены синими лентами. Она шла маленькими шагами и смотрела в пол.

- Эмилька, садись быстрее. Где там Миколас?

- Он меня ждет в кабинете, под часами. Мы там встретимся и придем на день рождения.

«Какая она маленькая, - подумал я. - Еще придумывает, играет».

Прошло несколько минут, и появились, наконец, Эмилька с Миколасом. Миколас был красный и растерянный.

- Ну? - тихо сказала Эмилька.

- Дядя, - сказал Миколас. - Это моя подружка Эмилька. Я пригласил ее на день рождения.

Я встал и сказал:

- Здравствуй. Эмилька. Мы очень рады, что ты к нам пришла.

Эмилька присела и ответила:

- Добрый вечер, господин священник. Поздравляю вас с днем рождения Миколаса!

Мы сели за стол.

- Ах, какой вкусный пирог! - сказала Эмилька.- Я никогда такого не ела. Ну, Миколас, ты забыл?

Миколас снова покраснел и сказал:

- Эмилька, я тебя очень прошу, сыграй нам что-нибудь Дядя, Эмилька умеет играть.

- Вот как?

Эмилька, не дожидаясь вторичной просьбы, открыла крышку пианино и начала играть. Она играла торжественный хорал Баха.

«Тоже немец, - подумал я, - а сколько радости принес людям».

Эмилька сбилась. Она повернулась к нам и сказала:

- Я начну сначала. - Она снова начала и доиграла до конца.

«Святая Мария, - подумал я, - помоги мне сохранить этих детей. Помоги дождаться освобождения».

После дня рождения Миколас стал каким-то другим. Он старался как можно меньше выходить из дому и все время играл с Эмилькой.

Я спросил его, что с ним.

- Не знаю, дядя, - ответил Миколас. - Мне кажется, что я немножко устал ждать. Иногда я боюсь за Эмильку.

- Знаешь, Миколас, - сказал я, - давай почитаем молитву. Помнишь, как мы раньше читали с тобой? Почитай вслух «Верую», а я послушаю.

Когда он кончил читать, я сказал:

- А теперь иди погуляй.

- Хорошо, дядя, - сказал Миколас. Сейчас он был совсем как прежде, когда ничто не нарушало нашу жизнь.

Миколас вернулся скоро и даже веселым.

- Ты знаешь, - сказал он, - я только что встретил отца Юлиуса. Он вернулся снова в город. Он спросил, кто теперь мой духовный отец, и я ответил, что никто. Я ему исповедался. Спросил, что будет с Эмилькой. А он ответил: что богу угодно. Я теперь каждый день буду просить у бога за Эмильку.

«Вот он, конец, - подумал я. - Это я толкнул Миколаса на этот путь».

- Ты недоволен?

- Отец Юлиус святой человек. Ты правильно сделал, что исповедался.

В этот день я не находил себе места. Я уговаривал себя, что нечего волноваться, что отец Юлиус не сделает нам плохого.

Ночью за нами приехали из гестапо. Я сидел в кабинете, а дети спали. Я услышал, как машина остановилась у нашего дома, и подошел к окну. Под окнами уже стояли солдаты. «Почему они всегда приезжают ночью? - подумал я. - Ночью так страшно и холодно».

Когда мы вышли на улицу, Эмилька взяла Миколаса за руку.

- Теперь мне совсем не страшно, - сказала она.

«Скорее бы кончалась эта служба, - забеспокоился отец Антанас. - Как она долго тянется. Только бы он не ушел».

После службы отец Антанас спустился в зал. Телешов пошел к нему навстречу.

Отец Антанас чувствовал, как у него дрожат ноги, а Телешов чувствовал, что воспоминания и боль утраченного просыпаются в нем с новой силой.

- Лабас ритас, отец Антанас.

- Лабас ритас. Надолго к нам?

- Надолго. Буду монтировать новые машины на сахарном заводе.

- Это хорошо, - сказал священник. - А где вы остановились?

- В гостинице.

Они шли центральной улицей города. Когда поравнялись с магазином Ирены, Телешов спросил:

- Она не вернулась?

- Нет. Оттуда никто не вернулся. Все это так давит на сердце. Правда, это не относится к молодым. Они быстрее забывают.

- Что вы! Молодые тоже помнят. Дети легко забывают, а взрослые нет. Я каждый день помню об отце. Когда я шел через линию фронта, все время мечтал о том, как увижу его. А пришел поздно… А Ремер?-спросил Телешов.

- Он вовремя убежал. Нет, его, к сожалению, не убили.

- А вот и ваш дом. Он все такой же.

- Может быть, - ответил священник. - Дом, может быть.

- До свидания, отец Антанас. Мы теперь часто будем встречаться.