- Операция начнется через десять минут, - сказал Самсонов. - Готовьте больного. - Он стал мыть руки и почувствовал, как у него от напряжения дрожат пальцы.

Сестра подала марлевую салфетку со спиртом. Он протер руки, просушил их, и сестра натянула ему перчатки, посыпанные тальком. Ассистенты уже смазали область операции йодом.

Самсонов прощупал сердце. Оно билось под его пальцами неровными толчками. Толчки отдавались ему в руку и сталкивались с толчками его сердца.

Анестезиолог нажал несколько раз на специальный мешок с наркотической смесью. Через трубку, которую больной держал во рту, эта смесь попала в легкие. Больной уснул.

Прошел час. Руки давно перестали дрожать. Самсонов работал быстро и уверенно. Он вскрыл сердечную сумку. Сердце стукало ему в пальцы, а он осторожно, приноравливаясь к его ритму, пробирался к левому желудочку.

Пот со лба залил ему глаза и тонкой струйкой бежал за ушами.

- Мое лицо, - сказал он.

Сестра быстро провела салфеткой по его лбу и за ушами.

Сердце было в крови. Самсонов нашел разорванные сосуды. Зажал их зажимами, потом взял электрический нож и дотронулся до поврежденных сосудов. На кончиках сосудов образовались темные пятнышки засохшей крови.

- Мешает легкое, - сказал Самсонов.

Ассистент прикрыл легкое салфеткой и рукой прижал сто, чтобы оно, раздуваясь, не поднимало сердце.

Теперь самое главное. Он нащупал пальцем маленький кусочек железа - колпачок гильзы с разорванными краями. Потянул, но колпачок сидел крепко. У него были неровные, острые края. Сильнее тянуть нельзя, сильнее потянешь - и человек умрет.

- Ритм сердца участился, давление падает,- услышал он голос аппаратной сестры.

Самсонов и сам почувствовал, как сердце раненого под рукой у него стало мелко дрожать. Еще минута, даже полминуты, и оно может остановиться. От напряжения Самсонов опять взмок: лоб, за ушами, спина.

- Переливание крови,- приказал он.

Самсонов чуть расширил подход к осколку и просунул теперь уже два пальца. Освободил острые края железа, зажал их между пальцами- и потянул к себе. В следующую секунду этот маленький кусочек железа неслышно упал в таз, обмотанный простыней. И сердце сразу перестало дрожать.

Самсонов снова работал быстро и легко. Он накладывал шов на рану в левом желудочке. Обыкновенными шелковыми нитками. Еще один шов на сердечную сумку.

Ассистент убрал руку с легкого и оно наполнилось воздухом. Самсонов видел, как левое легкое раздулось, словно шар, подняло сердце, и сердце встало на место.

- Какой атлет, - сказал ассистент. Это были его первые слова за всю операцию. - Мышцы отличные. Видно, увлекается спортом.

«Сколько надо, чтобы спасти человека, - подумал Самсонов. - Быстрый самолет, наркотическая аппаратура, новые лекарства, электрический нож».

После операции его вызвали к телефону.

- Простите, доктор. Говорят из метеорологического управления. Как прошла операция?

- Операция прошла неплохо. О дальнейшем пока говорить трудно.

- Мы понимаем, доктор, у вас там свои правила. Но у Гатова в тайге осталось двое ребятишек. Они там совсем одни, их надо поддержать.

«Гатов, ах, значит его фамилия Гатов, - подумал Самсонов. - Что-то есть в этой фамилии от черной бороды».

- Передайте им, что все будет хорошо.

Внизу, в вестибюле, сидела женщина. Она была в коротком полушубке и валенках.

- Почему у вас посторонние? - спросил врач у нянечек. - Разве вы не знаете, что это запрещено?

- Она нездешняя. Мужу ее операцию сейчас сделали.

Самсонов посмотрел Гатовой в глаза. Они были тревожные, испуганные. И брови чуть-чуть изломались, как у людей, которые собираются заплакать. Ему захотелось успокоить эти глаза, и он улыбнулся.

- Вашему мужу не угрожает опасность. Понимаете? Не угрожает. - Он положил ей руку на плечо.

- Понимаю, - сказала она. - Я понимаю. - И вдруг склонила голову и поцеловала его руку.

Ее валенки оставляли на полу мокрые следы. «У нее мокрые ноги, - подумал Самсонов. - Конечно, у них там на Саянах - зима и снег, а в Москве - весна».

Все утро бушевал буран. Отчаянный такой, последний. Зима прощалась.

Ника еле открыл дверь. Он взял лопату и разбросал снег. «Придется чистить дорожку каждый час, - подумал он.- А то занесет и не вылезешь».

- .А Петров теперь не прилетит? - спросила Валя.

- Прилетит, как кончится буран. Давай завтракать.

- Не буду. Ты сначала поговори, узнай про папу.

Но, сколько Ника не настраивал передатчик, у него ничего не получалось. Свистел ветер, и все.

- Я пойду соберу метеоданные, - сказал Ника.

- А я одна не останусь,- ответила Валя.

- На дворе холодно.

- А ты не собирай сегодня данные.

- Чудачка. Разве ты не знаешь, что наши данные ждут каждый день? Они нужны для самолетов. Папа с мамой в любую погоду собирают данные.

- Ну ладно, - сказала Валя. - Иди. Только побыстрее.

- Я включу передатчик на нашу волну, и, если нас будут вызывать, ты повернешь вот этот кружочек и скажешь, что я ушел за метеоданными. Понятно?

- Без тебя знаю! - ответила Валя.

Ника ушел, а Валя услышала: «Мокуль, Мокуль. Николай, как ваши дела? Перехожу на прием. Перехожу на прием».

Валя переключила передатчик и сказала:

- Это говорит Валя. Как наши папа и мама? Скоро ли они приедут? Пожалуйста, скажите. - Она перешла на прием.

- С папой все хорошо. Ему сделали операцию. Он скоро поправится. Где Николай? Перехожу на прием.

- Ника ушел за метеоданными. Вы подождите… - Валя не знала, ждут там или не ждут. Но тут пришел Ника, весь в снегу, и она закричала: - Ника, папа поправляется! Мне сказали. Я сама слышала.

- Говорит Мокуль, говорит Мокуль, - сказал Ника.- Температура воздуха 18. Ветер северный, сила ветра 5 баллов… - Ника замялся. - Влажность я не разобрал сколько. Перехожу на прием.

- Говорит Петров. Говорит Петров. Здорово, младший Гатов. С батькой все в порядке. За сводку спасибо. Вылететь пока не могу, не пускают. Придется вам потерпеть. Целую тебя и Валюшку. Перехожу на прием.

Ника был такой счастливый, что готов был терпеть и ждать Петрова сколько угодно. Плевать ему на буран, Не боится он никакого бурана!

Через два дня Гатов пришел в сознание. Он открыл глаза и увидал худого мужчину в белом халате. Доктор Самсонов внимательно посмотрел на Гатова и сказал:

- Ну, наконец, здравствуйте. Признаться, задали вы нам работу. Можете считать, что родились второй раз.

Гатов подумал: «Как это, родился второй раз? Разве он умирал?..» Он повернул голову к окну и увидал белое от солнца небо.

А Самсонов вышел из палаты. Он больше не нужен был Гатову. Когда он проходил мимо палаты Риты, осторожно приоткрыл дверь. Было утро, и Самсонов боялся разбудить девочку. Но Риты не было в кровати. Первый раз за все те месяцы, которые она провела в больнице, ее не было в кровати.

Рита стояла у окна. Самсонов видел ее тоненькие ноги - рубашка ей доходила только до колен - и торчавшие лопатки, и длинную шею.

Самсонов пошел дальше. Рите он тоже больше не нужен. Скоро Рита уедет в Каунас, а Гатов - на Саяны. А Самсонов останется в Москве. Каждому свое…

ШЕСТЕРО В САМОЛЕТЕ

Папа давно собирался побывать в горах Дагестана. Это было мечтой его детства. А тут мы, наконец, собрались. Мы приехали в Махач-Калу и решили лететь в горы самолетом. Кроме папы, мамы и меня, пассажиров на этот маршрут было двое: старик аварец, в высоченной меховой папахе, и его односельчанин, молодой парень.

Пришел летчик и спросил:

- Ну, кто летит в Салым?

- Все, - сказал парень. - Просим побыстрее.

Летчик ничего не ответил, и мы пошли за ним. Было раннее утро, и по аэродрому идти было холодно.