— Пыталась уклониться от кинжала. Каталась туда-сюда…

— Вокруг неё ничего странного не было? — перебил магистр.

— Нет, все как обычно, вроде бы.

— Вспышки света? Жар? Зимний холод?

— Нет, магистр.

— Это хорошо, что она не успела завладеть духами. Это нам на руку, — сказал магистр и прошел вглубь кабинета, скидывая с себя заклятие. В его руках начала собираться мана, готовая, как только заклятие будет готово, принять любую угодную магистру форму. Магистр любил стихии земли и воздуха, именно им он отдал предпочтение, поступая в Школу магических умений и даров Крашеня. Им он остался верен и после прокатившейся по империи волны уничтожения магов, магических Школ и вековых традиций. Для устранения неугодных ему людей он выбирал заклятия объединяющие силу именно этих двух стихий. В том, что перед ним люди ему неугодные, и более того поставившие под угрозу его скрупулезный выверенный план, магистр не сомневался.

— Где твой наследник? — спросил магистр голосом холодным и колким. Он отметил, что лица Зарецкого и герцога побледнели. Они не могли поверить, что магистр может поступить с ними так жестоко.

— Он… он… — ответил герцог сиплым, пропадающим голосом и замолчал. Он понял, что магистр уже вынес ему приговор. Как ответить правильно, так чтобы выжил хотя бы старший сын, он не знал. Здравомыслие и ясность мыслей покинули его, поэтому герцог решил, что лучше молчать.

Магистр усмехнулся, ядовито и презрительно, и выпустил сформировавшееся заклятие. Его любимое заклятие молота пришлось отложить, ведь для него нужна близость земли. Место молота заняло такое же эффективное и чуть более зрелищное заклятие газовой сферы, усовершенствованное самим магистром.

Магистр свел руки вместе, вылепляя из сверкающего угольно-черного сгустка энергии шар, и развел руки в стороны, как можно шире. Угольно-черный шар увеличился в размерах, а внутри него заклубилась прозрачная субстанция, напоминающая пар. Прикрыв глаза на долю секунды, магистр, державший получившуюся выше человеческого роста сферу ладонями, добавил в заклятие последний штрих и толкнул сферу в сторону герцога и Зарецкого.

Все произошло быстро, так что ни герцог, ни его доверенный человек не успели ничего предпринять. Сфера с шипением прошла через тела двух людей, оглушая, словно дубиной по затылку, и заключая их внутрь. Внутри сфера вместо воздуха была наполнена углекислым газом. Оказавшись внутри, Зарецкий попытался преодолеть серую стену сферы, но был отброшен к центру. Усовершенствование заклятия заключалось в том, что от центра сферы в обе стороны курсировала стена, наполненная силой стихии земли. Эта стена, проходя сквозь людей, лишала сил, убивая быстрее и, как считал магистр, менее мучительно.

Магистр не стал смотреть на смерть герцога и его подручного. Сфера должна развеяться, как только они умрут. Ему же нужно побыстрее покинуть этот дом и заняться более важными делами. Слава Морене, эти двое не успели натворить непоправимого! Нужно спешить.

Накинув на себя вновь заклятие отвода глаз, он без препятствий вышел на крыльцо. Эндимион садился за горизонт, золотя каменные двух- и трехэтажные городские усадьбы Вельможеской улицы. У магистра была назначена встреча, на которую он рисковал опоздать, поэтому до красот владений богатого сословия столицы ему не было дела.

Опоздание ему бы простили, разумеется. Тем более, что это перед ним все отчитывались, а он приказывал. Но он сам взял себе за правило соблюдать пунктуальность. Пунктуальность была его личной вежливостью по отношению к себе, поэтому он ускорил шаг. Свернув с Вельможеской улицы, где в каждом доме была своя карета и необходимости в наемном транспорте не было, магистру удалось поймать себе креолку с возничем.

За оградой дома, который снимал магистр и его ближайшие соратники, магистра ждали. На скамейке под тенью вишневого сада расположились граф Увар Кобыльцев и маг третьей ступени Илья Долговязов, лейтенант гвардии императора. За время их вынужденного нахождения в обществе друг друга в ожидании магистра они перебросились лишь парой слов.

Илья Долговязов был в зеленой форме с черным воротничком и голубыми лампасами, выдаваемой всем служащим на заслоне, и даже гвардейцам. Когда-то в этой форме несли службу стражники столицы. Ныне устаревшую форму с подачи подполковника Картавого, как прозывали за глаза командира стражи заслона, использовали для обмундирования роты заслона: и не жалко и есть во что людей одеть.

Лейтенант Долговязов попал на заслон в наказание за драку, и всей душой ненавидел и командира Картавого, и саму систему заслона, в которой он должен был нести службу. К слову, полковника Казимова он не терпел тоже, ведь благодаря ему тренировки в лейб-гвардии и в трех ротах Сборного полка усилили настолько, что свободного времени хватало лишь на сон и пару часов отдыха в трактире.

Систему заслона он ненавидел, потому как считал пустой тратой времени и сил. Купол был возведен для защиты столицы, так зачем рисковать жизнью?

К счастью для Долговязова, напор хищников ослаб, и стражники заслона занимались возведением стены из тяжелых каменных глыб. Но и эту работу парень считал унизительной. От мысли, что рядом сидящий граф был вымыт, свеж, бодр и доволен своей жизнью, его неприязнь к нему лишь усиливалась. После дня работы на заслоне, от лейтенанта разило потом. Он расположился на лавке, расставив локти и положив ногу на коленку другой ноги, только чтобы показать, что чхать он хотел на чьи-то титулы и заслуги. Дорогой костюм, драгоценности не заставят его, мага, пресмыкаться.

Граф Кобыльцев был надушен и одет по последней столичной моде: в элегантную шелковую рубашку, черного цвета колоты, белые чулки и замшевые туфли. Его черный камзол с вышивкой серебряной нитью, а по вороту — жемчугом и сапфирами, висел небрежно на спинке лавки, рядом с гвардейским доломаном мага. Граф держался уверенно, посматривая на мага с высока, но не позволяя тому заметить пренебрежение. Ведь Долговязов в узких кругах был известен вспыльчивым задиристым нравом, и хоть и был магом весьма посредственным, графу такой враг был ни к чему.

Если бы кто-то из прохожих заметил двоих столь разных по статусу и положению людей сидящих вместе, то задался бы естественным вопросом. Что их может связывать? Именно поэтому, чтобы избежать лишних вопросов, граф и маг сидели в тени вишневого сада, за железной изгородью, скрытые разросшимся вьюнком и декоративным кустарником.

Заметив магистра Краснова, они поднялись.

— Приветствую, первый магистр, — сказал Илья Долговязов, добавив легкий поклон головой в знак уважения.

— Рад видеть Вас в здравии, магистр, — сказал граф Уваров и бросил взволнованный взгляд на магистра.

— Я все уладил, граф, — ответил магистр на невысказанный вопрос графа Кобыльцева. — От Вас требуется убрать его младшего сынка, пока он не наболтал лишнего.

Именно граф Кобыльцев сегодня утром доложил о том, что Викентий Стриженов арестован. Про покушение на графиню Ячминскую выложил сам герцог, оправдывая поведение младшего сына, и пытаясь уверить, что придворного мага непременно ликвидирует более опытный убийца.

— Магистр, он уже, — встрял в разговор Долговязов. — Ефрейтор моего взвода с час назад доложил об этом. Эта графская выскочка поспособствовала.

— Хм, — магистр Краснов не ожидал, что графиня Ячминская владеет заклятием правды, ведь только с помощью его можно так быстро заставить пленников говорить. Конечно, не считая пыток. Но пытки можно терпеть гораздо дольше.

— То, что она женщина, не означает, что её нужно недооценивать, Илья, — сказал магистр и взглядом осадил своего бывшего ученика, который готов был высказаться относительно того, чем предстало заниматься женщине, а чем нет.

Магом Долговязов был слабеньким, зато за семь лет службы успел втереться в доверие к гвардейцам, и имел качества характера, превыше всех ценимые магистром: преданность Ордену, гибкость мышления, готовность пожертвовать всем ради интересов Ордена. Долговязов был сыном очень сильного мага, второго магистра Ордена, но силу своего отца унаследовал в очень малой степени, в связи с чем завидовал всем магам более высокого ранга. Особенно женщинам, которых, будь воля Долговязова, лишал бы дара, полученного, как он считал, по ошибке.