Бену не нужно было играть в Шерлока Холмса и исследовать единственный окурок в пепельнице, но он всё равно это сделал. Знакомая марка подчёркивала имя Мейсона три раза, что казалось излишеством, так как оно уже выделялось и сопровождалось рядом восклицательных знаков.

"Ох, ну и ладно, — размышлял Бен, — одним подарком для упаковки меньше".

Он упал на диван, слишком подавленный, чтобы снимать зимнюю куртку. Худшая часть ещё была впереди. Бен мог пережить потерю своего поганого телевизора и побитого магнитофона, но одиночество на праздники оставит его развлекать старых призраков, о которых он предпочёл бы забыть. Но оставалось ещё несколько дней. Может быть, этого времени будет достаточно, чтобы влюбиться в кого-нибудь нового.

Бен, наконец, посмотрел на моргающий красный огонёк, требующий его внимания. По крайней мере, Мейсон не украл автоответчик. Чёрт, может быть, он позвонил и оставил пьяное извинение. Бен не удивился бы. Молодой человек встал и нажал на кнопку автоответчика, который пикнул в знак протеста, прежде чем проиграть своё сообщение.

— Бен? — прозвучал напряжённый голос. — Это я.

Эллисон? Её голос был настолько другим, что он едва мог быть уверен, что это она. Что-то было не так.

— Мой отец. Он... — слышались рыдания, сквозь которые звучали слова, похожие на фразу "сердечный приступ". — Пожалуйста, перезвони мне. Я люблю тебя.

Аппарат снова пропищал, сигнализируя об окончании сообщения. Бен схватил телефон и набрал номер комнаты общежития Эллисон в Остине, прежде чем чутьё заставило его повесить трубку и набрать номер, который он знал наизусть. Тот самый, по которому он всегда звонил, пока они росли. После двух гудков на линии раздался щелчок, и Эллисон ответила на звонок.

— Эллисон? Что случилось?

— Он мёртв, Бен. — Эллисон сломалась, Бен пытался утешить её, пока она успокаивалась. — Мой отец, — произнесла она, когда смогла. — Он мёртв.

Убедить его родителей выслать ему билет на самолёт было не сложно. Они умоляли его приехать домой на Рождество, чему он сопротивлялся. Бену нравилась мысль находиться в Чикаго одному, отмечая праздники только со своим парнем.

"Бывшим парнем", — мысленно исправился он.

Его родители смогли найти ему рейс в канун Рождества и, вероятно, заплатили за это бешеные деньги. Единственный доступный рейс был полуночным экспрессом. Самолёт приземлился в рекордное время из-за того, что перевозил меньше двадцати пассажиров. Сидение Бена располагалось перед креслом инструктора на ряду с экстренным выходом, и хоть класс был не первым, места для ног было больше, чем у всех рядов позади него. Сидения рядом с ним остались свободными, и вскоре Бен растянулся и заснул, но только после того, как посмотрел вниз на город, который последние полтора года служил ему домом.

Бен заворочался, когда давление воздуха изменилось, означая, что самолёт начал снижение. Молодой человек неудобно поёрзал, карманные часы больно прижимались к его бедру, и он пожалел, что оставил их. До сих пор это было постоянным напоминанием о его проигрышной полосе в любви. Винить стоило только его собственный скудный вкус. С начала учёбы в колледже он нашёл кучу разумных парней, которые им заинтересовались. Эти отношения никогда не длились больше пары недель, в то время как аппетит Бена к недоступным натуралам продолжал расти. Однажды он даже порвал с парнем после того, как влюбился в его брата-натурала.

Всё это оставило плохой привкус во рту, напоминая Бену о старшей школе. Он так долго ждал свободы от этого окружения, где каждый парень, которого он хотел, был либо натуралом, либо скрывающимся геем. Количество открытых студентов-геев в колледже казалось неограниченным, но Бена всё равно влекло к тем, кого он не мог получить, и он не понимал почему так. Это был страх обязательств или фетиш к парням-натуралам? Вероятно, ни то, ни другое. Он не хотел ничего больше, чем серьёзных длительных отношений. Возможно, его особые вкусы не мог удовлетворить никто: ни натурал, ни гей.

Или, может быть, он всё ещё тосковал по Тиму. Бен выглянул в окно на оранжевый городской свет и в тысячный раз задумался, что с ним стало. После того лета, когда они расстались, Тим исчез. Он по-прежнему жил в том же доме, так как его машина часто стояла на подъездной дорожке, но Бен ни разу не видел Тима на пробежке или в школе на следующий учебный год. Должно быть, он пошёл в школу в соседнем округе, может быть, в частную.

— Хах, похороны?

Бен вышел из своего задумчивого состояния и увидел стюарда, сидящего рядом с аварийным выходом в одном из этих складных кресел, которыми пользовались во время взлётов и приземлений. Мужчине было слегка за двадцать, и он был худощавым, с высокими скулами, какие предоставляли моделям гарантию занятости. Его светло-русые волосы были короткими по бокам и средней длины на макушке, где были подняты с помощью как раз достаточного количества продукта для укладки. В общем и целом, он был очень привлекательным и довольно опрятным в своей униформе авиакомпании.

— Извините? — переспросил Бен.

— Ты летишь из-за похорон, — приятным глубоким голосом заявил мужчина.

Бен опешил.

— Ну, да. Откуда вы знаете?

Стюард положил руку на свой подбородок, касаясь длинным указательным пальцем щеки.

— У тебя было такое грустное лицо. Люди никогда не выглядят такими грустными, когда летят, только если в этом не замешаны похороны.

Бен почувствовал угрызения совести. Он вспоминал проваленные отношения, когда должен был думать об Эллисон и о том, через что она проходит.

— Конечно, — продолжал размышлять стюард, — ещё лица бывают грустными, когда людям приходится оставить позади своих партнёров, но к тому времени, когда мы приземляемся, пассажиры обычно от этого отходят.

— Ну, вы должны знать, — раздражённо начал Бен. Его начинал бесить незнакомец, вмешивающийся в его личные дела. — Дело не только в похоронах, но и в том, что вчера меня ограбил мой парень, таким образом, став моим бывшим.

— Это всё объясняет. Двойной удар. Держи, за счёт компании.

Стюард потянулся в карман и достал две маленькие бутылочки водки.

— Кстати, меня зовут Джейс, — произнёс он, бросив бутылочки Бену.

— На бейдже написано Джейсон, — указал Бен.

— Я знаю, — Джейс взялся за бейдж и наклонил его, чтобы рассмотреть получше. — Разве это честно? Я говорил, что хочу бейдж с именем Джейс, но это не официальное моё имя. В любом случае, откуда они это берут? Где-то есть магазин, который их продаёт? Было бы классно. Тогда я смог бы купить себе свой.

Бен рассмеялся и представился.

— Это тоже не может быть твоим официальным именем, — ответил Джейс. — Должно быть, Бенджамин?

— Просто Бен, — коротко сказал он. Ему не нравилось, когда кто-то называл его полным именем. Больше не нравилось.

— Ну, по крайней мере, это очень экономично. Всего три буквы.

Бен опустил взгляд на две бутылочки выпивки.

— Присоединишься ко мне? — спросил он, предлагая одну из них.

— Нет. На службе пить запрещается, — объяснил Джейс. — В любом случае, я не пью. Взял только потому, что из них получаются милые рождественские подарки.

— На Рождество есть рейсы? — спросил Бен, желая продолжать разговор.

— О да, — с раздражённым взглядом ответил Джейс. — Нет ни дня в году, когда не работали бы авиалинии.

— Должно быть, это отстойно.

— Бывает, но в этом году я налетал часы, так что Рождество будет свободным, — Джейс сделал паузу и мечтательно посмотрел в иллюминатор. — Будет приятно снова оказаться дома.

— Значит, ты живёшь в Хьюстоне?

— Да, а ты?

Бен покачал головой.

— Чикаго.

— Очень плохо, — небрежно произнёс Джейс, но слова ударили Бена как молния.

— Возможно, я буду в городе пару недель, — поспешно исправился Бен.

Джейс приподнял бровь и улыбнулся. Он не ответил. Вместо этого будто ожидая чего-то.