— Что?

— Просто поверь. Я хочу быть с тобой и из-за тебя хочу жить. Ты веришь мне?

— Да, — прошептала я в ответ, так не желая снова расставаться. — И ответ на твой вопрос, «да».

Деор посмотрел с недоверием. На секунду мне даже показалось, что он передумал.

— Какой вопрос?

— Который ты задавал мне в письме.

— Объясни.

— Что объяснять? После того, как ты уехал, тем самым утром, я нашла у себя в комнате письмо от графа. Деор, я не хочу объясняться. Если ты не хочешь, или передумал, то просто скажи и все. Я пойму. В письме ты признался во многом и говорил, что не хочешь врать.

— Тиана, девочка, милая, я никогда не врал тебе и не желаю врать. Но я не писал никаких писем. И я уже говорил тебе, что я не граф.

Теперь это все казалось глупой шуткой, неприятной и очень злой. Если Деор хотел поиздеваться надо мной, то мог выбрать другой способ.

— А кто написал то письмо? Ты писал про наш поцелуй, про ночь вместе. Как ты можешь не помнить?

Деор отстранился.

— После той ночи, — его голос был холодным. — У меня не было времени писать письма, у меня не было времени даже поесть. Я не знаю, что тебе сказать. И уже нет желания говорить. Я не убивал никого в этом замке, не колдовал, не разводил пауков, а теперь еще и не писал писем, и я не граф Делерей, я его проклятый всеми брат. Но даже здесь этот сукин сын… Прости. Мне необходимо остановить барона.

Он быстро отошел от меня, взял из груды скинутых в углу вещей плащ и меч, и спешно вышел из подземелья, снова оставив в одиночестве, даже не обернувшись.

Стоять и смотреть вслед уходящему Деору было страшно. Но намного сильнее я корила себя за глупость. И как можно было поддаться минутной слабости? Как можно было так ошибиться? И что теперь правда из того, что, оказывается, я сама себе придумала? Не знаю почему, мне стало стыдно перед управляющим, стоило только представить, что он мог подумать после моих слов.

Но не только стыд перед Деором, выгрызал все изнутри, мне было стыдно и перед настоящим графом Делереем. Все-таки я не сразу поняла, кто написал то письмо, а осознав, даже закрыла глаза от подступившего чувства неловкости. Лонц — вот, кто действительно следил за мной все это время, кто займет место хозяина замка, вот человек, который предлагал выйти за него замуж. Он был все время рядом и даже спрашивал меня, а я отвечала невпопад, даже не подумав, что это может быть он. Моим оправданием могло быть только то, что тот поцелуй все-таки не был настоящим, а ночь вместе — всего лишь ночь, проведенная за разговорами и старинным вином.

И только вспомнив это, я поняла, что многое становится на свои места. Теперь мне стало понятно вечное соперничество Деора и Лонца, когда один приемный сын, прекрасный управляющий и достойный стать настоящим графом, должен мириться с выходками настоящего наследника, спасать вместе с графиней его из плена, терпеть выходки, рисковать собственной жизнью, чтобы защитить и ничего не получать взамен. Но все же мне стало действительно жаль Лонца — всегда видеть перед собой того, кто кажется всем более достойным… наверное, это невыносимо. А ведь даже Сатиф не сразу принял секретаря за достойного кандидата на титул графа.

Этот многолетний спор, многолетняя ссора объясняла многое: и ненависть к роду, и вечное недовольство, и разделение дома на «за» и «против». Она не объясняла только одного — кто настоящий убийца, чей такой знакомый голос я слышала за стеной, кто же в этом доме колдун.

Я стояла в подземелье, совершенно забыв о том, что необходимо срочно убегать, пока никто не застал меня здесь. Лишь странный звук отвлек от неприятных мыслей. Сначала показалось, как что-то загремело. Это могло быть что угодно: посуда на кухне, упавшая со стены картина, разбившаяся ваза в каком-нибудь из залов, громко хлопнувшая дверь. Но то, что произошло потом, заставило меня бежать из подземелья со всех ног, опасаясь за жизнь Деора и его свободу.

По всему замку разнесся страшный мужской крик. Я была уверена, что мужчина кричал намного тише, но Элиот, то ли специально, то ли случайно, сделал, чтобы весь замок мог отчетливо слышать этот крик. Была бы моя воля, я бы заткнула уши и спряталась где-нибудь в самом дальнем углу, стараясь оставаться незамеченной и забытой всеми. Но ноги сами несли вверх по лестнице, сердце забилось быстрее, дыхание сбилось, и я уже не понимала, по какому коридору бегу и в какую сторону, но отчего-то была уверена, что двигаюсь в правильном направлении.

Одна дверь, вторая, зал, коридор, еще одна комната. Я вбежала в библиотеку замка, в тот самый момент, когда все засветилось огнями, распахнув двери и застыв на пороге, крепко сжимая небольшой стилет. В центре библиотеки лежал Натаниэль, его кровь была повсюду, а над ним, присев на одно колено и склонившись над его лицом, стоял Деор, держа в руке окровавленный меч.

— Так это ты? — только и могла сказать я.

— Помоги ему! — прокричал Деор. — Графине скажешь, что я выполню ее просьбу! Быстрее.

Он встал с колен и побежал к тайному ходу, так ничего и не объяснив, а я бросилась к Натаниэлю.

— Деор! Куда ты?

— Он сказал мне, кто убийца, — ответил управляющий и скрылся за стеной.

Стоило только Деору скрыться в проходе, как в библиотеку вбежали Лонц и Парэль, кинувшись к своему брату и господину.

— Что с ним? — прокричал Лонц, стараясь зажать огромную рану на плече Натаниэля.

Только сейчас я поняла, что стою на коленях в луже крови. Крови ни в чем не виноватого алхимика, а Натаниэль на последнем издыхании пытается бороться за свою жизнь. Парэль кому-то крикнул нести повязки, сам куда-то убежал, Лонц что-то говорил, но все было словно в тумане.

— Элиот! — неожиданно для самой себя крикнула я.

— Что «Элиот»? — Лонц не отстранился от своего брата.

— Он, — я пыталась подобрать слова. — Он говорил… он может… вы говорили.

— Тиана!

— Он может сохранить душу человека, если тот еще не умер.

— Он никогда этого не делал.

— Ну и что?! — времени не оставалось, а Натаниэль стонал все тише, и в его взгляде уже не было той боли. — Лонц! Прошу! — я закричала, чтобы хоть как-то достучаться до графа.

— Элиот!

Молчание казалось слишком долгим.

— Не надо, — просипел Натаниэль. — Здесь ловушка, он… не… услышит тебя…

— Тише, тише. — Мне казалось, что это Лонц сейчас был в бреду, а не его брат, по крайней мере, он принялся рисовать на полу кровью алхимика символ для вызова Элиота.

— Тиана, не надо, — прошептал Натаниэль.

— Потерпи. Он поможет, обещаю.

— Тиана, не надо. Я узнал…

— Потом, Натаниэль, все потом, ты все расскажешь.

— Это важно, — не унимался алхимик, а я видела, как его глаза закатываются.

Ну где же Элиот! Почему его всегда нет, когда он так необходим!

— Натаниэль, — словно в ответ моим мыслям раздался голос стен.

— Элиот, прошу, помоги ему, — прокричал Лонц, в ужасе. Я и подумать не могла, что граф способен испытывать такие чувства.

— Но я никогда… я никогда…

— Элиот, прошу, — уже я не могла сдержать себя.

— Не надо, Тиана, — только и смог произнести Натаниэль.

Но он в бреду, нам нет смысла его слушать.

— Так не должно быть, это неправильно, — испуганно проговорил Замок.

— Элиот! — прикрикнул граф.

В этот момент в дверь вбежал Парэль, а за ним и слуги, он нес какие-то тряпки, воду, кажется, еще что-то, но все утонуло в ярком голубом свечении и заглушилось диким криком Натаниэля.

— У меня мало времени, — сквозь свет прошептал алхимик.

Мне не было видно его лица, но я слышала, что говорить ему также трудно, как и раньше.

— Останови Деора…

— Натаниэль, не сейчас.

— Тиана, останови Деора. Ты не понимаешь. То, что он сделает сейчас — это…

Элиот

Глава 11

Около тысячи лет назад. В замке первого графа из рода Делерей…

Как же давно в замке Делерей не было такой тишины и спокойствия — с самого начала здесь только и делали, что суетились, бегали, убирали, расселяли слуг, гостей, временно держали спасенных рабов и пытались накормить сотни голодных крестьян. После того, как бастард короля выступил на стороне обездоленных, а его поддержало большинство земель, правителю ничего не оставалось, как дать своему отпрыску титул и отправить на его земли спасенных рабов. Боролся за свободу, теперь и корми тех, кто этой свободы отродясь не видывал.