Ольтарх не смог признать меня самим замком, он думал, что я призрак или еще кто, все пытаясь понять. Так до конца своей жизни не осознав, что чтобы понять, необходимо прочувствовать это или родиться с этим, как его сын. Герольс появился на свет через восемнадцать лет после моего рождения. Ему читали сказки, играли с ним, заставляли думать о будущем, о том, как он станет великим воином и будет бороться за правое дело. А он желал стать магом, тайком прячась в моей библиотеке и изучая старые книги. Мне нравилось наблюдать за ним. Хотелось охранять его и оберегать, а также учить всему, что знаю сам. Он не спрашивал, кто я, он не пытался узнать, что я такое. Он понимал кто я, также хорошо, как то, что его отец — мужчина, мать — женщина, а он сам еще ребенок. Это даже не требовало объяснений, как и то, что я — тот, кто я есть. Мне было жаль, когда его через несколько лет увезли обучаться на другие земли.

Мы долго жили мирно, но мир всегда заканчивается, особенно, если пытаешься его всеми силами сохранить. Фаргор умер за несколько лет до этого. Его сразила болезнь, которую он принес с болот. Я не мог помочь, да и никто не мог помочь. Герольс рос, Ольтарх старел, его жена умерла, пытаясь разродиться девочкой, которую все ждали, ребенок тоже не выжил, и здесь я вновь оказался бессилен. Это было невыносимо и больно, ужасно больно. Они облачились в траур и я вместе с ними. А потом начались набеги «диких» и страх перед ними поглотил все графство. Вернулся и сын…

— Отец, я говорил вам, что так все и будет! — кричал Герольс в комнате Ольтарха. — Вы не должны были просить помощи у короля!

— Мог ли я…

— Мог! Можно было вызвать меня, вернуть! Это было в ваших силах! Я обучился магии…

— Твоя магия не сможет помочь, — обреченно ответил Ольтарх, давясь кашлем.

Он еле держался на ногах, и мне было больно смотреть на это. Я помнил его таким молодым, помнил, как он блистал, как любил сына, как сводил с ума женщин, как выбрал себе жену. И вот теперь он уходил от нас, и никто не мог спокойно на это смотреть.

Герольс ушел, я пытался его позвать и вернуть, но он не слушал меня. Этой же ночью Ольтарха не стало. Я не был виновен в его смерти, но винил только себя, как же я хотел сделать его бессмертным, как бы я хотел его вернуть! Я узнаю, как можно это сделать! Я перепробую все, но узнаю, как спасти мою семью, найду способ, чтобы спрятать их душу от смерти!

— Элиот, — позвал меня Герольс, заходя в библиотеку.

Он не говорил со мной несколько дней, когда хоронили его отца. Мне было жаль его, я понимал, что эту последнюю беседу он никогда не забудет. И он винил себя и ненавидел всех вокруг, поэтому было странно, что он зовет меня.

— Я здесь.

— В самом начале своего обучения я видел записи Фаргора, — неожиданно спокойно начал Герольс. Истинный сын своего отца, он даже в трауре и без надежды на будущее продолжал бороться. — Они мне не были тогда понятны. Ты можешь объяснить?

Я был не таким, и мне было сложно принять его спокойствие и следовать его примеру. В этом он был лучше меня.

— Что тебе непонятно?

— Призыв легиона Тарола.

Внутри меня все перевернулось, и граф почувствовал, как стены затряслись. Мне даже стало стыдно за такое, но я сам не мог понять, откуда взялся этот странный животный страх, которого я не испытывал с момента своего появления.

— Что произошло?

— Я не знаю, — честно ответил я, когда Герольс начал недовольно оглядываться по сторонам. — Я не знаю, что это за заклинание, но я чувствую, что оно очень опасно.

Мальчишка не слушал меня. Он был слишком увлечен новой идеей призвать легион монстров. И он заперся на несколько недель в своей комнате, используя все книги, проверяя все заклинания и пытаясь изобразить древние руны. А мне оставалось только наблюдать, как набеги, смерть его семьи, бедствие земель, хворь, голод, нищета и погибшие сводят с ума молодого графа. Он мог стать великим. Я видел его величие. Я чувствовал его. Он мог быть таким, как его отец. Но в целом мире не было никого, кто подставил бы ему плечо и помог. Был только я. И я мог только наблюдать, как он сходит с ума.

— Я нашел!

Услышал я крик, когда перестраивал одну из комнат. Я сотворил в ней лес, настоящий. И все было так просто и легко, будто я давным-давно это придумал и создал, а теперь осталось лишь повторить. Но крик отвлек меня, и все исчезло, зато по коридору бежал ко мне счастливый граф. Как давно мальчишка не был так счастлив.

— Я нашел, Элиот! Я понял!

И я понял, что это момент нашего падения. Не знаю, как я смог осознать это, ведь я даже не смотрел в заклинание, с которым ко мне подходил Герольс.

— Элиот, — начал он, войдя в комнату и подойдя к окну. Он чувствовал меня как никто другой и знал всегда, где можно найти, даже придумал специальную руну, чтобы вызывать. Хотя, начало этой руны я сам подсказал графу. — Мой друг, я прошу лишь понять меня. Мы вместе потеряли все, я не готов потерять еще и тебя.

И я понимал его, как никогда раньше.

— Мне кажется, я нашел то, что искал, — уверенно сказал второй граф Делерей и разложил на полу возле окна несколько исписанных свитков. — Вот Теовор — первая, карс, геронт, элвирк, — он перечислял руны, а я только и мог, что замерев наблюдать.

— … добавить две линии в центре круга, — произнес граф.

— Добавить две линии в центре круга, — вместе с ним проговорил и я. — Я знаю это заклинание, Герольс, я уже видел его.

Мальчишка улыбнулся. Он с самого детства так улыбался, когда знал что-то, чего не знали остальные.

— Это ты их и продиктовал, — сказал он.

— Нет.

— Да, Элиот. Я понял это только недавно, но не спорь, я уверен, ты их продиктовал.

Я не помнил этого, смотрел на начерченные на полу руны, ощущал, что как-то связан с ними, но не помнил. Совершенно ничего не помнил. А граф резко достал свой нож и разрезал ладонь, присев, и смазав каждый рисунок своей кровью. Можно было видеть, что ему страшно, но он не был одинок в своем страхе — я также с замиранием пытался понять, что же сейчас должно произойти.

Долгое время ничего не случалось, и грусть отразилась на лице графа. Но вот линии на полу загорелись зеленым цветом, я затрясся, руны почти прожигали меня насквозь, доставляя странное чувство отдаленно похожее на боль, а из центра возник высокий и полностью белый человек в золотом плаще и с черными глазами.

— А, замок, — ехидно улыбнулся он, лишь мельком взглянув на Герольса и переступая линии, очерчивающие круг, будто они были натянутыми веревками, мешающими ему ходить. — Мы где-то виделись?

— Мы никогда не виделись, — ответил я этому странному существу, так похожему на человека, но человеком точно не являвшимся.

— Как сказать, как сказать, — задумчиво произнес он, оглядываясь по сторонам и противно щелкая пальцами.

— Вы… — начал было граф, но человек шикнул на него и хозяин дома замолчал.

Белый мужчина прошелся по комнате, отряхнул одно из кресел от земли, которая осталась после моего леса, и сел, закинув ногу на ногу.

— Ух, нравится мне эта комната, — торжественно заключил он. — Итак, Герольс, не удивляйся, я знаю твое имя, так было и так будет. Ты хочешь армию?

Граф только кивнул. Ему было страшно, я видел это. Так, как его отец боялся меня в самом начале нашего знакомства, также и Герольс боялся этого незнакомца.

— А знаешь ли ты, что я потребую за свою армию? — улыбнулся белый мужчина и сложил руки в замок. Его пальцы показались мне неестественно длинными.

— Нет, — ответил граф. — Но мне все равно, я обязан спасти свои земли. И если мне придется умереть…

— Что ты! Что ты! — перебил его незнакомец. — Ты мне не нужен. Мне нужен твой первенец, — мужчина помедлил, чтобы мы смогли понять сказанное. — Сын. Мальчик, которого ты объявишь графом Делереем и которому передашь символы власти. Понятно? Нет? Я дам тебе армию, мы наведем порядок на этих вшивеньких землях, а ты мне за это знатного юношу в самом расцвете лет и сил для моей армии. Только объявишь его графом и своим сыном, как я отправлю к нему своего гонца забрать.